Сувенир с Мирассы

- И что теперь будет? – спросила я.

- Надо… исправить. Быстрее…

- Иначе что?

- Шторма… Бури… Беда.

Ого! Похоже, «недокормленная» планета собиралась хорошенько потрясти своих жителей, чтобы силой взять то, с чем они не торопились расставаться добровольно… Конечно, если случится непредвиденная буря, да ещё с разрушениями, эмоций у населения, оказавшего в зоне стихии, будет о-очень много! А если этих бурь будет несколько…

- А можно избежать этого? – обратилась я к хищнику.

Пока Проводник был таким разговорчивым, надо было пользоваться случаем, чтобы узнать, как можно больше об этой ненормальной планете…

- Давать… самим… делиться… – он внезапно посмотрел на меня с каким-то чуть ли не гастрономическим интересом в глазах.

- Что?.. Что ты так уставился? – я всерьёз занервничала. Что-то мне не внушало доверия такое изменение настроения Проводника.

- Мы… можем дать… Много! Здесь – место силы!.. Мы можем поделиться…

- Эээ… я, конечно, не против того, чтобы делиться, но как?..

- Очень просто… – ответил стремительно лиловеющий мерзавец и одним движением поднял меня на ноги. – Вот так…

Первый же поцелуй наглядно показал, как много я ещё не знаю о Проводнике: у меня словно отключилась воля, и я могла только стоять, покорно позволяя ему стаскивать с меня рубашку, ботинки, брюки, и всё это – даже не прерывая поцелуя! Через несколько секунд, уже совершенно голая, я почувствовала, что меня укладывают на жутко холодный, твёрдый камень, и протестующее замычала. Вот только повторения прошлого раза мне не хватало! И вообще, происходящее, о согласии на участие в котором меня не спрашивали, мне не нравилось категорически!

То есть, не то, чтобы категорически, и не то, чтобы не нравилось, а, скорее… беспокоило…

Но, вообще-то, и не слишком беспокоило, а точнее, внушало лёгкое недоумение…

А, если честно, то, конечно, нравилось… Безумно нравилось…

Особенно, когда Проводник, оторвавшись от моего рта, заглянул на мгновенье мне в глаза, видимо, увидел именно то, что хотел, удовлетворённо хмыкнул и вернулся к своему занятию.

Ещё через несколько минут, плавясь в объятиях самого жаркого любовника этого сектора Галактики, а может, и всех других тоже, я уже не помнила ни о камне, ни о холоде, ни о неудобствах. Мне было хорошо… Нет, не так: мне было очень-очень хорошо! И больше всего хотелось, чтобы зверь продолжал свои ласки, заставляя меня и дальше захлёбываться собственными стонами и криками, вперемешку с мольбами не останавливаться, только не останавливаться, ради Всевидящего, не останавливаться!!.

Молчаливый хищник и не думал щадить меня, раз за разом приговаривая к растущему напряжению и желанию, которое разрывало изнутри. Где я, кто я, что вокруг?.. Неважно, не имеет значения… Лишь бы продолжалось это неистовое соитие, кажется, потрясающее сам камень подо мной… И не обрывалась дорога туда, наверх, выше, ещё выше… За облака, а потом ещё выше, к немыслимому, невероятному небу, под которым могут находиться только избранные счастливчики, и то – несколько секунд, пока их смертная оболочка умирает самой сладкой смертью, какую только можно представить, и возрождается вновь, уже желая вновь достичь его – четырнадцатого и самого высокого неба, где ты сливаешься с самим мирозданием… Когда ты ощущаешь себя лежащей на облаках, окутывающих твоё пылающее тело мягчайшими завитками, когда видишь перед собой саму Бесконечность, склоняющуюся к твоим пересохшим губам и спрашивающую:

- Любишь?..

И пытаешься прохрипеть в ответ:

- Люблю… люблю! Не оставляй меня… никогда, никогда не оставляй меня!

И Бесконечность, вглядываясь в тебя тёмными глазами, в которых мерцают и вспыхивают звёзды, отвечает тихо:

- Никогда… никогда.

И тут всё внезапно меняется, – я оказываюсь лежащей сверху на Проводнике, его горячие руки переплетаются с моими, и горячечный же шёпот звучит в голове:

- Быстрее… быстрее!

И я двигаюсь, повинуясь этому шёпоту, чтобы снова оказаться на сверкающей дороге, ведущей вверх. И дорога эта начинает искажаться, распадаться на отдельные картинки, плыть, изменяясь, пока я не обнаруживаю, что мои руки – это крылья, и я лечу через чёрное небо, задыхаясь от восторга. А потом, сложив их, падаю вниз, вниз, вниз… Чтобы через секунду обнаружить, что я превратилась в дерево, попирающее твердь земную, вросшее в неё и покачивающееся под ветром, летящим откуда-то из-за моря… И мои листья на тысячи голосов шепчут:

- Спасибо… спасибо… спасибо…

И тут же я становлюсь ветром, тёплым, влажным ветром, летящим над и сквозь лес, обтекающим деревья и играющим с листвой. И это непередаваемое ощущение, которое невозможно описать: когда ты в одном месте и одновременно – в тысяче других…

Но, не успев по-настоящему испугаться, что теперь не смогу собраться обратно воедино, я почувствовала себя вернувшейся в своё собственное, человеческое, оказывается, такое слабое и несовершенное тело…

…И поняла, что тело это лежит опять на холодном камне, и спина у меня немилосердно болит, как будто я ею билась и тёрлась об этот самый камень, и ещё поняла, что Проводник никуда не исчез, как мне показалось в какой-то момент. Он снова лежит на мне, прижимая своим пылающим телом к каменному ложу, и…

- О-о-о!..

… он только что вышел из меня.

Сувенир 63

- Что это было? – с трудом произнесла я, когда мир вокруг перестал раскачиваться и двоиться, и удалось разглядеть неподвижное лицо Проводника, всматривающегося в меня своими светящимися глазами.

- Храисса…

- Что – Храисса? Ты хочешь сказать, что мы… что нас сейчас было… трое?! Вместе с вашей ненормальной планетой?!

- Нет… Не вся… Только часть… Куда мы дотянулись...

-Уф… С ума сойти можно…

Я попыталась сесть, – лежать на камне становилось совсем уж некомфортно. К тому же, снова подул ветерок, и обнажённое тело тут же покрылось гусиной кожей, но одеться сил пока не было. По моим ощущениям, камень подо мной продолжал подрагивать и накреняться. Хотя здравый смысл и убеждал, что качаюсь, скорее всего, я, но чувства упорно твердили, что двигается именно изрезанная каменюка.

Проводник, видимо, понял, что я ещё не пришла в себя, потому что собрал мою одежду и принялся натягивать её на меня сам. Помочь ему я была совершенно не в состоянии. В голове продолжал плавать туман, перемежающийся отдельными картинками из моих видений.

- Послушай… Я что, вправду летала? – спросила я, когда окончательно устала разбираться, где были галлюцинации, а где – правда.

- Нет… Птица летела… Ты чувствовала.

- Птицу?!

- Да.

- А… дерево? Тоже? Оно было настоящее?

- Да.

- А… с кем я разговаривала?

- Со мной.

Не успел вздох облегчения вырваться из моей груди, как вторая ипостась Маугли добавила:

- И Храиссой.

- Что?!

- С ней тоже.

- Мамочка моя… – пробормотала я, таращась в чёрное небо. – И что теперь?..

- Ты ей понравилась…

Я, не удержавшись, скорчила удивлённую физиономию.

Вот интересно, что во мне могло понравиться столь капризному небесному телу? Активная неприязнь к чересчур разумным планетам? Или то, что я лезу спасать её детей, даже тех, от кого она отказалась?

- У тебя много любви… – продолжал просвещать меня Вайятху.

Хм… Ну, да, пока длились всякие чудеса с перевоплощениями, действительно, это чувство буквально переполняло меня, причём, по отношению ко всему, без исключений. Пожалуй, встреться мне сам Грасс, в таком состоянии я бы и его облобызала… Нет, конечно, приятно, что мои сокровенные чувства импонировали капризной планетке. Только вот дальше что? Нам это зачтётся или всё ограничится выражением взаимных симпатий?

- Храиссе понравилось… то, что ты показала…

- Э-э… Вообще-то, я понятия не имею, что там «показала»! У меня всё в голове перемешалось.

- Не страшно. Главное… что ты сумела передать… Теперь она знает тебя… Знает, что ты… не такая жадная… как остальные люди…