Страница 24 из 50
Минори не обращала внимания на препятствия. Она нетерпеливо отбрасывала пряди волос с его лица, жадно впивалась губами в губы, прижималась к груди, а ее ладони так же жадно и нежно, как и его собственные, гладили плечи, шею, затылок… Одна ее рука неожиданно скользнула в разрез косоде, дотронулась до голой кожи груди, и по телу Бьякуи пробежали мурашки, целая волна мурашек, с ног до головы. В последние годы, если он и ощущал на себе чьи-то руки, то это были либо грубые лапищи Ренджи, либо жесткие ладони Хаями. И те, и другие старались только побольнее схватить, стиснуть, вывернуть суставы, швырнуть об землю. Нежное прикосновение теплой женской руки заставило его окончательно потерять голову.
Объятие длилось целую вечность. Нет, потом, вспоминая об этом, Бьякуя думал, что все закончилось слишком быстро. Но прямо сейчас он потерял счет времени, не помнил уже, когда к нему впервые прикоснулись эти губы, и казалось, что так было всегда. Жаркое дыхание на лице, нежная рука под косоде, занпакто, цепляющийся за локоть, острый угол балки, больно впивающийся в лопатку…
И вдруг все закончилось. Неожиданно. Разом. Минори отпрянула, словно сама устрашилась того, что сделала.
– Нет! Я не могу сейчас… Мне нельзя… Извини, я потом… потом объясню. Прости.
И она опрометью бросилась из беседки, почти мгновенно пропав в ночной темноте. Бьякуя, совершенно ошеломленный такой внезапной переменой обстоятельств, успел только растерянно пролепетать:
– Подожди, ты куда?
Но ему уже никто не ответил.
Бьякуя так и стоял, прислонившись к стене, оглушенный, ошарашенный, беспомощно хватающий ртом воздух. То, что тут сейчас произошло… не приснилось ли оно ему? Можно было заподозрить даже это, если бы не беспорядок в одежде. Но так быстро, так внезапно…
Почему она убежала? Нет, вряд ли потому, что Бьякуя сделал что-то не то. Собственно… он ничего и не делал. Она все сделала сама. Он только ответил на объятие, на поцелуй. Значит…
Значит, дело все в том же, причина та же, что и вчера, когда она встретила его с этой убийственной холодностью. Мне нельзя. А ведь она хотела рассказать, подумал он. Затем и позвала его сюда, чтобы рассказать, что происходит. Но этот внезапный порыв помешал. И Бьякуя не мог бы сказать, что сожалеет об этом. Хотя сейчас его мышцы дрожали, кожа горела, а от железного самообладания не осталось и следа. Но все это было совершенно неважно. В конце концов, а чем он хуже других? Разве он не заслужил хоть немного ласки?
Все очень просто. Ее беда – это не беда вовсе. Не может быть, чтобы он, Кучики Бьякуя, не справился с этой напастью. Что бы там ни было… Если кто-то давит на нее, злоупотребляет своей властью над ней, запугивает… Бьякуя использует все: влияние, деньги, силу, если понадобится, – но избавит ее от того, от кого она теперь так шарахается. И тогда… тогда она… возможно… Ведь он, кажется, нравится ей? Такие нежные руки… Конечно, она согласится. Нет, он не станет ничего требовать. Она должна сама… Нужно только случайно встретить ее на улице и все разузнать. Наедине, без свидетелей, она будет более откровенна. Да, несомненно, это наилучший вариант действий.
Принятое решение полностью вернуло Бьякуе способность управлять собой. Он отлепился от балки, аккуратно расправил ворот, наспех соорудил на лице привычную каменную маску и твердым шагом отправился домой.
***
Осуществить свое намерение Кучики так и не удалось. В следующие два дня он не сумел встретить ее, как намечал, на своем обычном маршруте. То ли она испугалась своей откровенности, то ли они просто не совпадали по времени. А потом случилось событие, которое поначалу показалось лишь небольшой неприятностью.
В то утро Бьякуя сидел за своим рабочим столом, но работать даже не пытался. Он сверлил взглядом случайно выбранную точку на дальней стене, возле шкафа с бумагами, а мысли были далеко отсюда. Почему Минори до сих пор не вышла на него? Она говорила, что ему не стоит появляться у нее дома, но Бьякуя склонялся к мысли, что, если она не объявится в ближайшее время, он все же наведается туда. Кто знает, может ее отец прознал об их встрече и запретил ей выходить из дома. Но это странно. Главы всех аристократических семей запрыгали бы от радости, если бы Бьякуя посмотрел на кого-нибудь из их дочерей. Породниться с одной из четырех великих семей всегда почиталось за величайшую удачу. Да Терашима первый должен быть заинтересован! Значит, есть обстоятельства, о которых Бьякуя не знает.
Кажется, она хорошая девушка. Немного высокомерная, пожалуй. На себя посмотри, ехидно заметил внутренний голос. Да уж. Но у нее какое-то предубеждение против руконгайцев. Не страшно, этим страдают многие аристократы, и ничего, живут. Надо будет познакомить ее с Хаями. Сама увидит, что особой разницы нет, дело лишь в воспитании. Вот удивительно, вдруг подумал Бьякуя, с капитанами из благородных семей он общается лишь от случая к случаю, когда возникают какие-то проблемы, а с руконгайцами – просто как одна семья. Кто знает, может, в них и правда есть что-то особенное, незаметное с виду, но что привлекало Бьякую всегда, еще с той поры, когда он взял в жены скромную девушку из Руконгая.
Нужно было возвращаться к работе, но Бьякуя никак не мог собраться с мыслями. Когда он вспоминал, как мягкая рука проникает под одежду, ласково оглаживает плечо и грудь…
В чувство его привел страшный грохот: кто-то с силой треснул кулаком по столешнице. Бьякуя едва заметно вздрогнул и с недоумением перевел взгляд на лейтенанта. Ренджи, опираясь обеими руками о стол, нависал над капитаном, на его лице была смесь недоумения и тревоги.
– Тайчо! – Рявкнул он.
– Незачем так орать, – холодно заметил Бьякуя. – Можно было просто обратиться.
– Обратиться? – Зарычал Абарай. Он казался взбешенным. – Да я вас три раза уже окликнул!
Ничего себе! Вот это замечтался! Бьякуя не припоминал, чтобы когда-нибудь так уходил в себя. Ну, может быть, только тогда, в далекие счастливые времена, когда на скучном ночном дежурстве вспоминал о ней. Нет, с этим надо что-то делать. Он уже не мальчик, чтобы пускать слюни над своими фантазиями. Принять решительные меры и…
– Так в чем дело? – Бьякуя вспомнил о лейтенанте.
– Кьораку… э, в смысле, командир вызывает.
Тут только Кучики заметил, что над головой Ренджи лениво хлопает крылышками адская бабочка.
Кьораку встретил капитана своей обычной рассеянной улыбочкой.
– Тут вот какое дело, Бьякуя, – с места начал он. – Появился очередной претендент на твою голову.
– В каком смысле? – Не понял Кучики.
– Вчера ко мне пришел один парень и заявил, что хочет занять твое место, – пояснил Шунсуй. – Я пытался его отговорить, в конце концов, у нас полно свободных капитанских постов, но ему, видимо, просто приспичило подраться.
– Именно со мной? – Уточнил Бьякуя.
– Ага. Вынь да положь ему шестой отряд. Хотя я ему свой предлагал!
– Кто он?
– Его зовут Нишигаки Масахито. Из благородных, но в Готэй не служил. Развелось любителей на халяву капитанские посты получать! – Обиженно заключил Кьораку.
– Бой со мной нельзя назвать халявой, – сухо заметил Бьякуя.
– Ну да, ну да, – рассеянно покивал Шунсуй. – Так ты согласен? Хотя отказать ему все равно нельзя. Традиция, будь она неладна.
– Разумеется, согласен. Чем ты недоволен?
– А чем мне быть довольным? – Кьораку фыркнул. – Вам-то что, вам бы только подраться, а мне переживать за вас.
– Только не говори, что беспокоишься, – Бьякуя насмешливо прищурился.
– А как же! – С энтузиазмом воскликнул Шунсуй. – Конечно, беспокоюсь. С тобой-то мы уже сработались, а к этому типу опять придется привыкать.
– Не придется, – отрезал Кучики.
***
Знакомиться кандидат в капитаны явился сам. Прямо в кабинет. Здоровенный, плечистый амбал, ростом лишь чуть пониже Зараки. Физиономия даже более непроницаема, чем у Кучики: на ней просто отсутствовало какое-либо выражение. Едва этот человек шагнул в кабинет, внутри у Бьякуи словно что-то кольнуло. Эта походка, манера держать голову, почти квадратная фигура… Кажется, он уже где-то видел этого типа.