Сила земли

Такато еще немного помолчал, глядя в небо, потом продолжил:

– Я всего лишь хочу создать идеальный отряд. Такой, в котором всем было бы хорошо. Где каждый имел бы возможность расти, достигать своего собственного предела. Чтобы никто не остался незамеченным, никакой талант. Где вовремя замечали бы каждого и помогали бы каждому. И чтобы все стояли горой друг за друга. А еще я мечтаю, что однажды все капитаны Готэй окажутся выпускниками из моего отряда. Можешь смеяться! Сам знаю, что это смешно.

– Ничего не смешно, – буркнул Ренджи. Сам он никогда не думал, каким должен быть его отряд. Он стремился только лишь к тому, чтобы все работало. Чтобы все занимались порученным делом, и чтобы никто не безобразничал.

– Я надеялся, что ты поймешь, – усмехнулся Такато. – Так вот, этим я теперь и занимаюсь. Сначала собираю информацию. Приходится подслушивать на собраниях капитанов, представляешь?! Там есть такая скрытая комнатушка возле зала собраний, из нее хорошо слышно. Не хочу расспрашивать Кьораку: для него тема собраний слишком скучна, а мне нужны подробности. А потом я изобретаю приказы. Я уже говорил, что Нишигаки не в состоянии критически отнестись к информации, которая выглядит как приказ главнокомандующего. Поэтому, когда мне хочется что-то поправить в положении дел в отряде, я просто составляю бумагу и иду с ней к командиру. Честно рассказываю ему, что придумал такую-то штуку, и он, как правило, одобряет мой подход. И тогда я говорю, что было бы неплохо, если бы он как-то зафиксировал для моего капитана, что я этот вопрос согласовал. И Кьораку подписывает мою бумагу. А потом я иду с ней к Нишигаки и предъявляю ему по всей форме составленный приказ командира. Ну, а ему что делать, он приказывает мне его немедленно исполнить. Таким вот образом я понемногу изменяю уже установленные правила и постепенно приближаю отряд к моему идеалу.

– Ну и дурак, – резюмировал Абарай, выслушав эту исповедь. – Вот тебе делать нечего, собрания подслушивать! Пошел бы к Сайто и все у него выспросил. Хоть он сам к бумагам почти не прикасается, но ушами на собрании не хлопает, ему ведь надо еще Кире все пересказать. А насчет того, как правила устанавливать, сходи лучше к Кирихаре. Он, бедняга, давно уже один на хозяйстве. Каноги совсем не занимается делами отряда. Вообще непонятно, чем она теперь занимается.

– Ты это серьезно? – Такато вытаращил на него глаза. – Думаешь, стоит обратиться к капитану? Но как я ему объясню свое любопытство?

– Да вот как мне объяснил, так и ему.

– Но он расскажет Кьораку…

– Да и пусть рассказывает, – пренебрежительно отмахнулся Ренджи. – Не хочешь, чтоб он рассказал, сам вперед расскажи. Думаешь, Кьораку станет переживать из-за этого? Говоришь, свел с ним дружбу, так неужели не заметил, что ему наплевать? Какая ему разница, кто ведет дела отряда, ему надо, чтоб порядок был. И вообще, он наверняка уже сам догадался обо всем.

– Вообще-то, я сам так же неоднократно думал, – рассмеялся Такато. – А потом пугался и продолжал конспирироваться. Ты прав, я дурак. Давно надо было поговорить с тобой.

***

В поместье Кучики происходило очередное многолюдное сборище. Присутствовали три капитана: Кучики, Хаями и Шихоинь, – все трое со своими лейтенантами. Была и хозяйка с малышкой на руках. Это прежняя Хисана предпочитала тишину и уединение. Нынешняя же, казалось, считала, что чем больше шума, тем лучше. Неудивительно, если учесть, что в недавно прожитой жизни вокруг нее непрерывно крутилось огромное количество детей, внуков и правнуков. Бьякуя ей не препятствовал. Пусть делает, что хочет, лишь бы ей было хорошо. И Хисана приглашала гостей. Компания, расположившись на траве, пила чай, Ренджи, по обыкновению, налегал на сладости.

Рукия пристально следила за Хаями, но ничего тревожного в его поведении не могла заметить. Все шло, как всегда. Будто и не было той внезапной вспышки, так ее испугавшей. Но ни в этот день, ни во все предыдущие, Хаями не выказывал решительно никакой перемены в отношении к Бьякуе. Наверное, ему самому теперь стыдно, успокаивала себя Рукия. Наверное, он больше не будет не то что говорить, даже думать о чем-то подобном. И вообще, при чем тут Бьякуя? Он ведь не из самодурства не позволяет, а только потому, что так гласит закон. Это Рукия, именно Рукия никогда не разрешит Хаями даже попробовать добиться своего, потому что это будет означать окончательный разрыв с Кучики. Нет, Рукия не может позволить этим двум упрямцам рассориться из-за нее.

Потом пришел Кентаро и увел лейтенантов играть на поляну за оградой. Вскоре там поднялся шум, грохот, хохот и вопли; все это, несмотря на расстояние, доносилось до капитанов вполне отчетливо. Бьякуя подумал о том, что его сын для лейтенантов – это просто законный повод впасть в детство и повеселиться от души. Капитаны же вернулись к неторопливой, ленивой беседе обо всем подряд. Но, видимо от шума, проснулась дочка, захныкала, и Хисана ушла, сказав, что попробует уложить ее в более тихом месте.

– Слушай, Бьякуя, – тут же спросила Йоруичи, будто только этого и ждала, – а когда ты в последний раз видел этого арранкара?

– Арранкара? – Недоуменно переспросил Кучики. Ни о каких арранкарах речь у них не шла.

– Хоакина. Он же тебе не то брат, не то что-то в этом роде.

– Не помню, – сухо сказал Бьякуя. – Давно не видел. Какое тебе до него дело?

– Мне? Никакого! – Йоруичи фыркнула. – Это Тамура что-то беспокоится. С того самого дня беспокоится, как этот Фуками у нас объявился. Нет-нет, да и вспомнит: мол, что это Хоакин никак не появляется. Пора бы уже. Вот я и подумала, вдруг ты что-то про него знаешь.

– Не больше тебя. С какой стати мне что-то про него знать?

– Нет, так нет. Просто когда Тамура принимается талдычить одно и то же, это неспроста. Впрочем, что может случиться с этим балбесом, с его-то силищей!

Бьякуя только пожал плечами в ответ, и больше в этот вечер арранкара они не вспоминали.

Вспомнил о нем Бьякуя уже потом, когда гости разошлись, а домашние отправились спать. Шихоинь не стала бы спрашивать просто так. Что-то ее тревожит. Точнее, ее тревожит то, что беспокоится ее лейтенант. А от Тамуры действительно можно ожидать чего угодно. Его инстинкты колдуна порой срабатывают непроизвольно, когда он вовсе не прилагает к тому никаких усилий. Предчувствия посещают его сами собой, просто потому, что им так приспичило. Можно предположить, что с Хоакином действительно что-то случилось. И оставить его без помощи было бы недостойно. Ведь сколько раз он, не задумываясь, приходил на выручку синигами!

Сперва Бьякуя решил послать Абарая. Пусть бы разыскал своего побратима, узнал, как у него дела, нужна ли помощь. Но, вспомнив о деталях, Кучики передумал. Это с капитана никто не спросит, а лейтенанту, чтобы попасть в Мир живых, нужен приказ на выход. А если Кьораку некстати заинтересуется, что происходит? Бьякуе не очень-то хотелось объясняться с ним, поскольку он до сих пор не собрался выяснить, что, собственно, командир думает насчет этого арранкара. Да и не только в этом дело. Бьякуя не хотел, чтобы Шихоинь думала, что может влиять на его решения и поступки. Узнай она о том, что Ренджи мотался в Мир живых после их разговора, мигом решит, что Кучики сделал это только потому, что она его просила. Нет, проще всего было сходить самому. Прямо сейчас, ночью, когда никто не заметит, не обратит внимания на его отсутствие, и вернуться еще до утра. Порыскать по Токио, попробовать обнаружить реяцу арранкара. Он должен успеть разобраться с этим.

Приняв такое решение, Бьякуя взял меч и направился к Вратам миров.

***

Осуществить задуманное и в самом деле оказалось несложно. Бьякуя запросил себе проход в Токио, и никому не пришло в голову требовать с него объяснений. Оказавшись в городе, он немного огляделся, а потом побежал по крышам, небыстро, без напряжения. Не только для того, чтобы не привлекать лишнего внимания патрульных, но и чтобы собственная реяцу не глушила реяцу арранкара, не мешала восприятию. И на исходе третьего часа арранкар отыскался. Бьякуя провозился так долго только лишь потому, что не спешил, а Токио чересчур велик, а вовсе не потому, что Хоакин пытался как-то скрыться.