Страница 1 из 12
КАРИДАД БРАВО АДАМС
Трилогия «Дикое сердце»
КНИГА ВТОРАЯ «МОНИКА»
Перевод с испанского сделала Людмила Александровна Яхина
1.
- Ана, Ана! – нетерпеливо звала Айме: – Ана!
- Я здесь, сеньора Айме, уже пришла, бегом бежала…
- Бегом? Ты уже три часа выполняешь мое поручение. Похоже, ты и не торопилась.
- Ай, сеньора Айме, просто сеньор Ренато велел мне кое-что сделать.
- Ренато? Что приказал Ренато?
- Проводить сеньориту Монику в ее комнату и рассказать сеньоре Каталине, что сеньорита чувствует себя не совсем хорошо. Сеньор приказал это сделать.
- Естественно, совершенно забыть мои поручения, пока я тут умираю от нетерпения и жду тебя. Быстро говори. Ты видела Хуана, поговорила с ним?
- Нет, сеньора, сеньор Хуан оборвал нотариуса на полуслове и ускакал на лошади.
- Куда? В каком направлении? Ты не определила?
- Нет, сеньора, я с открытым ртом смотрела на бегущую лошадь. Когда я пошла сюда рассказать об этом, бац! Ниньо Ренато велел мне проводить сеньориту Монику, но она не позволила войти к ней в комнату и велела ничего не говорить донье Каталине. Она закрыла дверь перед носом и велела убраться. По мне так она не больная, а просто уставшая. Уверена, ее напугал сеньор Хуан, который с ней поссорился.
- Поссорился с ней? Когда?
- Когда та пыталась узнать что-то у негритенка Колибри, который всегда ходит с ним. Мальчишка помимо того, что упрямый и непослушный, еще и наглый! Украл пирог на кухне, и знаете, что он ответил кухарке?
- Кого это волнует? Дальше рассказывай. А до этого, с кем Хуан говорил? Что сказал? Или сразу ушел после ссоры с Моникой?
- Нет, сеньора, потом поссорился с нотариусом. Оттуда он пулей вылетел, пошел за лошадью и приказал ее оседлать. Заскочил на нее и его только видели.
- Послушай-ка, Ана, – Айме теряла терпение. – Мне необходимо увидеть Хуана до темноты и поговорить с ним. Ты должна найти его, передать от меня послание, и чтобы никто на свете не заподозрил, что это я приказала тебе, поняла?
- Поняла, сеньора. Но как это сделать? Я не знаю, куда он пошел.
- Спрашивай кого угодно. Погоди, мальчишка ушел с ним?
- Нет, сеньор Хуан ушел один вне себя от ярости.
- Ну тогда найди мальчишку и приведи его ко мне, и чтобы никто тебя не увидел и не понял, что это я буду с ним разговаривать. Послужишь хорошо, Ана, и я подарю тебе самое красивое на свете кольцо, а еще деньги, все, что хочешь, Иди же скорее!
Исступленная Айме вытолкнула ее в темень, поторапливая медлительную служанку-туземку. Не зная, как успокоиться и усмирить нервы, измученные многочасовым тягостным ожиданием, она стала ходить из угла в угол роскошной спальни. Кто бы мог подумать, что Хуан Дьявол так быстро примет подобное решение. Сбежать с ним, оставив все, обменять положение и богатство на жизнь с авантюристом, пусть даже привлекательным, пусть даже она испытывает к нему чувства – для нее это слишком. Нет, она не сбежит с ним вот так. Но как утихомирить его? Предотвратить свирепую месть из-за ревности? Она дрожала от страха и желания. Страстно желая и отвергая, она любила и ненавидела, отчаянно не могла совладать с капризом и любила его еще сильнее: жесткого, непокорного, беспощадного в своей власти, сурового в горести, которую источали его ласки и поцелуи.
Сцепив ладони, она упала на колени у окна, жадно наблюдая широко открытыми глазами. В ее душе поднялась решимость:
- Не будет так, как ему хочется! А как я хочу! Будет по-моему!
- Ана, Ана! – у Айме заканчивалось терпение. – Шевелись, окаянная! Быстрее же!
- Я пришла, сеньора Айме. Просто так жарко…
- Дьявол разрази тебя! Где ребенок?
- Ну я его не нашла, но мне сказали, где сеньор Хуан. Он на заводе. Янина говорила Баутисте, что сеньор Хуан… Хуан Дьявол, как она сказала, приказал запрячь белую лошадь хозяина и махнул на завод. Нужно было видеть, как он приказывал и распоряжался по-хозяйски. Если хотите, я схожу туда. Сейчас они запрягают во дворе большие двуколки с тем, что приказано отправить на завод. Я подойду к одной и сообщу сеньору Хуану, что вы послали меня, хозяйка. Мне сходить?
- Да. Мне необходимо поговорить, увидеться с ним. Погоди, я как-то не уверена, что ты придешь вовремя. – С растущим беспокойством она подошла к окну. Солнце уже садилось, лишь последние лучи золотили вершины Мон Пеле, и она прошептала: – Он будет ждать меня этой ночью в двенадцать.
- До двенадцати еще много времени.
- Никто не спрашивал обо мне?
- Никто не заходил в вашу комнату с утра. Ни сеньора София, ни сеньорита Моника, ни сеньора Каталина. Сеньор Ренато с нотариусом закрылись в кабинете хозяина дона Франсиско и попросили только коньяк и кофе. Янина им принесла. Велела им не мешать, потому что те приводят в порядок счета.
- Слава Богу. Ладно, отправляйся к сеньору Хуану. Сообщи, что я очень больна. Пусть он сжалится и подождет до завтра. Скажи, что слезно его умоляю. Скажи…
- Почему бы не написать все это на бумаге, хозяйка?
- На бумаге? Да, ты права. Но…
- Без подписи. Я уж скажу, что это вы. Отдам в собственные руки. Передам только ему. Клянусь, хозяйка, только ему. Не бойтесь…
- Я доверюсь тебе, Ана, напишу на бумаге, но жизнью отвечаешь, что Хуану ее передашь. Поклянись, Ана, поклянись!
- Богом и Девой Небесной! Только сеньору Хуану передам записку, а иначе пусть смерть заберет меня!
Горничная клялась, скрестив пальцы. Айме разрывалась между насущной необходимостью довериться ей и мыслью, что создает сильное оружие против себя этой запиской. Она подошла к маленькому секретеру и лихорадочно поискала необходимое.
- Ана, будь предельно осторожна. Если у тебя захотят ее отнять или заставят…
- Я проглочу письмо раньше, чем отдам! Клянусь, хозяйка.
- Хорошо, – успокоилась Айме и стала писать, но вдруг засомневалась и порвала бумагу. – Нельзя же вот так выдавать себя! Подожди-ка, ты умеешь писать, Ана?
- Я писать? Ну и ну! Я могу считать и красиво рисовать. Янина умеет писать и читать. Ее обучал учитель, как белых детей. Она единственная умеет писать. Но вы не станете доверять ей. К тому же, если сеньор Хуан не видел вашего почерка, он не поверит, что это ваша записка.
- Он никогда не видел моего почерка. Подожди, подожди… Я могу написать, не подвергая себя опасности. Да, так, он поймет. Он поймет, что другого я не пришлю с тобой. Он поймет.
Она писала быстро и уверенно двусмысленное, высокопарное письмо, несомненно, душераздирающую мольбу. Затем сложила его вдвое, вложила в конверт дрожащими пальцами и прошептала:
- Для Хуана, Хуана Бога. Да, лучше так.
- Хуан Бога? – удивилась служанка.
- Кое-кто так его зовет. Он прекрасно поймет. Но ты скажи, что оно от меня, что я больна, а когда писала, то отчаянно плакала. Беги же, не опоздай в повозку.
- Ерунда, хозяйка! Что бы ни случилось, меня повезет Эстебан, он мой друг.
Айме резко подтолкнула служанку и повернулась к окну. Последний луч солнца исчез и одна звезда, огромная, сверкающая, тускло поблескивала в синем небе над вершиной Мон Пеле.
- Ну, Ренато, в конечном счете…
Отчитываясь о делах, голос нотариуса стих, но Ренато Д'Отремон не слушал. Он стоял со скрещенными руками посреди просторной комнаты, бывшей кабинетом его отца. Голубые глаза изучающе пробежали по книжным полкам, доходившим до потолка, как будто задавали вопрос старым томам и стремились сорвать скрытую тайну.
- Почему ты так смотришь, мальчик?
- На этой полке… Да, за этими книгами, чуть выше или ниже, но за ней дверка сейфа. Такой потайной железный ящик по моде прошлого столетия. Уверен, папа хранил там ценные бумаги, важные вещи.