Сувенир с Мирассы

- Так, а вот теперь, будь любезна, расскажи мне, наконец, всё!!! – прорычала я. – Иначе за себя не ручаюсь!

- Тэээш, ну, я уже тебе всё, что знала, рассказала! Что ты ещё хочешь узнать? – заныла Линн, усиленно всхлипывая. – Это просто раб! Понимаешь? Ничем не примечательный раб! И я хотела спасти его от смерти! По-твоему, это недостаточно веская причина звать тебя? Или, если он раб, так не заслуживает снисхождения или участия? Может быть, мне нужно извиниться за то, что я тебя позвала на помощь?!

О, этого я тоже ждала. Лучшая защита, как известно – это нападение…

- Линн, я хочу, чтобы ты мне внятно объяснила: как ты себе планировала нашу будущую участь, мою и этого раба, потому что ты связала нас в один узел, причём, даже не спрашивая! Что ты думала, я скажу, когда узнаю о твоей выходке?! Поглажу по головке? Нет уж! Я, как прилечу, первым делом пойду к твоему отцу! И всё ему расскажу! Потому что это уже переходит все границы, Линн! Даже ты не настолько идиотка, чтобы ставить на кон свою судьбу из-за какого-то «ничем не примечательного» раба! Короче – правду, Линн! Я жду.

Подруга смотрела на меня с экрана так, как будто я выстрелила ей прямо в лицо из волнового ружья. Ничего, этим меня тоже не проймёшь. Похоже, наконец, она поняла, что на меня её уловки не действуют, и горько вздохнула.

- Гадина ты, Тэш, – вдруг совершенно серьёзно, тихо сказала она. – Знаешь, что я не смогу оправдаться перед отцом и пользуешься…

- Кто бы говорил, – пожала я плечами. – Ты первая начала пользоваться мной. И никогда не стеснялась даже. Ну, так?..

Линна подняла взгляд и вдруг замерла с открытым ртом, вытаращив глаза. Только смотрела она не на меня, а куда-то за мою спину. Я мгновенно обернулась и тоже замерла. Подозреваю, что и выражения лиц у нас были точь-в-точь. Позади меня стоял этот недокормыш на тонких ножках, и… тот самый орган у него, по-прежнему, поражал воображение!

Я быстро сглотнула и несколько сипло сказала:

- А ты чего тут? Ну-ка, марш обратно! Я же сказала, полежи спокойно!

Ничего подобного я, помнится, не говорила, но это явление… я аж взмокла, честное слово!

Заставив себя повернуться к экрану, я увидела незабываемое зрелище: рыдающую Линн! От этого я снова впала в некоторый ступор. Да что она, с ума сошла? Или это зрелище эрегированного органа её так расстроило?! Всевидящий, ну, право слово, я как будто в приют для душевнобольных попала!

- Линн! – неуверенно позвала я её. – Ты чего плачешь-то? Что стряслось?..

Не слушая меня, она вдруг заговорила, точнее, запричитала:

- Долло, комане лача… Зитоне, зитоне маро… Лука спростасте маро. Че ливамо!

Я ошарашено обернулась, сообразив, что это она к заморышу обращается! Что ещё удивительнее, лягушонок ей ответил! Встал на колени и произнёс неожиданно приятным, хрипловатым голосом, как у подростка:

- Сагите… ма дара лоне… че галуа, сагите… пролоно…

Я, как заворожённая, вслушивалась в незнакомую речь. Это было неожиданно серьёзно и как-то… трагично даже. Ни Линн, ни заморыш не играли на публику, они даже как будто не замечали меня, они… прощались?

Переводя глаза с одного на другого, я некоторое время пыталась собрать мозги в кучу, чтобы понять, что делать. Впрочем, что теперь думать… А, к Вогранам! Теперь совершенно понятно, что Линна подставила меня не из каприза, а потому что… потому что ей этот заморыш дорог. Вограны знают, почему! Но я никогда в жизни не видела, чтобы она искренне, как сейчас, рыдала. Что искренне – я уверена, сама учила её притворяться…

Вот теперь я поняла, что попала всерьёз. Теперь я точно буду, как последняя идиотка, помогать ей. Ну, и ему тоже… Эх, мама, и зачем ты меня такой уродила…

- Эй, хватит тут сырость разводить, – сердито сказала я им обоим. – Давайте лучше думать, что делать дальше! Линна, я к тебе обращаюсь!

Подруга, с трудом оторвав взгляд от кикиморыша, неромантично вытерла нос платком и спустила его в утилизатор.

- Не знаю что, – слегка в нос ответила она и опять всхлипнула. – Я знаю только, что его надо спасти…

- Давай, ты мне расскажешь всё, понимаешь, – всё! Иначе я не уверена, что смогу спасти это… недоразумение! И, ради Всевидящего, скажи ему, чтобы он шёл обратно!! У меня и так нервы не в порядке…

Линна послушно проворковала:

- Долло, омаре льяма… Порэззо, че бусто пара… Омаре!

Лягушонок покорно поднялся, повернулся, вызвав у меня неконтролируемое ощущение оторопи, и вышел. Дверь мягко чмокнула, закрывшись. Вот как, скажите, он ещё и ходит с ЭТИМ?! Там же равновесие должно быть ни к чёрту… Спохватившись, встряхнула головой и заставила себя вернуться к нашим баранам, то-есть к Линне:

- Отлично, а теперь я тебя внимательно слушаю!

Она ещё раз горько вздохнула и начала. На этот раз она рассказывала быстро, нервно, не заботясь о том впечатлении, которое производила, то и дело, вытирая красный нос очередным платком.

Теперь картина вырисовывалась куда менее простая и безобидная. Линна попросту ухитрилась, видимо, влюбиться в этого цыплёнка! Ничем другим я её помешательство на нём объяснить не могла, как и отсутствие логики в её поступках. Я узнала, что муж НЕ дарил ей этого Вайятху, и даже не собирался! Она сама, случайно, обнаружила его в спальне мужа (у них ещё и разные спальни были, согласно обычаю!). Сначала удивилась, оскорбилась, устроила мужу скандал, но получила отпор, в том смысле, что это было почётно – иметь своего собственного раба. И Альдор от него отказываться не собирался.

Ну, этого Линн уже простить не могла, поэтому она придумала замечательную, с её точки зрения, месть: она решила и сама попользоваться «игрушкой» мужа. Дождалась, пока Альдор уедет из дома, и задуманное выполнила. Не учла только одного: Вайятху – вещь одного хозяина! Каждый раб настраивается персонально на своего собственного господина. Это делается с помощью специальных психологических настроек, и ломать их нельзя! Если раба передают, к примеру, по наследству, то настройки меняются, и Вайятху, по-прежнему, остаётся предан только одному хозяину, в этом их дополнительная ценность…

Линн ничего этого не знала и использовала раба, как ей вздумалось. Насколько я поняла, никто специально не защищал мозг Вайятху какими-то блоками, потому что никому в голову не приходило принуждать их обслуживать кого-то ещё, кроме хозяина. Такая вот интересная культура секса… Чтоб их Плорад сожрал!

Вполне предсказуемо, что у несчастного заморыша снесло крышу, и он сбежал, куда и зачем – непонятно, главное, видимо, подальше от места, где над ним совершили такое ужасное насилие… Ну, его очень скоро поймали, что тоже неудивительно. Удивительно было другое: когда императорские лекари поправили психонастройки в мозгу у раба, и его сделали садовником, рассудив, что для своего непосредственного использования он больше не годится, Линна и тут не оставила его в покое!

Она обречённым голосом рассказывала, что специально приходила в сад рано утром, чтобы застать его одного, – и снова удовлетворяла свою страсть, так некстати и нежданно вспыхнувшую… Почему она предпочла тощего лягушонка собственному красавцу-мужу – даже она сама не смогла объяснить. Я могла бы попробовать, но вряд ли ей понравилось бы моё объяснение…

Всё свелось к тому, что её визиты то ли заставили Вайятху вспомнить что-то из своего сексуального прошлого, то ли просто сбили все новые настройки, только он опять сбежал. Ну, а когда лекарь выяснил, что в голове у заморыша снова царит каша, он и дал совет избавиться от бракованного раба, пояснив, что такие беспричинные сбои могут привести к необратимым последствиям… Ха! Беспричинные… Но доктору, естественно, никто ничего объяснять не стал.

Линна подозревала, что её муж начал догадываться о причинах проблем с рабом, потому что стал относиться к ней гораздо подозрительнее, и несколько раз предпринимал попытки застать её врасплох. Поймать не поймал, но и подозрения не развеял. И тогда согласился, что раба надо ликвидировать.