Страница 8 из 23
– Ты что же, позволишь ей вот так уехать? – не выдержал Кайтен. – Ведь ты же…
Любишь ее. Но этого он не хотел говорить вслух. Таар поднял на него взгляд, слишком спокойный для такого момента.
– Это было слишком просто, – философски проговорил он. – Сильная и смелая, красивая и умная. Невозможно не влюбиться. Но ты уверен, что это настоящее?
Какая разница, хотел сказать Кайтен. Да, она прекрасна, и это достаточный повод. Настоящее или нет, это пусть Таар разбирается, раз он такой мыслитель, а для него, Кайтена, это совершенно все равно. Он хотел сказать, что знает только одно: он ее любит, и все остальное неважно. Но не сказал.
– Легко полюбить такую женщину, – задумчиво продолжил Ан-Таар. – А ты попробуй полюбить другую. Некрасивую, неумелую, перепуганную. Сможешь? Я не смог.
Кайтен хотел сказать, что все это не имеет никакого отношения к делу. И Кава тут совершенно ни при чем. И все это его никак не касается, потому что значение имеет только одно: Ретофа не должна уехать. Но он опять ничего не сказал и молча вышел за дверь.
***
В ту ночь Кайтен так и не ложился. Он слонялся по полям и берегу реки, совершенно позабыв о возможной опасности. Он напряженно размышлял, пытаясь изобрести способ выбраться из сложившейся ситуации. Если бы он придумал что-то, Ретофе не пришлось бы уезжать. Но потом он понял, что ничего не придумает. Он слишком мало знает обо всем этом. И тогда он решил, что должен ехать вместе с ней. Таар, этот философ, и без него здесь обойдется. И пусть только попробует помешать!
Кайтен вернулся в поселение, когда услышал начало кутерьмы. Семья уже готовилась провожать путешественниц. Он не знал, что было сказано всем остальным, знали ли они истинную причину, по которой Кава покидала дом, но ему это было не интересно. Он нашел в этой суете Ретофу, без церемоний схватил за рукав и потащил за собой за угол ближайшего дома.
– Не уезжай, – заявил он. – Все обойдется. Только не уезжай.
– Мне все равно нужно ехать, – примирительно проговорила она. – Я и так загостилась. Мне давно пора было вернуться домой.
– Тогда я поеду с тобой.
– Ты нужен здесь.
– Чушь! – зашипел Кайтен. – Он сам справится. И если он не хочет ничего предпринимать, то хотя бы я…
– Не говори глупостей, – строго перебила его Ретофа. – Ты нужен здесь, и ты сам это знаешь. И потом, я против того, чтобы ты ехал с нами. Ты будешь нам мешать.
– Я не буду мешать! – с жаром воскликнул Кайтен. – Я буду делать все, что ты скажешь!
– Я же сказала: нет!
– Но, послушай! Я не могу тебя вот так отпустить! Я люблю тебя!
Реакция Ретофы оказалась ужасна: она рассмеялась. И погладила его по голове.
– Бедный мальчик! Прости меня, пожалуйста. Я не нарочно, честное слово. Я знаю, что я так действую на мужчин.
– О чем это ты? – обиженно буркнул Кайтен. Ему совсем не понравилась снисходительность в ее голосе.
– Когда я готовилась стать разведчицей, одна женщина обучила меня этому. Как себя вести, какой быть, чтобы мужчины сами к ногам укладывались. Это было важно для хрупкой девушки, отправлявшейся в чужой мир. Я так прочно этому научилась, что теперь просто не могу разучиться. Я ничего нарочно не делаю, но хватает и того, что я сама по себе такая. Вот и ты не устоял.
– Да какая разница! – взорвался Кайтен. – Нарочно или нет, если ты просто такая, какая есть, какая мне разница, кто тебя этому учил? Я просто хочу остаться рядом с тобой и защищать тебя, что в этом плохого?!
– Ничего, конечно, – Ретофа рассмеялась. – Но только я тебе не пара. Я вообще могу быть только минутным увлечением. Когда я уеду, у тебя это все само пройдет, вот увидишь.
– А я не хочу, чтобы ты уезжала, – упрямо повторил Кайтен.
– А я не хочу, чтобы ты ехал за мной, мальчишка, – с непривычной надменностью и жестокостью заявила Ретофа.
И пока ошарашенный Кайтен хлопал глазами, она резко развернулась и скрылась из виду.
Кое-как справившись с собой, Кайтен снова вернулся к провожающей толпе. Люди уже подготовили трех ящеров, одного из которых сейчас навьючивали поклажей. Похоже, путешественниц не собирались отпускать налегке, и это немного успокаивало. Разведчица затерялась в толпе, наверное, нарочно, чтобы Кайтен снова на нее не набросился. Но он и не собирался этого делать. Он просто растерянно стоял, не зная, куда себя деть. Краем глаза заметил, что невдалеке Кава прощается с Тааром. Девушка нервно теребила ворот своей походной рубахи, и до Кайтена донесся обрывок ее речи.
– Прости, что так вышло, – говорила она срывающимся голосом. – Ретофа мне все объяснила. Я теперь знаю, что мне делать. Я, наверное, сюда уже не вернусь. А если вернусь, я буду совсем другая.
Дальше Кайтен не слушал. Его мысли рассеянно блуждали, перескакивая с одного на другое, и ни на чем не могли остановиться. Он даже не знал, что он сейчас чувствует. Окружающая суета тем временем приобрела какое-то новое звучание, и тогда Кайтен снова увидел Ретофу. Девушки уже сели на своих ящеров, и вся семья махала им руками. Потом кто-то затянул песню. Здесь чуть что, сразу поют.
Ящеры повернулись и тяжело зашагали вниз по тропе. Вслед путникам неслась песня, которую подхватили уже почти все. Это была дорожная песня, с пожеланиями легкого пути, песня о грусти расставания, о надежде на новую встречу. Из толпы выбралась и остановилась рядом с растерянным Кайтеном Ан-Мару.
– Ничего себе она со мной попрощалась, – пробормотал Кайтен.
– А как еще от тебя отвязаться? – невозмутимо заявила Мару.
– Так вы слышали? – испугался Кайтен.
– По лицу твоему вижу, – захихикала ведьма. – Нагрубила, да? А ты, поди, за ней рвался? Слушать ничего не хотел? Правильно нагрубила. Нечего тебе там делать. Ей Каву спасать надо. Вовсе ты там не нужен со своими нежностями.
– Но я же просто… – Кайтен насупился.
– Возьми себя в руки, страж, – вдруг очень строго сказала Ан-Мару. – Нам только тварей тут не хватало.
– Да я ничего, – спохватился Кайтен. – Я же… Так вы думаете, она нарочно так сказала?
– Вернутся они, – уверенно предрекла Мару. – Обе вернутся. Не скоро, но обязательно. А ты тогда еще и подумаешь, нужна ли она тебе.
– А что тут думать? – сказал Кайтен, почти успокоенный. – Я ждать буду.
========== Самолет ==========
Это был настоящий самолет.
Кавазо заглушил двигатель и некоторое время любовался плавно останавливающимся винтом. Потом стащил шлем и перчатки, бросил на заднее сиденье, выскочил из кабины и любовно погладил гладкий фанерный бок, пощелкал ногтями по блестящим клепкам. У него были все основания гордиться своим детищем. В последнем тестовом полете самолет показал себя прекрасно. И хотя Кавазо до сих пор не улетал далеко, кружил над полем, теперь он был вполне уверен, что машина выдержит и дальний перелет, не рассыплется в воздухе.
Теперь можно было загнать самолет в ангар и набело переделать чертежи. Фермер, у которого работал Кавазо, оказался славным малым, не сторонник, правда, технического прогресса, но достаточно любопытный, чтобы разрешить хранить машину в сарае и даже сажать на скошенное поле, пока новая трава не выросла. Это было уже очень много для доморощенного изобретателя. Еще бы чуть больше времени и денег… но их всегда мало, что уж тут.
Вдруг Кавазо заметил, что через поле к нему направляются двое. Одеты как путешественники: простые, но прочные куртки и штаны, добротная кожаная обувь, важнейший атрибут пешехода, за спинами котомки на лямках. Один, более худой и высокий, с длинными темными волосами, слегка кивнул второму, указав подбородком на самолет. Второй, круглолицый юноша с копной пегих волос, больше похожих на звериную шерсть, улыбнулся и чуть обогнал своего спутника. Кто-то другой на месте Кавазо наверняка решил бы, что эти двое заранее условились, о чем и как будут говорить. Но Кавазо ни о чем таком не подумал. Люди мало интересовали его. Его всегда занимали только механизмы.
– А что это у тебя такое? – с любопытством спросил юноша.