Сувенир с Мирассы

Ещё рабу позволялось рисовать, разукрашивать картинки, которые ему особенно нравились, и играть в какие-то примитивные «настольные» игры, названия которых мне совершенно ничего не сказали. За успешное окончание игр Вайятху следовало поощрять, за брошенную на полдороге – порицать. Ещё ему было можно играть на некоем музыкальном инструменте, которого я тоже не знала, но догадывалась, что он был примитивным. М-дааааа….

В общем и целом, подводя итоги, я поняла, что центром жизни лягушонка всегда был его хозяин. Даже если его прежний хозяин умирал или был не в состоянии больше забавляться с ним, заморыша заблаговременно «перепрограммировали» на следующего из династии Кальтари, и всё повторялось заново. Подчинение, послушание, полная покорность и постоянный приём лекарств.

Больше всего меня заинтересовали эти самые лекарства. Потому что, если это были обычные успокоительные, – то полбеды, а вот если кикиморыш всю жизнь сидел на каких-нибудь специальных препаратах, корректирующих заложенные в него изменения, – тогда это может превратиться в ооооочень большую проблему… Надо попытаться вытрясти из Линн хотя бы название этих таблеточек! А в идеале – состав.

Всё остальное решалось привычным путём – через императорского лекаря, чтоб его Плорад пожрал… Что он там делал с Вайятху – Всевидящий знает, но, после смены хозяина, ему приходилось каждый раз, как минимум, дважды посещать лягушонка, чтобы что-то там корректировать… Даты его посещений аккуратно вносились в отведённый для этого раздел, помещённый в самом конце книжки. С одной стороны – вроде, вполне традиционные процедуры, а с другой… Я не представляла, что должно твориться в голове гуманоида, прожившего более ста лет такой вот жизнью!

Куда они подевали большую часть инстинктов, которые во многом управляют жизнью любого существа, как ограничили его естественные потребности, как убрали стремление к познанию нового, и как, к диосам, они вообще ухитрились превратить заморыша в какое-то подобие домашней зверушки?! Потому что, судя по отдельным указаниям и замечаниям, развитие Вайятху просто было искусственно заторможено на одном уровне, причём, достаточно низком. Если брать соответствие человеку, то он тянул на четырёх-пятилетнего ребёнка, и то с умственной отсталостью!

Короче, прочитав этот опус, я схватилась за голову. Во что Линн меня втянула?! Это же готовый пациент для коррекционного центра помощи психически нестабильным! Причём, лет на десять, а то и на всю оставшуюся жизнь! Нет, я её всё-таки убью…

Именно когда я дошла до этой оптимистичной мысли, Деона сообщила, что заморыш проснулся.

- Угу, – проворчала я и встала.

Надо посмотреть, как он там. И попробовать покормить ещё… Ох, Всевидящий! А я-то надеялась, что дорога домой будет эдаким приятным ничегонеделанием…

Кикиморыш снова смирно сидел на кровати, опутанный проводами от датчиков, но не предпринимал никаких попыток избавиться от них. Его тело успело окраситься в уже привычный зеленоватый цвет. Ну, и ладушки. Если выбирать между серым и зелёным, то мне больше нравился второй вариант, – как-то живенько так...

Я изобразила самую доброжелательную улыбку на лице и сказала, по возможности, весело и беззаботно:

- Ну, привет, Маугли! Хорошо поспал? Надеюсь, что теперь ты проголодался и с удовольствием что-нибудь съешь. Так, погоди, я отсоединю датчики. Ну, вот! Теперь можно идти на камбуз.

Я сложила всё на место, убрала модуль и мысленно приказала Деоне предоставить мне полную информацию о результатах осмотра, как только они будут готовы. Потом снова улыбнулась Вайятху и протянула ему руку:

- Пойдём.

Он воззрился на мою ладонь с некоторым изумлением, потом посмотрел на меня и чуть-чуть отстранился. И как это понимать? Неповиновение? Непонимание? Опять боится? Вогран всё побери, я хочу иметь возможность с ним говорить!

- Маугли, – проворковала я. – Вставай, пожалуйста, мы будем есть на камбузе, а не в каюте. Пойдём, пойдём.

Кикиморыш поднялся только после того, как я взяла его за руку и потянула. Ну, похоже, это самый действенный способ заставить его что-то сделать. Надо запомнить.

До камбуза мы шли обычным порядком: я впереди, лягушонок сзади, зажмурившись. Прямо любопытство мучает, а как он тогда в каюту вернулся, когда Линн его отправила? Тоже, что ли, наощупь шёл? Или это такие правила поведения, – вроде, он так верит хозяину, что идёт за ним с закрытыми глазами, причём, буквально!

Приведя это недоразумение на место кормёжки, посадила его за столик и отошла к холодильному шкафу. После некоторого обдумывания, я пришла к выводу, что надо дать ему попробовать понемногу разных видов продуктов. Хоть что-то, но должно же подойти!

Нарезав мисочку фруктового салата, выложила ещё пару фрикаделек, овощи и варёную парангу на тарелку. Поставила перед заморышем и пригласила жестом: мол, ешь! В ответ опять получила взгляд, полный недоумения. И сама впала в него же. Ну, вот что тут непонятного?! Перед тобой тарелка с едой, наверняка, голодный, и вот ведь, – сидит и таращится на меня, как будто я ему мыло съесть предлагаю!

Вздохнув, взяла кусочек фрукта из миски и поднесла ему прямо ко рту. Сидит, таращится и зеленеет. М-дааа. Попыталась этот кусочек пропихнуть ему между губ. Молча отстраняется и… ещё сильнее зеленеет! Плорад его сожри, вместе с этим обедом! Ну как объяснять-то ещё?! Беру его за руку и вкладываю злополучный фрукт. Может, теперь сообразит? Подбадриваю заодно:

- Попробуй, Маугли! Это очень вкусно! Ну, давай…

Медленно-медленно он поднимает руку и кладёт фрукт в рот. Ура! Процесс пошёл!

Дальше пошло побыстрее, он уже сам таскал кусочки из салата в рот, и я расслабилась: тоже села за столик. И тут заморыш вдруг буквально свалился со стула, встал на колени, а лбом уткнулся в пол. И тихонько забормотал что-то, тычась время от времени лицом в сложенные перед собой руки.

От неожиданности я сначала остолбенела, потом затосковала от непонятности происходящего и вдруг сообразила: в инструкции ведь было сказано, что Вайятху не имеет права сидеть за одним столом с хозяином!

Ну, не будем тогда слишком резко менять всё. Пусть пока, по возможности, мир останется для него привычным, и правила поведения – тоже. Нельзя, так нельзя… Я взяла тарелки и поставила их на пол, прямо перед носом лягушонка. Он замолчал, перестал тыкаться носом в пол и недоверчиво посмотрел на меня исподлобья. Я кивнула:

- Ешь, Маугли. Раз уж тебе привычнее так, то пока не станем нарушать традиции. Ешь!

Удивительно, но он как будто понял, – уселся по-турецки на пол и стал потихоньку таскать еду с тарелок. Это было довольно забавно: наблюдать, как он осторожно вытягивает что-нибудь из миски, осматривает со всех сторон, а потом кладёт в рот. К моей немалой радости, он уплёл всё, что я ему положила, а в конце ещё и вылизал тарелки, повергнув меня в шок. Мало того, что ест руками, так ещё и это… Хотя, кто его, интересно, стал бы манерам обучать? Видимо, и тут я буду первой.

Когда трапеза окончилась, я убрала посуду в помывочный шкаф и подняла заморыша с пола. Мне ещё кучу дел переделать надо, а он, судя по всему, оставаться один не должен. Пока, во всяком случае. Так что, будем передвигаться паровозиком.

В рубке я уселась в кресло, а лягушонок пристроился около меня на полу. Как-то некомфортно мне было, что он там сидит… И чем-то же его занять надо. Подумав, вытащила из ящика старенький ломаный блокнот, который завалялся только потому, что я забывала его выкинуть. Ни для чего серьёзного он не годился, а вот рисовать на нём ещё можно было, и рисунков сто он вполне мог сохранить. Должно хватить. Вот, пусть это недоразумение пока рисует. И он занят, и для меня появится какая-то информация к размышлению…

Я показала кикиморышу, как надо пользоваться блокнотом, и он, на удивление быстро, освоился с незнакомым предметом. Расцвёл в несмелой улыбке, несказанно удивив (я уже привыкла, что он или насупленный, или испуганный), и принялся за дело. Даже высунул кончик языка от старания, вызвав у меня оторопь: язык у него, и вправду, был, как у земноводного: чернильно-синего цвета, и подозрительно узкий…