Сувенир с Мирассы

Арх-генерал снова подышал каким-то газом под стеклянной крышкой, и скомандовал:

- Эй, подвинь ближе камеру!

Ещё один гвардеец выполнил приказ императора. Его изображение внезапно появилось на всех экранах. Самодержец убедился, что его хорошо видно, взял из рук очередного охранника листы с текстом завещания и принялся медленно, отчётливо читать каждое слово. Выражение болезненно-белого лица стало замкнуто-высокомерным, глаза приобрели холодный блеск, и даже тембр голоса стал каким-то более полнозвучным, что ли… Я подумала, что сейчас он перестал походить на умирающего. Как бы нас не обвинили потом в подделке…

Император ронял слова, одно за другим, но я почему-то думала не о том, что судьба Мирассы меняется прямо у меня на глазах, а о том, что есть всё-таки высшая справедливость: очередной человек, возомнивший себя богом, заканчивал жизнь ровно так же, как и все подобные ему: согнутый обстоятельствами, растеряв власть, друзей, соратников и даже просто родных… Но жаль мне его по-прежнему не было.

Встрепенулась я только тогда, когда речь зашла о том, что вся императорская власть достанется даже не самой Карии, а её законному супругу. Похоже, перед смертью Грасс собрался срочно поженить принцессу и Эктора. Я не могла не обрадоваться этому. Главное, чтобы он не помер раньше времени…

Закончив чтение, Грасс передохнул немного, выпил своего коктейля и продолжил запись. Теперь он обращался к мирассцам, напоминая им о каких-то обещаниях, принося извинения за то, что бросает их (не удержавшись, я опять вытаращила глаза), что опечален расставанием с ними, но будет молиться о них Всевидящему и защищать с небес. Он передавал власть и опеку над ними мужу Карии и просил их слушаться нового владыку, как его самого.

К концу донельзя прочувствованной и пафосной речи я уже не верила собственным ушам: и это говорил прожжённый циник и настоящий маньяк, грозившийся убить поголовно всё население?! Ну, если именно это называется политикой, то ну её к Плораду… Так врать мне никогда не научиться, да и не хочется.

Как бы то ни было, оба обращения к подданным Грасс записал с первого раза, никаких дополнительных дублей не понадобилось! Вот вам и умирающий…

- Ну, что, Тэш? У вас остались ещё какие-то вопросы? – поинтересовался садист, знаком велев охраннику выключить камеру. – Потому что сейчас наш тет-а-тет необходимо будет прервать. Эти записи через полчаса будут транслироваться по всей Мирассе, и мне нужно успеть подготовить действующих лиц. Кстати, большая просьба: не надо бежать к ним, чтобы просветить их относительно известной вам теперь ужасной правды. Вы успеете рассказать им всё потом, когда хорошенько подумаете, взвесите и оцените последствия. Я уверен, вам будет намного проще вписаться в местное общество, если вы проявите сдержанность. Это касается и Лавинии. Повремените, пожалуйста, с вашими рассказами. Хорошо?

- Лавиния? А при чём тут она? – насторожилась я.

- При том, что позже она мне понадобится. Я собираюсь позвать её сюда, чтобы она смогла выполнить свои непосредственные обязанности: облегчить мою смерть.

- Каким это образом? Она, конечно, врач, но детский же. Как она сможет облегчить вам что бы то ни было?

- Сможет, сможет. Ваша Лавиния не просто врач. Эта разновидность ГИО-изменённых разрабатывалась, как сёстры-сиделки, помогающие умирающим. Знаете, какое у них было кодовое обозначение? «Ангелы смерти». Чересчур выспренно, но суть отражает верно.

- К-какие ещё «ангелы смерти»? Вы что, хотите сказать, что она… убивает своих пациентов?!

Совершенно некстати вспомнились умершие подопечные Лави, и её подозрения на собственный счёт.

- Нет, она умеет облегчить им последние часы жизни и сделать переход в иной мир максимально спокойным и безболезненным, – возразил Грасс. – Именно эта её способность мне и понадобится. Думаю, и ей и мне будет проще, если вы не станете пока рассказывать, что Наима уже нет.

Я вздрогнула. Ах, вот оно что… Старый мерзавец собирался обманывать всех до последней минуты. Если бы дело касалось только его, я бы и пальцем не пошевелила, но представить, как Лави воспримет то, что её принца уже три дня, как нет, и сможет ли она потом помогать его убийце, – я не знала. Но экспериментировать с чувствами подруги точно не собиралась. Может быть, Лавинии будет проще, если она решит, что успела попрощаться с Наимом?..

- Я не буду ничего рассказывать ей. Пока вы не умрёте, – сухо сообщила я величайшему из всех негодяев, которые когда-либо дышали воздухом.

- Прекрасно, – отозвался он. – Я не сомневался в вашем здравом смысле. За Карией и её стратегом уже пошли, скоро они будут здесь. Ах, да…

Металлическая конструкция, удерживающая меня, внезапно распалась, и я чуть не упала, – затёкшее тело не слушалось.

- Спасибо, – совершенно искренне сказала я, растирая руки. – С удовольствием уйду. Только один вопрос: как снять все ваши привязки, навешанные на Вайятху?

Губы императора презрительно изогнулись.

- Что, решились последовать моему совету и дать ему свободу? Похвально, хотя и глупо… Они, видите ли, не приспособлены для свободной жизни.

- Ничего, мы как-нибудь справимся.

- Удачи. А механизм смены установок один. Тот же самый, до которого вы додумались сами, раз смогли перепрограммировать Вайятху.

Я замерла, забыв о ноющей спине и локтях.

- Это что же… Опять клеймение?!

- Увы, – отозвался рассеянно коронованный негодяй, открывая какие-то виртуальные документы и начиная что-то править в них.

- Неужели нельзя было предусмотреть какое-то элементарное слово-пароль, которое снимало бы все прежние привязки?! – я всё-таки не могла поверить в такую непонятную жестокость.

- Нет, Тэш. Меня лично всё устраивало, как и тех, кому я дарил личных рабов. Возможно, это было чуть более проблемно, зато надёжно. Кстати, советую поторопиться, капсуле с вашим Вайятху был задан определённый временной промежуток, по истечении которого она автоматически включится и начнёт стирать ему память.

- Что?! – с ужасом переспросила я, вскакивая из плорадова кресла. – Зачем?!

- Не тратьте время на выяснение моих мотивов, – посоветовал маньяк, пролистывая что-то на экране. – Бегите, Тэш. У вас всего двадцать минут, а туда ещё добраться надо. Вас проводят. Прощайте, видимо, мы больше не увидимся.

- Будьте вы прокляты! – с яростью выплюнула я, судорожно сдирая с себя клочья золотистого платья-сеточки, мешавшего нормально идти.

- Взаимно, Тэш, взаимно… – отозвался негодяй и перестал обращать на меня внимание.

Я рванулась к двери, хромая на обе ноги, и тут меня подхватила под локоть железная рука гвардейца, который поволок меня за собой, прошипев:

- Пойдёмте, Тэш-ш-ш… Я провож-ш-ш-у вас-с-с…

Дальше я помню только бешеный бег по коридорам, от которого болело в боку и почему-то в горле, как будто у меня внезапно началась ангина, постоянные попытки упасть и злость на непослушные ноги. Поначалу мой провожатый практически тащил меня, но к металлической двери, на которой красовалась табличка, оповещающая, что это личный медицинский кабинет императора, я подошла уже сама.

Гвардеец отпер дверь, и мы ввалились в белое пространство, заполненное какой-то неестественной тишиной, ярким светом и массой всевозможных приборов, между которыми заметался мой взгляд, выискивая знакомые очертания капсулы. Охранник помог и тут: подвёл меня прямо к каплеобразному саркофагу, в котором я с облегчением увидела любимое лицо.

На панели управления уже мигало предупреждение о начале процедуры через десять минут, и я ткнула в клавишу отмены. Только секундой позже меня накрыло страхом: а если император обманул, и остановить стирание памяти не удастся?.. Но, слава Всевидящему, аппарат послушно дзынькнул и обнулил шкалу. Предупреждение исчезло, зато появилось предложение выбрать другую программу воздействия.

Не удержавшись на ногах, я оглянулась вокруг в поисках какого-нибудь сидения. Охранник, по-прежнему стоявший рядом, с готовностью подвинулся.