Страница 7 из 27
– Но это опасно, – с сомнением проговорил Сю, глядя на Абарая недоверчиво. – Если попадемся…
– Ну, влетит мне от капитана, – ухмыльнулся Ренджи. – Судя по всему, не очень-то и влетит.
– А если нет? Он же принципиальный. Если Каноги раздует скандал, он не станет тебя защищать.
– Это пожалуй, – согласился Ренджи. – Если бы это можно было сделать так, будто он ни при чем, он бы защитил, пожалуй. Но если дело получит огласку, нипочем не станет пачкать репутацию. Ну так мы не будем попадаться, только и всего!
– Нет, я не могу тебя втягивать, – покачал головой Сю. – Если я один попадусь, я хоть выскажу ей все, что ей надо знать. Погибну героем, – он усмехнулся. – Но я не имею права…
– Слушай, герой, я уже так и так соучастник, – прервал его Абарай. – Я все знаю и вроде как покрываю. Уже виноват. Так что кончай расшаркиваться, я знаю, на что иду. Я тоже хочу ей всыпать. И точка.
– Это так неожиданно… – Кирихара озадаченно почесал затылок, но наконец решился: – Хорошо. Вместе, так вместе. Сделаем, что задумали, для начала, а там, если захотим, можем придумать и что-нибудь повеселее.
– Наконец-то, – проворчал Ренджи.
– Нет, лейтенант! – Послышался где-то поблизости испуганный писк. – Не делайте этого!
Заговорщики, подпрыгнув, заозирались. В открытом окне ближайшего склада показалось перепуганное личико.
– Подслушиваем? – Грозно осведомился Абарай.
– Вовсе нет! – Всполошилась девчонка и вспрыгнула на подоконник. Теперь Ренджи признал в ней Такато Каори. – Я просто тут… Я мимо проходила.
– Тогда откуда знаешь, что мы собрались делать?
– А я и не знаю, – Каори отчаянно покраснела. – Я только случайно… Я самый конец…
– Врунишка, – резюмировал Ренджи. – Подслушала, а теперь врет.
Лицо девчонки вдруг приобрело выражение суровой решимости. Она спрыгнула с подоконника на тротуар и встала против лейтенантов, сжав маленькие кулачки.
– А вы не должны этого делать. Это опасно. Вас накажут. Вас, может быть, даже выгонят. Я не могу позволить…
Абарай в изумлении уставился на наглую мелочь, которая пытается им командовать.
– И что же ты предпримешь? – Поинтересовался он. – Пойдешь и наябедничаешь?
– Вовсе нет, – твердо ответила Каори. – Я не хочу, чтобы вас наказали. Я никому ничего не скажу. Но я вас умоляю: откажитесь. Не делайте этого!
Лейтенанты переглянулись. Неудобно вышло. Эта малявка слышала то, что ей слышать было не положено. И что теперь с ней делать? Приводить в исполнение задуманный план уже не представлялось возможным, ведь она вполне может их выдать. И даже если просто расскажет Каноги о сговоре, скандал последует незамедлительно.
– Вот что, – сурово сдвинув брови, объявил Ренджи. – Тебя это все не касается. Иди немедленно куда там тебе положено, и ты ничего не слышала.
– А мне никуда не положено, – нисколько не смутившись, возразила девчонка. – Я не на дежурстве.
– Тогда марш домой!
– А вы все равно сделаете, что собирались?
– Ну само собой! – разозлился Абарай. – Ты же не думаешь, что можешь тут командовать?
У Каори даже губы задрожали от обиды. Она так старается защитить его, а он даже не замечает! Эти мужчины, они всегда все делают по-своему. И она бессильна что-то тут изменить. Все, чего она хочет, это чтобы он не подвергался опасности, чтобы оставался лейтенантом в ее отряде, а он, балбес, вот так запросто рискует своим положением!
– Тогда я вам помогу, – решилась она.
– Что? – Изумились оба лейтенанта хором.
– Я с вами участвую, – повторила Каори. – Помогу с этим розыгрышем. Втроем будет еще смешнее, да и не так опасно.
Ренджи и Сю снова переглянулись. Прочитали в глазах друг у друга одно и то же: особого выбора у них нет. Девчонка уже все знает. Безопаснее будет сделать ее соучастником, чем обидеть отказом. Отвергнутые женщины страшнее любого пустого.
– Ладно, – согласился Абарай. – Уговорила. Ты участвуешь.
***
Возвращаясь с собрания, Каноги искренне раскаивалась, что проговорилась. Не следовало рассказывать, будто кто-то ее преследует, остальные капитаны теперь невесть что о ней подумают. А может, и не лейтенант. Да нет, больше-то некому. Он с самого дня поступления на службу начал над ней измываться. Но за что?
В какой-то момент ей вдруг пришло в голову, что Кирихара может быть просто в нее влюблен. Это могло бы быть вполне разумным объяснением. Некоторые влюбленные, не знающие, как привлечь к себе внимание, порой вытворяют невообразимые вещи.
Мысль, что лейтенант может влюбиться в капитана, ни на секунду не показалась ей странной. В конце концов, это даже почти принято. Положение лейтенанта вообще предполагает очень личную преданность. И если в этих должностях люди разнополые (да что там, порой и однополые!), нередко имеет место безнадежная влюбленность, а то и настоящий роман. Такие связи редко предавались огласке, еще реже из них получался семейный союз, тем не менее, на уровне некой традиции, об этом некоторым образом все знали. Так получалось с древних времен. Уважение к капитану – вменяется в обязанность лейтенанту, обожание – поощряется, влюбленность – не осуждается.
Нет, Каноги не стала бы отвечать Кирихаре взаимностью, но по крайней мере все стало бы понятным. И можно было бы сказать ему, чтобы он перестал вести себя, как идиот. Что все, на что он может рассчитывать, это должность лейтенанта. И ведь толковый парень! Работу понимает и выполняет отлично, иначе бы Каноги, непрерывно выискивающая помарки у подчиненных, давно могла его вышвырнуть. Он хорош, достаточно хорош, чтобы не давать формального повода для отставки или понижения.
Были еще некоторые дела в других местах, так что Каноги вернулась в штаб только ближе к вечеру. Лейтенант был на месте, тихонько что-то писал в своем углу, вежливо поприветствовал капитана и снова уткнулся в бумаги. Каноги прошла к столу и совсем было собиралась сесть, как вдруг взгляд ее зацепился за чужую кружку, стоящую прямо на папках. Она вгляделась внимательнее. Небольшая чайная чашка с черным иероглифом на боку, с синей каймой, небольшой скол на ободке со стороны ручки. Определенно, чужая кружка.
– Кирихара, откуда это тут взялось?
Сю поднял голову, недоуменно поглядел на чашку, потом на капитана.
– Не знаю. А разве не ваша?
– Нет. Кто, интересно, может забывать кружки в моем кабинете?
Кирихара поглядел ей в глаза ясным, честным взглядом.
– Понятия не имею. Я ее вообще не замечал, пока вы не сказали. Может, все же ваша?
***
Глупость это была, конечно, и мелочь, и какое бы дело до чашки, неизвестно кем забытой, вот только вечером, когда Каноги отправилась к себе в комнату (у нее была привычка ночевать в казармах), очень похожая кружка оказалась стоящей на подоконнике. Мичико даже вздрогнула в первый момент, как увидела ее, но потом сама себя одернула. Подумаешь, одинаковые чашки. Расплодились они, конечно, в странных количествах, и непонятно, кто их оставляет в самых неподходящих местах, но ведь это только чашки. Потом она подошла ближе… На ободке имелся знакомый треугольный скол. Чашка была та самая.
– Что за ерунда? – Проговорила Мичико вслух. – Это что, подарок?
Она усмехнулась. Ей вдруг подумалось, что она, может быть, была не так уж неправа насчет лейтенанта. А вдруг он правда просто хочет привлечь к себе внимание? Подсовывает ей эту кружку так настойчиво. Вдруг действительно подарок? Каноги решительно сунула чашку в шкаф.
Утром она нет-нет, да и взглядывала на лейтенанта испытующе, но тот вел себя так, будто не имеет ни малейшего представления ни о чем. Особенно, конечно, о кружке. Каноги не стала донимать его расспросами. Ясно ведь, что отопрется.
Теперь у нее по плану была внеплановая проверка патрулей. Каноги любила нагрянуть внезапно, чтобы не расслаблялись. Разумеется, о том, что смотр запланирован, не знал никто, кроме нее самой. Лейтенанта она взяла с собой. Каноги не слишком доверяла Кирихаре в таких делах: еще, чего доброго, предупредит бойцов, что грядет проверка. Вдвоем они вышли из штаба.