Страница 28 из 30
Узнав о заключении мира с турками в августе месяце, Петр собирает войско и двигается к Нарве, полагая «ударом в спину воюющего сразу на три фронта соседа (Швеции), в данный момент находящегося аж за морем под стенами далекого Копенгагена, где по всем расчетам войско Карла должно было увязнуть слишком надолго… Против его (Петра) шестидесятитрехтысячного войска в самой Нарве находился крепостной гарнизон:
«Шведский гарнизон Нарвы и Иван-города имел 1,9 тыс. чел» и несмотря на это совершенно не собирался ему сдаваться без боя, чему Петр, придя в Ливонию со своим воинством и был столь поразительно удивлен».
«Петр не просто забрался грабить своего воюющего с коалицией четырех европейских государств соседа, отделенного от него на данный момент Балтийским морем. Сосед же вел затяжную изнуряющую войну на три фронта и не имел никакой возможности в какие-либо даже самые ближайшие месяцы вообще появиться в Ливонии, так как шведский флот был заблокирован англичанами, а потому и должен был стоять в бездействии. Высадке же десанта в Ливонии к тому же должен был воспрепятствовать участвующий в коалиции воюющих со Швецией европейских держав король Польский и Саксонский – Август».
«Он (Петр) не знал, что условия Травендальского мира, которые должен был принять его союзник (король Датский) были подписаны в тот самый день, когда русская армия тронулась в поход».
Подписав мир, Карл бросается на выручку Нарвы. Воспользовавшись дурной погодой и обманув английский флот, Карл погрузил часть своего войска на суда и высадился в Ливонии.
«Высадка в Ливонии, куда дурная погода помешала привести часть полков, была безумием…»
«Чтобы достигнуть со своими восемью тысячами человек Нарвы, Карл должен был, сделав переход через совершенно пустынную местность, перейти узкую, перерезанную ручьями долину. Если бы она была укреплена, пришлось бы остановиться. Но Карл, продвигаясь вперед, продолжает вести свою рискованную игру. Солдаты изнемогли: лошади не ели два дня».
«Петр не ожидал найти шведского короля в Ливонии. Он предполагал, что ему достаточно долго придется воевать с королем датским. Он весело отправился во главе своей гренадерской роты, рассчитывая на легкий успех. Явившись к городу (Нарве) 27 сентября, он был удивлен тем, что город, по-видимому, приготовился к серьезной обороне».
«Войско, которое решило было начать осаду Нарвы, состояло из трех вновь сформированных дивизий под командой генералов Головина, Вейде и Репнина, из 10500 казаков и нескольких иррегулярных отрядов – всего 63520 человек. Дивизия Репнина, насчитывающая 10834 человека и малороссийские казаки, находились еще в пути, что сводило наличный состав к 40000 человек. Но Карл XII со своей стороны не мог привести осажденному городу больше 5300 пехоты и 3130 конников».
«Кроме того, принужденное идти от Везенберга по совершенно опустошенной стране, отделенное от своего лагеря и вследствие этого вынужденное нести с собой жизненные и боевые припасы, это войско, очутившись после ряда усиленных переходов перед врагом, в пять раз более многочисленным, оказалось в состоянии полного истощения».
«Узнав о приближении восемнадцатилетнего мальчишки Карла с восемью тысячами, Петр повторяет свой уже испытанный прием: покидает нарвскую армию, как одиннадцать лет тому назад покинул свои потешные войска, – а потешных у него по тем временам бывало до тридцати тысяч. Софья же сконцентрировала против них триста стрельцов».
«Петр вообще был человек очень сильного воображения, чрезвычайной мнительности и опасливости, переходящей в робость и испуг».
«Карл быстро шел к Нарве и утром 19 ноября явился перед русским лагерем, имея около 8500 человек войска и 37 орудий».
«К 19 ноября численность русских войск составила около 35 тыс. чел. (27 тыс. пехоты, 1500 драгун, 6500 полистной конницы) и 173 орудий».
Русская армия была деморализована бегством царя: «Карл проникает в неприятельский лагерь и через полчаса овладевает им».
«Часть русских тонет в Нарве. – Если бы на реке был лед, – сказал Карл насмешливо, – то я не знаю, удалось бы нам убить хоть одного человека».
«Пехота бросилась через мост, мост обрушился, и много народа потонуло в Нарве».
«Победитель так боялся своих побежденных, что за ночь поспешил навести новый мост, чтобы помочь им поскорее убраться».
«Пришлось этой, сорокатысячной толпе соглашаться на любые, самые унизительные условия, выдвигаемые им горсткой шведов, пришедших в свой разрушенный дом. И Петровские птенчики архилюбезно: «согласились отступить, отдавши шведам артиллерию»
«Имея пятикратное преимущество в людях и такое же в орудиях, царская армия позорно сдалась и отступила, оставив орудия шведам и потеряв половину состава».
«Весть о Нарвском разгроме догнала Петра в день, когда он выехал в Новгород» («Вот как неслабо драпанул «великий» от противника впятеро уступающего числом»).
«Узнав о поражении армии под стенами Нарвы, – он переоделся крестьянином, чтобы спастись от следовавшего, как ему казалось, за ним по пятам врага. Царь плакал ручьями и впал в состояние полного бессилия, он готов был принять самые унизительные условия мира».
«Но Карл не погнался за ним не потому, что как-либо сомневался в поистине выдающейся трусости своего оппонента, но вследствие опасения произойти при этом большому конфузу и окажись в том районе перед ним настоящее русское войско, а не Петровское опереточное – ему конец. Тогда вся эта шведская кампания должна была в тот же день победно завершиться; измотанная длительным переходом, горстка отважных шведов просто не могла бы не стать легкой добычей поджидающего его прихода огромного воинства Петра. И отважный король должен был оказаться в плену».
Тогда всей войне пришел бы конец. Но такого конца, при убежавшем еще до сражения царе Петре не случилось, и война потом продолжалась еще двадцать лет.
«Поражение полное. Честь погибла среди насмешливых кликов Европы, приветствовавшей это поражение без боя, – а монарх бежал!.. Завоевательные планы… мысли о славе и цивилизаторской миссии, – все рушится! Он продолжает бежать. Не преследуют ли его шведы? Он плачет и хочет заключить мир, мир немедленный и купленный какой бы то ни было ценой. Он обращается с жалобными просьбами к Голландским Соединенным провинциям, к Англии…»
«Страх побудил царя лихорадочно искать выход с помощью дипломатов. Прося выступить посредниками в переговорах о мире Англию, Францию, Голландию и Австрию. Однако все предложения Петра (причем на самых заманчивых для Стокгольма условиях) шведский король отклонил».
«Он, судя по всему, уже прекрасно тогда понимал, что с таким плутом, как Петр договариваться не о чем: он один раз такой договор уже нарушил, подло ударив в спину, нарушит все договоры иные. Потому, не договариваться с ним следует, но бить, что есть сил.
Так, собственно, Карл впоследствии и действовал: бил петровских бандитов где только мог».
А почему бандитов? Да потому, что за два месяца осады Нарвы петровские войска полностью опустошили Ливонию по указу Петра: «деревни выжигались полностью. Пойманные… поголовно уничтожались. Причем, преимущественно зверскими методами»
«Не осталось целого ничего: все разорено и пожжено; и взяли твои государевы ратные люди».
«ели и пили всеми полками, а чего не могли поднять, покололи и порубили».
«вслед за военными дозорщиками рыскали стаи волков, почуявших себе добычу»
«кругом небосклона встали огненные столбы: это были зарева пожаров. Из тишины ночи поднялись вопли жителей: ограбленных, лишенных крова. Таков был способ воевать, или лучше сказать, такова была политика, делавшая из завоеванного края степь».
Карл, видя такое опустошение Прибалтийских земель, повелел бить петровских разбойников, а если при войске был сам царь Петр, то следует наступать на него даже одним полком: Петр обязательно убежит еще до первого орудийного залпа, а за ним побежит и все его войско приученное грабить безоружных жителей и опустошать земли, но вовсе не желающих воевать с вооруженным и обученным войском шведов.