Страница 19 из 49
«Будет из него разведчик», — решил Батьянов. И когда сам попал туда, куда хотел, — в корпусную разведку, стал подбирать себе товарищей, пригодных для этого трудного, опасного и, можно сказать, требующего особого таланта дела.
Во время формировки под Воронежем четверых бойцов он попросил откомандировать из разведки в мотострелковые батальоны.
— Нам не подходят, — прямо сказал Батьянов комбату капитану Бикенину.
— Дисциплину нарушают? А вроде ребята обстрелянные, повоевали.
— Нет, бойцы они исправные. И опыт имеют, но нам не подходят. Резвости нет, да и местность понимают неважно.
— Ну смотри, — сказал Бикенин, — тебе с ними воевать.
— Это точно, мне.
Взвод получился крепкий. На учениях под Нижнедевицком их похвалил начальник штаба корпуса подполковник Бородин. Ему понравилось, как Батьянов организовал разведку боем.
Теперь предстояло проверить на деле, как сколочен взвод и как получится не учебная, а настоящая разведка боем.
Удар был внезапным. На полной скорости бронетранспортер, ведя огонь на ходу из крупнокалиберного пулемета, и пять мотоциклистов ворвались в село. Трассирующие пули огненными змейками вились вдоль улицы. Батьянов поднял ракетницу, и в небо взвилась ракета, на миг озарившая белые хаты с соломенными крышами, улицу с глубокими колеями, выдавленными танками, и немцев, выскакивающих на улицу из хат.
Из перелеска послышался шум заводимого двигателя, и Батьянов почувствовал, как совсем рядом пронеслась танковая болванка.
Бронетранспортер и мотоциклы рванулись вперед.
Батьянов крикнул водителю:
— Включи фары!
Два мощных электрических луча осветили улицу.
Теперь она была пуста.
Немцы, видимо, справились с первым оцепенением, вызванным внезапным появлением бронетранспортеров и мотоциклов, и сгруппировались за домами.
— Гаси фары, — сказал Батьянов.
Водитель протянул руку к рычажку на панели, но в этот же миг пулеметная очередь хлестнула по борту бронетранспортера — одна фара погасла.
— Гаси, я сказал!
— Рука… — простонал водитель.
— Ты ранен?
— Рука отнялась. Ранен.
Батьянов ловко перепрыгнул через сиденье и оказался рядом с водителем.
— Потерпи, Сергеев. И подвинься чуток.
Батьянов выключил свет и включил заднюю скорость.
Бронетранспортер натужно завыл и поехал вдоль улицы назад.
— Стреляй! — крикнул Батьянов младшему сержанту Ткаленко, стоявшему у пулемета, и начал разворачивать бронетранспортер.
Мотоциклисты, увидев маневр командира, тоже стали разворачивать свои машины, не прекращая огня.
Батьянов понял, что захватить «языка», как он рассчитывал, прямо на улице ему не удалось и не удастся. Он знал, что неразбериха, возникшая у немцев при появлении его отряда, уже прошла и сейчас вступит в силу привычный для вермахта жесткий порядок, из рощи выскочат танки, перережут ему пути отхода и уничтожат разведчиков. Наверное, полагал он, в его распоряжении есть две-три минуты, не больше. Мысль работала лихорадочно.
— Ракету, — приказал он Ткаленко.
Тот сразу же, не мешкая, выхватил из-за ремня ракетницу и выстрелил.
Зеленая ракета дугой взвилась над селом.
Батьянов увидел, как за порядком домов, там, где начинались огороды, взвились две такие же ракеты.
«Это Кузнецов, — понял Батьянов. — Значит, у него все в порядке».
— Потерпи, брат, — сказал Батьянов, обращаясь к притихшему Сергееву, тот почти сполз с сиденья. — Потерпи.
Машина шла с трудом — накренилась, мотор хрипел и кашлял. Видимо, было повреждено переднее левое колесо, и пуля попала в мотор.
Мотоциклисты обогнали Батьянова, продолжая вести огонь, — теперь назад, в сторону центра села.
Из рощи явственно послышался танковый гул. А через секунду раздался орудийный выстрел, и снаряд прошел над самым бронетранспортером. Следующий снаряд с треском влепился в кирпичную стену сарая.
Батьянов жал газовую педаль, и бронетранспортер, прорезая мглу, кашляя и завывая, мчался по дороге, идущей со склона, на котором стояло село.
Он на секунду включил свет. Уцелевшая фара вспыхнула.
Батьянов увидел дорогу и мотоциклы, идущие впереди.
Все правильно. Только надо скорее нырнуть в лесок, который должен быть где-то здесь.
Ночное небо разрывали выстрелы танковых пушек, тьму прорезали трассирующие пули — били танковые пулеметы. Немцы никак не могли успокоиться, хотя, наверное, понимали, что рейд советских разведчиков уже закончился.
В роще Батьянов остановил колонну. Выстрелы в селе продолжались. Но вот послышался треск мотоциклетных моторов и совсем рядом вспыхнули и сразу погасли фары бронетранспортера. «Это Кузнецов», — понял Батьянов.
— Сергей!
— Я здесь, товарищ старшина.
Кузнецов вынырнул из темноты и оказался рядом с бронетранспортером Батьянова, включившего карманный фонарик.
— Все в порядке, — сказал Кузнецов.
— Что в порядке?
— Немец у меня в кузове лежит.
— Живой?
— Живой и здоровый. И тебе того желает. Настоящий матерый фашист.
— Порядок, Сережа.
Батьянов включил зажигание, и бронетранспортер, а за ним вся колонна двинулись вперед.
Наступление продолжалось успешно. На командный пункт генерала Шубникова непрерывно поступали донесения о движении танковых и механизированных бригад, о заслонах, которые они сбивали с ходу, о взятых населенных пунктах, о потерях.
Танковая бригада подполковника Гольцева двигалась в первом эшелоне, отрезая Белгород и не давая противнику уйти из города и усилить оборону Харькова, которую Гитлер приказал держать во что бы то ни стало.
Бригада Гольцева потеряла двенадцать танков, из них семь сгорели и пять потеряли ход, но после ремонта смогут встать в строй. Но она упорно продвигалась вперед, обходя укрепленные пункты и сбивая танковые заслоны. Батальон Савичева на рассвете занял село, в котором ночью проводил разведку боем отряд Батьянова. Бой в селе был коротким, и батальону, поддерживаемому артиллерийской батареей и залпом «катюш», которых с вечера прислал для усиления бригады Гольцева генерал Шубников, удалось прорваться через село и оседлать асфальтированное шоссе Белгород — Харьков.
Савичев поставил танки с обеих сторон шоссе, имея в виду, что противник может появиться и со стороны Белгорода, и со стороны Харькова. Доложил по рации комбригу.
Подполковник Гольцев похвалил комбата, но добавил:
— Противник у тебя серьезный, танковая дивизия СС «Мертвая голова». Учти.
Пленный танкист, которого добыл сержант Кузнецов, был доставлен Батьяновым на КП корпуса еще ночью.
Шубников спал в крытой машине-салоне. Бородин работал в палатке, развернутой прямо у борта танка. Из входной щели ярко бил свет — горела лампочка от танкового аккумулятора.
Часовой-автоматчик вошел в палатку:
— Разведгруппа прибыла, товарищ подполковник.
— Зови старшину, — сказал Бородин, отрываясь от карты.
Батьянов доложил, что «язык» доставлен.
— Веди его сюда.
В палатку вошел Кузнецов, высокий, с автоматом на ремне, и с ним немец-танкист в черном комбинезоне, без шлема.
Бородин спросил по-немецки: имя, звание, часть.
Танкист молчал, опустив голову.
— Да чего его спрашивать. Дивизия СС «Мертвая голова», — сказал Батьянов, улыбаясь, — а зовут его Фридрих Краузе, фельдфебель.
Он протянул Бородину документы пленного.
— Вот.
Когда немец услышал свое имя и название дивизии, он поднял голову и произнес:
— Фридрих Краузе, фельдфебель.
Бородин внимательно посмотрел на пленного.
— Ну вот и заговорил.
И, обращаясь к часовому, добавил:
— Отведи его к Бикенину, пусть допросит как следует. С переводчиком. Молодец ты, Батьянов. Сделал то, что надо.
— Нет, я здесь ни при чем. Это Кузнецов, — он кивнул в сторону стоящего рядом сержанта. — Он его взял, голубчика. А я не сумел. Ему награда положена.
— Ладно. Разберемся. Идите отдыхайте пока. С утра будет новая работа.