Страница 11 из 18
Общая численность авиасредств, оборудованных средствами поиска, составляла: двадцать самолетов Ил-14, три Ан-12, десять Ми-4, три Ми-6 и два Ту-95. Кроме этого имелись два Ил-14, оборудованных КВ-пеленгаторами, они должны были базироваться в Куйбышеве и Свердловске [И].
Помимо штатных авиасредств ПСК к работам по этому кораблю Военно-Воздушные Силы СССР предусмотрели при необходимости использование всех своих авиасредств, а Военно-Морской Флот – большое количество кораблей и судов, находившихся во время полета корабля «Восток» в различных морях и океанах [30].
По приказу Главкома ВВС 30 марта состоялось инструктивное совещание командующих ВВС военных округов (Северо-Кавказского – генерал-майор Еремин, Приволжского – генерал-майор Цедрик, Уральского – генерал-лейтенант Слабожан, Сибирского – генерал-лейтенант Никишин), на котором выступил генерал-лейтенант А. И. Кутасин. Речь в его докладе шла об организации и средствах поиска приземлившегося корабля и космонавта [И]. Особое внимание докладчик обратил на дублирование средств поиска и соответствие их условиям климата, времени года, погоде и конкретной обстановке в районе посадки корабля.
На этом же совещании выступил и Н. П. Каманин, который ознакомил командующих с имеющимся опытом поиска, с особенностями и трудностями поиска корабля в случае его посадки за пределами расчетного района. Он обратил внимание на необходимость широкого привлечения местных средств (самолетов, вертолетов, аэродромов ГВФ и ПВО, средств связи всех ведомств, дежурных наблюдателей, автомашин, катеров и др.). К этому времени Н. П. Каманин уже смог поучаствовать в поисково-спасательной операции при встрече корабля-спутника, в официальных сообщениях ТАСС названного пятым кораблем-спутником. До этого он только беседовал с участниками таких операций. В своих записках Каманин пишет: «…Командующие высказали пожелания создать штатные подразделения поиска и все работы по пуску и поиску объединить в ВВС под одним командованием». Совершенно очевидно, что эти «пожелания», особенно в части работ по пуску, были им явно инспирированы, поскольку Каманин любыми способами хотел закрепить верховенство ВВС над РВСН, которые к этому времени уже существовали и реально обеспечивали запуски всех ракет-носителей, в том числе и в предполагавшихся пусках ракет с кораблями, где размещались космонавты.
Готовились к встрече космонавтов и медики. Медицинское обеспечение поисково-спасательных операций осуществляли Государственный научно-исследовательский институт авиационной и космической медицины (ГНИИАиКМ), Центральный научно-исследовательский авиационный госпиталь (ЦНИ АГ), Центр подготовки космонавтов (ЦПК). Из врачей этих учреждений были сформированы бригады медицинской помощи, оснащенные медицинским инструментарием, медикаментами и специальным оборудованием, необходимыми для оказания в полевых условиях всех видов врачебной помощи, включая специализированную. Кроме этого в больницах крупных населенных пунктов, расположенных вблизи основного и запасных районов штатной посадки, были подготовлены специальные палаты, предназначенные для размещения космонавтов в случае необходимости [31].
Сергей Павлович Королев считал необходимым прибыть на космодром раньше космонавтов, поэтому вылет специального рейса был назначен на 4 апреля. Можно предположить, что Королев и Келдыш летели в разных самолетах. Уже днем, около 11 часов по московскому времени, на полигон Тюра-Там для руководства подготовкой и пуском корабля «Восток» с космонавтом на борту прилетел С. П. Королев с группой специалистов ОКБ-1 (об этом сохранились воспоминания ветеранов космодрома) [32].
Вместе с Королевым прилетели все главные конструкторы, а также Марк Галлай, приглашенный Королевым в качестве методиста для подготовки космонавтов при освоении ими космического корабля.
4 апреля Главком ВВС Вершинин подписал удостоверения пилотов-космонавтов Гагарину, Титову, Нелюбову, которые имели соответственно номера 01, 02 и 03 [1]. В тот же день командующий РВСН Москаленко прислал Вершинину шифровку, разрешающую допуск кинооператоров ВВС на полигон для съемки кинофильма «Подготовка и первый в мире полет человека в космос». Упоминание об этой шифровке, разрешающей киносъемку на полигоне, приведено нами просто как небольшой штрих к «подковерной» борьбе РВСН и ВВС за первенство, точнее, верховенство в работах по обеспечению пилотируемых полетов в космос. Хотя еще за день до этого, 3 апреля, Москаленко отказал Вершинину в просьбе о допуске кинооператоров ВВС на полигон.
Перед отправкой на космодром было проведено партийное собрание космонавтов. Этому есть ряд свидетельств. Приведем сначала версию первого старосты отряда космонавтов Павла Поповича:
«Партийное собрание перед отлетом на космодром состоялось на открытом воздухе… Первым выступил Карпов. Он зачитал официальные документы о допуске к полету трех космонавтов и пожелал им успеха. Затем дал слово Гагарину: «…Я присоединяюсь к многочисленным коллективам ученых и рабочих, создавших космический корабль, и посвящаю полет XXII съезду КПСС». За ним выступили другие кандидаты на полет» [34].
Более развернутый вариант выступления Ю. Гагарина приводится в другом источнике: «Слово предоставлено Юрию Гагарину. Он поднялся на трибуну сияющий, веселый, красивый. «Я рад и горжусь, – заговорил он громко, чуть прерываясь от волнения, – что попал в число первых космонавтов. Заверяю вас, товарищи коммунисты, в том, что не пожалею ни сил, ни труда, не посчитаюсь ни с чем, чтобы достойно выполнить задание партии и правительства. На выполнение предстоящего полета в космос я пойду с чистой душой и большим желанием выполнить это задание, как положено коммунисту… Я присоединяюсь к предложению многочисленных коллективов ученых и рабочих, создавших космический корабль, посвятить его XXII съезду КПСС» [35].
Есть рассказ об этом событии и Г. С. Титова: «Перед отъездом на космодром состоялось партийное собрание отряда космонавтов с повесткой дня «Как я готов выполнить приказ Родины». С огромным вниманием было выслушано выступление Юрия Гагарина: «Я рад и горжусь тем, что попал в число первых космонавтов… Не пожалею ни сил, ни труда, не посчитаюсь ни с чем, чтобы достойно выполнить задание партии и правительства». Затем слово предоставили мне: «Знаю, что не только я могу участвовать в космическом полете, но и другие товарищи. Но, если партия и правительство доверят совершить его мне, приложу все свое умение, чтобы отлично выполнить почетное задание во имя процветания нашей Родины».
Собрание закончилось. Взволнованные, возвращались мы домой. Не было, казалось, таких трудностей, которые мы не смогли бы преодолеть при выполнении поставленной задачи» [4].
Однако есть и другое свидетельство об этом собрании. Его приводит Е. Рябчиков, который отвечал за съемки космонавтов перед полетом и во время нахождения их на космодроме: «Кинооператоры сняли тогдашний маленький конференц-зал, в котором собрались коммунисты. Каждый понимал важность встречи, ощущал близость исторического события. На собрании выступали космонавты, ученые, методисты, врачи, инженеры. Все они хотели выразить свою уверенность в успехе полета, вспоминали, как начиналась жизнь отряда, мечтали, думали о будущем. Наступала та «звездная минута», от которой во многом зависело будущее человечества: быть или не быть? Быть ли людям владыками бескрайних просторов околосолнечной системы, купаться ли в океанах лучистой энергии, строить «небесные города» сказочной архитектуры, добывать сокровища на планетах и астероидах, создавать невиданные по масштабам и оборудованию предприятия космической индустрии, или же удел человека – жить только на своей маленькой голубой планете Земля, без надежд на выход в бесконечную бесконечность Вселенной» [36].
Евгений Рябчиков – личность легендарная. Он был ветераном отечественной журналистики, встречался с самим К. Э. Циолковским, отсюда и такая возвышенная приподнятость его текста, такое широкое видение перспектив космонавтики.