Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 7 из 9



– А что Вы здесь ночью делаете? – вспомнила я вдруг о ночном госте.

– Я?! – удивился он. – Я живу здесь, неподалеку, и меня привлекла паника. Вот и всё…

– Привлекла паника?! – переспросила я недоверчиво.

– Да, – он усмехнулся. – Мне всё это интересно…

Он пристально на меня посмотрел, пройдясь взглядом от головы до моих ног, потом отвернулся и, чему-то засмеявшись, заметил, что бы я не обращала на него внимания, потому что у него просто весёлое настроение.

Я нахмурилась, хотя сердце, как прежде, уже не выпрыгивало. Я немного успокоилась.

Подул лёгкий ветерок и принес с собой запах горелого жилья. По дороге возвращалась с вёдрами тётя Света. Вид у неё был усталый и подавленный.

Я оглянулась на юношу, но рядом со мной уже никого не было и, обернувшись ещё раз вокруг себя, подумала, что этот парень каждый раз как-то странно исчезает.

– Это ужасно… – проговорила тётя Света, печально посмотрев на меня.

– Что такое? – с трудом выдавила я.

– Бабка Ефросинья умерла, задохнулась…

Я почувствовала, что побледнела.

– Это страшно, – тихо проговорила она.

Я вздохнула и почему-то пробормотала слова ночного гостя:

– «Это ещё не страшно…»

В эту ночь я так и не могла заснуть. Очень долго сидела, вглядываясь в ночник, который тётя, обеспокоившись моим состоянием, не выключила. Дождь грустно постукивал, обливая окно своими бесконечными слезами.

На утро у меня был мертвенно-бледный вид с синевой вокруг глаз. Тётя даже руками всплеснула и запретила мне вставать с постели.

Некоторое время я послушно пролежала в кровати, но, как только она вышла из дома, заперев за собой дверь на ключ, я вылезла из окна, и отправилась к пню.

Зачем? Я и сама не знала…

По дороге я прошла мимо обуглившихся деревяшек, оставшихся от дома бабки Ефросиньи, от которых всё ещё шёл дым. Ужаснувшись, я продолжала свой путь…

Около пня с розовым мхом никого не было. Я посмотрела по сторонам, а потом с наслаждением упала в изумрудную траву.

Странно, но она не была мокрой, хотя солнца было мало для того, чтобы она была полностью сухой.

Небо было угрюмое, даже сердитое… Кое-где плыли кучевые, как будто наполненные копотью, облака, а со стороны леса наступала злая, чёрная туча… У меня закружилась голова, и я закрыла глаза…

Когда я их открыла, я увидела склонившееся надо мной лицо того же таинственного молодого человека. От неожиданности я вздрогнула и села.

– В такую погоду лежите на траве… Вы себя хорошо чувствуете?

Я напряженно смотрела ему в лицо.

– Устала, – старясь быть спокойной, проговорила я. – Вот и легла.

– Вы не выспались, – заметил он. – Не спали до четырёх, я думаю…

Он внимательно смотрел на меня.

– Почему Вы так думаете?

– Я знаю… – спокойно проговорил он. – А теперь вставайте…

– Зачем? – спросила я, продолжая сидеть.

– Затем, что сидеть на холодной земле – это не то, что Вам нужно… – проговорил он строго.

– Она не холодная, а покрытая зеленью, – проговорила я рассеянно. – И вообще, откуда Вы знаете, что мне нужно?

Он покачал головой, и глаза его блеснули.

– Упрямица… Хорошо, я сяду рядом с Вами… В любом случае, Вы умрёте не от воспаления лёгких…

– А от чего? – с интересом спросила я, тут же встав.

Он молча, внимательно смотрел на меня своими блестящими глазами… Мне импонировал этот взгляд, в нём было что-то таинственное, страшное и, вместе с тем, притягивающее…

Внезапно я почувствовала, что моя голова начала буквально разламываться от боли.

Я сделала шаг, собираясь уйти, но он преградил мне путь. Неожиданно, в одну секунду в руке у него появился нож с отточенным, блестящим лезвием.

Внутри у меня всё оборвалось, но я не выдала себя ничем.

Парень демонстративно тщательно осмотрел своё оружие, а потом взглянул на меня.

Я, стараясь быть спокойной, взглянула на него и, усмехнувшись, заметила:

– Носите для самообороны?

– Скорее наоборот… – как-то странно проговорил он, смотря на меня пристально.

Страшное молчание затянулось.

– Зачем Вам нож? – как можно спокойнее спросила я, стоя с ним лицом к лицу.

Он пристально смотрел на меня. Мне уже не нравился его таинственный, блестящий взгляд, в котором появились зловещие искорки…

– Я не буду торопиться, – проговорил он, спрятав нож.



Я слушала каждое его слово с гнетущей внимательностью.

– Видите ли, – проговорил он, усмехаясь и глядя на меня. – Я должен, наверное, Вам раскрыть маленькую тайну…

Его взгляд пронизывал меня насквозь, от чего я внутренне содрогалась, но внешне я изо всех сил старалась оставаться спокойной и даже ироничной.

Он присел на пень и задумался, или просто выжидал чего-то.

Я продолжала стоять. Потом спросила с деланной улыбкой:

– Какую тайну?

Он перевёл взгляд от зелёной травы на меня, усмехнулся и сказал:

– А Вам не страшно?

– Нет, – сказала я твёрдо, хотя моя правая рука начала подергиваться.

– Ну, что ж слушайте, – сказал он, вставая. – Всё по порядку… Вы сядьте на пень.

– Зачем? – спросила я.

– Вам удобнее будет слушать…

Я взглянула на него, он смотрел на меня спокойно, но глаза поблёскивали пугающим огоньком.

– Хорошо, – согласилась я, медленно садясь на пень.

– Знаете, – сказал он, нехорошо оскалившись. – Я никогда никому этого не рассказывал, хотя, может, и рассказывал, но они не успевали дослушать…

– Кто «они»? – я начала терять самообладание.

Он бросил на меня колючий взгляд.

– Я Вам скажу позже… А пока слушайте… Раньше я был нормальным человеком, да и сейчас я – нормальный…

Он засунул руку в карман, где был у него нож, как будто проверив там его наличие.

В словах о его «нормальности» я усомнилась, но промолчала, стараясь придать своему лицу беззаботность.

Он продолжал:

– …У меня было всё… Знаете, что такое «всё»?

Он сел на корточки напротив меня.

Я молча смотрела на него. А он – на меня.

– «Всё» – это, когда я был счастлив.

– Если у человека есть «всё», то он, наоборот, – несчастлив, – вставила я.

Он внимательно посмотрел на меня, сверкнув глазами.

– Откуда Вы можете это знать! Одним словом, как бы то ни было, но в один момент у меня больше не было ничего! И вот тогда мне стало всё равно… Понимаешь?

– Мы на «ты»?! – спросила я робко.

– Да, почему нет? Разве ты возражаешь?

– Нет, – сказала я серьёзно.

Он пристально смотрел на меня.

– …И вот, когда у меня ничего не стало, – проговорил он, тогда, когда мне стало всё равно, тогда я стал жить по-другому. Знаешь, что такое «по-другому»?

Он приблизился ко мне вплотную и положил руку на моё плечо.

– Э-э, – сказала я, предчувствуя недоброе и пытаясь встать.

– Тихо, – прошептал он, удерживая меня тяжёлой ладонью.

Я повиновалась его жесту.

Вдруг он резко дёрнулся в сторону и крикнул:

– А знаешь, кто убил бабку Дуню? И Ефросинью кто сжёг?

Я с ужасом смотрела на него.

– Я! Слышишь? Я! Я! Я отравил бабку Дуню и Ефросинью сжёг тоже я! До того подсыпал ей таблеток в воду. А в доме у неё скрипела половица, потому что я нечаянно на неё наступил, а может и специально… Почему потом оказался так быстро рядом с тобой? Потому что в этом селе я знаю каждый камушек и травинку! Я здесь вырос! Даже потом, несмотря на то, что я здесь не появлялся семь лет, я всё помню, все! Ну, что скажешь? А?

Он приблизил своё лицо к моему лицу.

– Зачем? Не может быть… – только и выдавила я, поражённая всем этим.

– Ха-ха! – засмеялся он резко. – Зачем? Какая тебе разница, зачем? Я их мягко наказал, а мог лишить их жизни по-другому, только не нравится мне, как по старому телу нож идёт… А вот по молодому…

Парень достал нож, и его глаза по-звериному сверкнули.

Он, оскалившись, смотрел на меня.

– Ну, что, теперь страшно?

Передо мной блестело хорошо наточенное лезвие ножа.