Белокурая бестия

– Браво, Валентин Авдеевич, настоящий гусар, отважный офицер! И ответьте, будьте добры, если это не является военной тайной, где вы с мамой собираетесь провести свой медовый месяц? Будет же у вас медовый месяц или хотя бы неделя?

– Надька, ты переходишь все границы приличия. Отстань от человека, – потребовала Чародеева.

– Что естественно, то не безобразно. Я хочу братика или сестричку. Так ведь, Валентин Авдеевич? – подмигнула ему девушка.

– Да-а, что-то в этом роде,– дипломатично ответил он, стараясь не обидеть, а она продолжила.– Я на правах дочери должна знать. Может, вы собираетесь в свадебное путешествие, в морской круиз, куда-нибудь на Канары, Багамы или Мальдивы, а возможно укатите в Ялту или Сочи, где белые ночи? Хотя какой зимой курорт, тогда на маминой даче. А где мне горемычной и одинокой приткнуться?

– Угомонись, дочка. Хватит ломать комедию, прикидываться несчастной и обиженной, – пожурила ее мать.– А вы, Валентин Авдеевич, меньше на нее внимания обращайте, не потакайте девичьим капризам и шалостям. Это еще та устрица, язык без костей, плетет все, что в голову взбредет. Ей дай волю, с ногами на голову влезет.

Не желая сознаваться, что его скромные средства не позволяют отправиться в свадебное путешествие, майор оставил ее вопрос без ответа. Почувствовал, что кто-то легонько прикоснулся к его ноге под столом теплой маленькой ступней. Невзначай обронил салфетку и наклонился.

Это была Надина красивая оголенная в темной паутинке колготок изящная ножка. Девушка, дразня его, то сводила, то медленно раздвигала круглые колени, юбка заголилась до самых бедер. Он поднял с ковра салфетку и напряженно смял ее пальцами не в силах отвести глаз от девичьих ног. Почувствовал в висках напряженный ток крови.

«Вот бестия, она меня соблазняет или провоцирует на скандал? – подумал он смущенно. – Чем я ей не угодил или может, наоборот понравился? Надо сохранять выдержку и хладнокровие. Похоже, что попал из авиации на бал. Если такими темпами и дальше дело пойдет, то мне обещана развеселая жизнь, скучать не придется.

Надежду надо поставить на место, я ведь здоровый мужик и могу не устоять перед соблазном и тогда будущей семейной жизни хана. А может у нее с головой не все в порядке. Однако она мыслить здраво, логично с иронией и даже сарказмом. Если бы было что-то не так, то давно бы отчислили из университета. Там профессора, они народ зоркий и ушлый. А может мне на этом оборвать знакомство и как Анатолий жить свободной любовью по настроению и потребностям. Нет, не следует усложнять ситуацию. Люба мне нравится и коль я решил, то Рубикон перейден».

Такие мысли мгновенно промелькнули в его сознании. Тернистых поспешно выпрямился. Надя смотрела на него невинными глазами и ела бутерброд с маслом и красной икрой, в глубине души понимая, что добавила адреналина в его кровь.

– Вам неудобно сидеть? – заметив его ерзание, спросила Любовь Андреевна.

– Все в порядке, салфетку обронил,– солгал он и зарделся.

– Когда вы с мамой поженитесь, а дело идет к этому, как прикажите вас называть? Папочкой, по имени-отчеству или воинскому званию? – склонив набок прелестную голову, поинтересовалась Надежда.

– Я не намерен кому-либо приказывать, здесь не армия, все равны, – заметил он.– Конечно, Наденька, когда мы с Любой заключим брак, мне бы очень льстило услышать от вас папа. Это высокая честь иметь такую взрослую дочь-невесту, обаятельную и умную. Но не будем опережать события, жизнь мудрее нас. Зовите меня по имени-отчеству или просто Валентином. Но это будет зависеть от того, согласна ли Любовь Андреевна выйти за меня замуж?

– Я согласна, – смущенно прошептала женщина.

–Спасибо, родная,– Тернистых поднялся из-за стола. Подошел к ней и крепко поцеловал в полуоткрытые губы.

– Горько, горько! – но без горячего энтузиазма повторила Надежда, он ощутил на себе ее ревнивый взгляд.

– Пора бы уже вам перейти на «ты», а то, как дипломаты за столом переговоров,– упрекнул девушка.

– Действительно, так ближе и теплее,– согласился Валентин Авдеевич.

– Теперь я тебя буду называть святым Валентином в честь дня всех влюбленных, – заявила Надежда.

– В святые канонизируют после смерти,– пояснил он.– А я пока еще, слава Богу, живой и как все люди, живущие на земле, грешен. Слаб человек.

– Покайся и Господь отпустит все грехи, – посоветовала девушка и озадачила следующим вопросом.– А почему только майор, а не полковник или генерал авиации? Что слабо?

– Тебе с того, какая печаль?– вступилась за Валентина Люба.

– Хотела бы стать дочерью полковника, а еще лучше генерала, чтобы подруги от зависти лопнули.

– Конечно, мог бы дослужиться до полковника, но не до того, о котором поет Алла Пугачева, а до настоящего, – улыбнулся он.– Три года назад мне предлагали должность заместителя командира полка, но я отказался. Вообще, я не из категории людей, делающих карьеру любой ценой. Но все равно горжусь тем, что внес свою лепту в укрепление обороны страны. Безупречно служил в авиационном полку, который дислоцировался в Багерово.

После развала Советского Союза полк расформировали, но до сих пор существует уникальная взлетно-посадочная полоса длиною три километра и шириною шестьсот метров. Все наземные сооружения, здания охотники за цветными металлами раскурочили и разрушили. Сохранилась лишь полоса, только потому, что ее без мощных бульдозеров, тягачей и подъемных кранов не смогли демонтировать. Построена была добротно, на совесть. Не только в сверхсекретных институтах, лабораториях, на военных заводах, но и в Багерово ковался ядерный щит страны.

Тернистых сделал паузу, перевел дыхание. По одухотворенному выражению его лица и тембру голоса не сложно было догадаться, что рассказ доставляет ему удовольствие.

– Ты тоже ковал ядерный щит? – поинтересовалась Надежда.

–В какой степени, хотя главные кузнецы были до меня. Именно офицеры, служившие в конце сороковых годов, вплоть до семидесятых. В Багерово действовал секретный учебный полигон. Отсюда взлетали стратегические бомбардировщики ТУ с атомными бомбами, под названием «изделие», в том числе первую водородную бомбу, и сбрасывали их на Семипалатинском полигоне. Наиболее мощные ядерные заряды были сброшены на полигоне острова Новая Земля.

Там была испытана самая мощная в мире бомба, которую Никита Хрущев назвал «кузькиной матерью» и угрожал разнести американцев в пух и прах. Багеровский аэродром был резервным для посадки многоразового космического корабля «Буран». К сожалению, этот уникальный беспилотный аппарат совершил всего один полет. После развала страны на этом и других перспективных проектах был поставлен крест.

– Как интересно, увлекательно, – с блеском в глазах разлепила алые губы Надежда. – Впервые от вас слышу, наверное, обладаете военными секретами.

– Теперь это уже не является тайной, – улыбнулся майор. – Есть сведения в открытой печати, написаны мемуары, опубликованы рассказы, статьи, интервью участников ядерных испытаний. Некоторые из них, в том числе испытавшие водородную бомбу, доживают свой век в Керчи и Багерово. Пожалуй, последние из могикан

– Товарищ майор, у вас есть штаны с лампасами? – неожиданно спросила Надежда.

– Не приставай с глупыми вопросами, – мать дернула ее за рукав блузки.

– Штаны с лампасами? – рассмеялся гость и пояснил. – Ни штанов, ни шаровар и шортов с лампасами не бывает, только брюки. На моих брюках лишь синий кант, а лампасы положены генералу. Увы, до такого высокого звания я не дослужился. Для этого следовало окончить военную академию, но я не стремился получить туда направление. Без связи с офицерами штаба дивизии, протекции было проблематично сделать успешную карьеру. Работа локтями, достижение цели любой ценой, претит моей совести и принципам.

– Жаль, очень жаль, – огорчилась Надежда.

–Уймись, о чем жалеть? – усмехнулась Любовь Андреевна. – Если бы Валентин стал генералом, даже полковником, то не сидел бы сейчас с нами рядом. Его бы генеральша от себя не отпустила. Поэтому все, что ни делается, к лучшему. Мы должны благодарить судьбу за то, что она нас свела с таким прекрасным человеком.