Страница 16 из 18
Все это, естественно, учитывалось при выборе первого космонавта. Как видите, это была серьезная работа» [46].
И когда говорят, что решение о том, кто будет первым, было принято в последние дни перед запуском, это не совсем верно. Ведь в последний момент могло произойти что угодно, и это внесло бы свои коррективы в отбор кандидата на первый полет.
Со временем появились и более явные свидетельства тому. Например, только во втором издании своей книги «Следы в сердце и памяти», изданной уже в 2007 г., Рефат Фазылович Аппазов опубликовал свои воспоминания, связанные с полетом в космос Юрия Гагарина. Там есть и такой эпизод. «О готовящемся пилотируемом полете знали далеко не все сотрудники предприятия, но все же слухи просачивались, и во всех подразделениях нашего конструкторского бюро с большим нетерпением ожидали этого дня. Естественно, всех интересовало, кто же будет первым человеком, который совершит этот полет. Как-то, когда руководители нескольких расчетно-теоретических подразделений собрались для обсуждения очередного вопроса, появился В. П. Мишин, первый заместитель С. П. Королева, в подчинении которого мы находились. Хитро подмигивая и широко улыбаясь, без предисловий объявил, что он только что узнал имя будущего первого космонавта. «Я его сам только что видел, его зовут Юра», – сказал он, сияя, как медный самовар, но тут же добавил, что больше он нам ничего сказать не может, и предупредил всех, чтобы мы держали язык за зубами» [13]. Понятно, слишком много случайностей подстерегает человека на пути к такому свершению. Любой «сбой» в самочувствии мог привести к иному решению.
По второму вопросу на заседании Государственной комиссии – о регистрации космических рекордов – «против» выступили только Москаленко и Келдыш, «за» высказались Каманин и Королев, их поддержал Руднев. В итоге приняли постановление: «Оформить полет как мировой рекорд, но при составлении документов не допустить разглашения секретных данных о полигоне и носителе».
По вопросу о вручении шифра логического замка приняли решение: «Дать шифр космонавту в специальном пакете. Поручить тт. Каманину Ивановскому Керимову Галлаю решить вопрос о выборе шифра и способе сохранения его на земле и в корабле».
Наконец, по вопросу об аварийном катапультировании космонавта на старте решили: «…до 40-й секунды полета команду на катапультирование подаст Королев или Каманин, после 40-й секунды полета космонавт катапультируется автоматически».
Торжественное заседание решено было провести 9 апреля и уже там официально объявить имя первого кандидата для полета, а также имя его дублера.
После заседания члены Государственной комиссии прошли в цех и наблюдали за тренировкой Гагарина и Титова в корабле. Тренировка прошла хорошо, связь и оборудование работали нормально. Космонавты в скафандрах по очереди занимали место в корабле. Включение всех систем осуществлялось с наземного центрального пульта управления (ЦПУ), за которым находились В. Е. Стаднюк, Ю. А. Карпов и В. К. Щевелев. В. И. Ярополов согласно программе проведения тренировки подавал команды по шлемофонной связи, а операторы определенных систем включали свои системы на космическом аппарате, чтобы аппарат, как говорят испытатели, «дышал».
Космонавты, находясь в спускаемом аппарате, следили за включением систем, выполняли различные манипуляции и отрабатывали определенные навыки по управлению космическим аппаратом. На верхней площадке, возле люка спускаемого аппарата, космонавтам давали рекомендации В. Я. Хильченко и О. Г. Ивановский. Руководил тренировкой начальник первого испытательного управления А. С. Кириллов.
Тренировку снимали кинооператоры из бригады Владимира Суворова. Он вспоминал об этом так: «В дверях показались еще две ярко-оранжевые фигурки. Это Гагарин и Титов. Чуть ссутулившись, они идут к стоящему на подставке кораблю. Ярко горят наши осветительные приборы. Они расставлены так, что освещают и подход космонавтов к кораблю, и сам корабль. Идет генеральная репетиция съемок посадки космонавтов в корабль.
Вот Гагарин взялся за верхний обрез люка, подтянулся, закинул внутрь ноги и лег в кресло. Через некоторое время он вылез. Теперь – черед Титова» [47].
Вернемся немного назад. И дадим небольшой комментарий по обсуждавшимся вопросам в «узком» кругу. О решениях по двум первым вопросам мы уже говорили. Теперь расскажем о спорах относительно так называемого «логического замка», т. е. последовательности цифр, которые позволяли космонавту после их набора получить доступ к ручному управлению спуском. Необходимые цифры кода космонавт должен был набрать, используя кнопочный переключатель, хотя сначала это был просто наборный диск от телефонного аппарата.
Впервые космонавты увидели это устройство во время одного из посещений ОКБ-1, об этом вспоминает А. А. Лобнев: «…Всеобщее внимание привлек установленный на пульте диск телефонного аппарата (первый вариант «логического замка», к полету замененный на кнопочный переключатель). «Это что – прямая телефонная связь «Космос – Москва?» – пошутил кто-то из ребят (тогда мы еще не знали их в лицо). Объяснили, что это так называемый «логический замок», на котором нужно набрать определенное сочетание цифр перед включением режима ручного управления кораблем. Это было своего рода тестом на психическое состояние космонавта. «Не доверяют», – улыбаясь, бросил другой. (Теперь мне кажется, что это был Гагарин.) Завязался разговор об условиях предстоящего полета, о возможных неожиданностях, в первую очередь с точки зрения «медицины». Им не нужны были долгие объяснения, они и сами понимали это. Но, казалось, внутренне были уверены, что предосторожности типа «логического замка» излишни» [48].
При этом несколько непонятно в воспоминаниях М. Л. Галлая упоминание о шести оцифрованных кнопках кнопочного переключателя – ведь на диске телефонного аппарата должно быть десять положений. Поэтому при переходе с диска на кнопки представлялось бы естественным сохранение этих десяти положений. Но в таких деталях мемуаристы обычно точны, поэтому М. Галлай в данном случае, возможно, был прав.
Продолжая тему «логического замка», следует сказать, что были разные мнения о том, в какой форме доводить до космонавта эту комбинацию цифр. Кто-то предложил довести ее до космонавта по радио… Сразу же разгорелся спор о том, что более вероятно: потеря человеком способности к разумным поступкам или отказ радиосвязи, какое-нибудь непрохождение волн, например. Королев эти возражения воспринял мгновенно и идею отклонили немедленно. Были даже предложения, чтобы сначала космонавт решил простую логическую задачу, которая подтвердила бы его «адекватность», и только после этого он мог получить допуск к «логическому замку». Можно только представить себе такого предлагавшего в кризисной ситуации: как он будет решать логические задачи, когда счет времени идет на мгновения, которые, возможно, отделяют его от смерти? Королев, в молодости летавший на планерах и гордившийся тем, что он тоже летчик, решил: «Дадим это число в конверте». Он сказал об этом своим коллегам и объявил, что такое решение уже сообщено в Москву, это и стало последним аргументом в споре, исключавшем дальнейшую полемику. Но что будет с конвертом в невесомости – улетит куда-нибудь… и как его потом достать? Решили наклеить конверт на обшивку корабля рядом с космонавтом. К счастью, воспользоваться «логическим замком» не потребовалось, хотя несколько человек уже после полета Гагарина признались, что «тайком» нашептали ему эту комбинацию, «на всякий случай». После первых полетов «замок» был снят, у Николаева его уже не было [8, 49].
Относительно катапультирования на старте решили, что до 40-й секунды полета команду на катапультирование подают Королев или Каманин, после 40-й секунды космонавт катапультируется автоматически. Правда, как вспоминает П. Р. Попович, сам С. П. Королев приказал ему лично не подпускать себя к тревожному телефону ни при каких обстоятельствах.
Есть и другое свидетельство А. Осташева, которым с ним поделился С. П. Королев уже после успешного полета Юрия Гагарина. Со слов Осташева, С. П. Королев в разговоре с ним сказал: