Страница 9 из 14
Поэтому, хотя поземельный налог и не был создан с нуля в результате реформы, итог реформирования крестьянских налогов в 1885 г. можно подвести такими словами: на смену подушной подати пришёл поземельный налог.
Так в 1885 г. Россия окончательно избавилась ещё от одного клейма крепостной эпохи. Реформа эта во всяком случае не менее значительна, чем отмена рекрутчины, и буквально (имея в виду отмену подушной подати с мещан) продолжает логику реформ, начатых в первой половине 1860-х годов.
Но хрестоматийно известный набор «Великих реформ» отмену подушной подати не включает. Объясняется это просто: какое же может быть продолжение «Великих реформ» при Александре III, душителе свободы и деятельном покровителе контрреформ?! Вопрос этот, как будто риторический, на самом деле заслуживает обсуждения.
Периодизация истории страны по царям – детский возраст исторической науки. Но «Великие реформы» Александра II и «Контрреформы» Александра III – понятия не из истории страны, а из истории государственной политики. Это – другое дело: ведь царь – ключевой участник законодательного процесса. Если убеждённый реформатор на троне сменяется убеждённым консерватором, то ясно, что начнётся новый этап внутренней политики.
Парадокс, однако, в том, что Александр II проводил «Великие реформы», не будучи либералом. Каждой из реформ он решал практическую задачу в более или менее широком понимании этого слова. Наверное, его знаменитые слова, сказанные на коронации московским дворянам, о том, что лучше отменить крепостное право сверху, чем ждать его отмены снизу, отражают не все практические соображения молодого царя. Но хорошо известно, что побуждение проводить эту реформу появилось у него только после поражения в Крымской войне. И это отличает его от убеждённых либералов вроде Н.А. Милютина, которых он использовал для решения насущных задач, а затем отодвинул в сторону. Показательно и объяснение, которое он дал одному из главных реформаторов А.В. Головнину при отставке в 1866 г.: «Вполне ценю твои намерения и твоё усердие и ни в чем не могу тебя упрекнуть, но против тебя сильно возбуждено общественное мнение, и что бы ты ни делал, все истолковывается в дурную сторону. Теперь нужны люди новые»68.
В 1855 г. в стране началась «Оттепель» – и Александр II принялся за реформы. В 1866 г., после покушения Д.В. Каракозова, общественное настроение окончательно изменилось – и резко изменилась политика. Н.А. Некрасову в начале 1870-х гг. оставалось лишь с тоской вспоминать «благодатное время надежд». В историографии принято именовать эту новую политику «откатом реформ», подчёркивая отличие от дальнейших «настоящих контрреформ» Александра III. Однако качественного различия между двумя этапами нет. И здесь, и там, мы видим мелкое «обкусывание реформ» (ограничение построенного реформаторами) примерно на одном и том же фронте (самоуправление и суд). Здесь и там видим крупные, коренные консервативные новшества – монополия на университетское образование для выпускников классических гимназий (1871) и земские начальники (1889). Видим новые реформы там, где они ещё не были проведены (городская и военная при Александре II, податная и рабочая – при его сыне). Видим – более того – воплощение при Александре III консервативных законопроектов, разработанных ещё при его отце: таковы университетский устав и положение о городских банках69.
Печальная судьба «Конституции Лорис-Меликова», одобренной Александром II, но зарубленной его сыном, навечно остаётся свидетельством роли личности в истории пореформенной России. Но не отменяет парадокса: смена царя в 1881 г. повлияла на внутреннюю политику гораздо меньше, чем исчерпание «Оттепели» в середине 1860-х годов.
Не случайно то, что даже у классика этой темы, корифея отечественной исторической науки П.А. Зайончковского в двух специальных монографиях70 не получилось внятно определить хронологические границы «Контрреформ», не говоря уже об их убедительном обосновании71. Не случайно и то, что горячий обвинитель пореформенного консерватизма и лично Александра III, «последний член исполкома Народной Воли» (по собственному полушутливому определению) Н.А. Троицкий свёл все контрреформы к узкой трёхлетней полоске 1889–1892 гг. – единственному отрезку времени, когда ряд консервативных мер действительно сопровождался отсутствием реформаторских законов72. Периоды 1866–1881 и 1881–1894 гг. (чтобы ограничиться правлением Александра III) не противоположны, а сходны по общему смыслу государственной политики. Этот смысл – решение самых насущных для страны задач независимо от того, согласуются ли они с либеральной или с консервативной идеологией.
Установление водораздела по 1866 году, вроде бы, противоречит отнесению к числу «Великих реформ» городской реформы 1870 г. и военной 1874 г. Однако само понятие «Великих реформ» не является раз и навсегда чётко определённым. Оно идёт из XIX века. Многократно переизданная книга неутомимого Г.А. Джаншиева73 уже в 1890-е гг. закрепила это выражение не как продукт слащавого официоза, но как понятие, используемое самостоятельно мыслящими людьми и потому вполне допустимое в серьёзных работах.
Правда, молодые редакторы вдохновляемого И.Д. Сытиным шеститомника «Великая реформа» А.К. Дживелегов, С.П. Мельгунов и В.И. Пичета вежливо попеняли Г.А. Джаншиеву за его чрезмерный восторг по поводу Александра II и попытались подправить традицию. В заглавии своего издания они поставили это понятие в единственное число (и сосредоточились именно на крестьянской реформе). Но переломить тенденцию им не удалось: реформы 1861–1874 гг. и после них рассматривались как один пакет.
Свою поправку пытались внести высокопоставленные советские историки, связанные ленинским указанием о «революционной ситуации 1859–1863 гг.»74. Но вот В.И. Ленин из непререкаемого авторитета превратился в одного из исторических персонажей, и использование понятия революционной ситуации применительно к правлению Александра II сошло на нет.
Очередную попытку внести существенное уточнение в давно используемое понятие предприняла ученица П.А. Зайончковского Л.Г. Захарова. Досконально изучив ход подготовки крестьянской реформы, посвятив этому монографию75 и докторскую диссертацию, она закрепила свои достижения проведением международной конференции и изданием сборника статей76, на обложке которого чётко указаны рамки «Великих реформ»: 1856–1874. Нижняя грань, таким образом, обозначена в связи не с началом собственно реформ, но с первыми подступами к их разработке. Это логично: подписание Манифеста и Положений 19 февраля – лишь формальная точка в том процессе, бурное и временами непредсказуемое развитие которого на самом деле и определило – в отличие от заключительного царского росчерка – преображение России.
Столь же логично было бы отбросить формальные признаки и по отношению к верхней хронологической границе реформ. «Великие реформы» – это ломка ключевых опор порядка, опиравшегося на неравенство сословий. Крепостное право, рекрутчина и подушная подать – вот столпы старого порядка. Отмена крепостного права (1861), отмена рекрутчины (1874) и отмена подушной подати (1863–1885) – явления одного ряда.
Правда, Н.Х. Бунге, отменяя подушную подать, говорил вместе с тем о необходимости отмены круговой поруки, и Государственный совет с ним согласился. Закон 28 мая 1885 г. среди прочего предоставил министру финансов «приступить безотлагательно» к подготовке изменений в законах «о порядке ответственности по уплате в казну окладных сборов». Но отмена круговой поруки (затянувшаяся до 1903 г.) – это уже начало борьбы с общиной. Между тем, община была в глазах власти необходимой подстраховкой на время проведения крестьянской реформы (вплоть до конца выкупной операции). Только с окончанием выкупа (досрочным – по манифесту 3 ноября 1905 г.) можно было переходить к ликвидации общины – и это было начато. Столыпинская реформа логично продолжала «Великие реформы», но – в качестве следующего этапа. Отмена подушной подати – воплощение этапа предыдущего, необходимая часть «Великих реформ».
68
Стафёрова Е.Л. А.В. Головнин и либеральные реформы в просвещении (первая половина 1860 гг.). М.: «Канон+» РОИИ «Реабилитация», 2007. 512 с.
69
Щетинина Г.И. Университеты в России и устав 1884 года. М.: Наука, 1976; Кириллов А. К. Новое и старое в регулировании городских банков в эпоху «Великих реформ» // Вопросы истории. 2003. № 9. С. 143–146.
70
Зайончковский П. А. Кризис самодержавия на рубеже 1870–1880 годов. М., 1964; Зайончковский П. А. Российское самодержавие в конце XIX столетия. М., 1970.
71
Подробнее см.: Кириллов А. К. Традиции и новации: Россия пореформенная // Модернизация и традиция в истории России: сб. науч. тр. Новосибирск, 2005. С. 46– 61. [Интернет-ресурс открытого доступа:] http://al-kir.ru/history/reform2.html [Дата проверки: 14.11.2017 г.]
72
Троицкий Н. А. Россия в XIX веке. Курс лекций. М.: Высшая школа, 1999. С. 313, 319, 335.
73
Джаншиев Г.А. Эпоха Великих реформ. Спб, 1907.
74
Революционная ситуация в России в середине XIX века / Под ред. М.В. Нечкиной. М.: Наука, 1978.
75
Захарова Л.Г. Самодержавие и отмена крепостного права в России. 1856–1861. М.: изд-во Моск. ун-та, 1984. 256 с. Переиздание, дополненное предисловием: Захарова Л.Г. Александр II и отмена крепостного права в России. М.: РОССПЭН, 2011. 736 с.
76
Великие реформы в России. 1856–1874 / Под ред. Л.Г. Захаровой, Б. Эклофа, Дж. Бушнелла. М.: изд-во Моск. ун-та, 1992. 336 с.