Последний сеанс

– Посмотри на себя! Это ты-то не упиваешься своими состояниями? Ха! Да ты сидел на сеансах, как восточный князек, всем видом демонстрируя пренебрежение к недостойному сброду, что копошится у твоих ног. Ты считаешь, что только твоя проблема достойна внимания и пусть никто не смеет коснуться ее святой неприкосновенности своими грязными лапами! Другие же – они просто погулять вышли – не умеют в силу своей эмоциональной ущербности чувствовать себя так, как твоя гордая душа! Какие у них – сирых и убогих – могут быть проблемы, думаешь ты. Вот у меня – да, терзания сильного человека. Сильный человек утомился. Ага… утомился. Старуху трахать. Ты смазливый… так мог бы и сделать жиголовство своей профессией. Да судя по всему, это уже твоя профессия. Доходная, как я понимаю. Жаль, мне…

Артема развернуло взрывной волной к лицу Ильи:

– Вот не думал, что буду от пидора выслушивать советы, кого мне трахать. Кстати, подскажи, милчеловек, коли у нас с тобой столь задушевная беседа. Так интересно всегда – кто в такой парочке в пассиве? У твоего профессора еще стоит или это ты его старой задницей прельстился? Ах, как это возвышенно, утонченно! Но сейчас меня интересует другое, – Артем хотел схватить снизу вверх за воротник Ильи, но Илья от него отпрыгнул. – Сейчас меня интересует другое. Кто тебе это сказал, ублюдок?

– Мразь, кто тебе это сказал? – выплюнул Артему в лицо Илья.

– Таня?

– Таня?

Они встали друг перед другом:

– И что теперь, махач? – странно с тихим удивлением спросил Артем.

– Пожалуй, да, – скромно ответил Илья.

Драка

Артем застегнул пальто на все пуговицы, снял кашне, смял, сунул в карман. Илья остался как есть. Артем выдвинул руку вперед и вверх в сторону челюсти Ильи. Илья увернулся и поймал руку в конце ее дугового движения. Сцепление, и они двое, сопя, отплевываясь, пошли по кругу в медленном нетвердом танце, ухватив друг друга за руки. Если бы кому-нибудь сейчас захотелось остановиться и поглазеть, как двое дерутся, то ему бы не повезло: драка была скучной. Замерзнуть можно было, дожидаясь того момента, когда, наконец, Илья, руки которого были заметно длиннее, ухватится за двубортный отворот пальто Артема, потянет его вправо и вниз, одновременно выставив подножку под левую ногу, и направит в бережный нокаут. Илья и сам держался на ногах нетвердо. Противник успел в красивом замедленном полете вцепиться в его рукав и, наугад отработав ногами, соорудить элегантную подсечку в воздухе. Двумя секундами позже на мокрый асфальт приземлился Илья.

Они лежали на асфальте. Переводили дух и смотрели на уютные в темноте переулка желтые окна дома над аркой. Артем запустил руку в карман и вытащил сломанную у фильтра сигарету.

– Дай сюда, – повернул в его сторону голову Илья. Поднял мокрые руки к глазам, приладил сигарету обратным концом к фильтру.

– Брат, спичек не найдется?

Они вытянули одну сигарету на двоих. Артем поднялся:

– Никогда бы не подумал, что буду лежать рядом с мужиком в таком романтичной обстановке. Пойдем ко мне, сладкий мой. Перышки почистишь, а то тебя в ментовку загребут, будешь такой красивый по улицам бродить

– Да иди ты, – Илья ухватился за предложенную ему рукав и встал.

Артем провел окоченевшими пальцами по мокрым и грязным волосам:

– Когда этот гребаный день закончится!

Квартира Артема, где Илье был обещан абсент и косяк, была лаконичной, как череп. Однокомнатная, но очень просторная она прямо с порога открывалась вся. Гости видели: огромную кровать-тахту под холодом шелка цвета стали, столик для завтраков на кровати с остатками еды, отражение кровати в зеркальном шкафу, горку смятого белья и рубашек у шкафа, равнодушную к книжкам металлическую этажерку с несколькими журналами, огромный плоский телевизор в пятую часть стены, беговую дорожку напротив телевизора, смятые салфетки вокруг беговой дорожки… Все.

Кухню делила на две части барная стойка, под стойкой беспорядочным строем тянулись пустые бутылки. Оценив их достоинство, Илья уважительно присвистнул. За минуту до того, как Артем распахнул перед ним дверь своей квартиры Илья загадал, как выглядит его жилье, и был доволен тем, что ни в чем не ошибся – типичное логово карьериста. Пустота, холод цветов и метал. Илья мог бы держать пари, что сейчас он откроет ванную… и ванная с раковиной окажутся блестящими черными и квадратными. И полотенца будут черными.

Илья открыл ванную. Нет, вот этого он точно предугадать никак не мог. Квадратные ванная и раковина и даже унитаз действительно были очень темными, но не черными, а коричневыми, цвета горького шоколада. Полотенца действительно оказались в цвет с сантехникой. Но дальше, дальше – и тут Илья в которой раз удивился разнообразием сюжетов этого бесконечного дня – дальше его глаза ошарашенно забегали по стенам, которые были неровно, местами клоками, местами с разрывами обклеены дипломами и сертификатами об окончании самых разных курсов повышения квалификации, второго высшего образования, дополнительного образования, свидетельствами об участии в семинарах и конференциях. Над унитазом же алел как мак на лугу среди незабудок, диплом с отличием МГИМО.

Тонко настроенный Илья понимал кое-что в душевных страданиях и в другой день сочувственно промолчал бы. Но не сегодня:

– Красивые аппликации. Давно висят? – крикнул он в открытую дверь ванной.

Разговор

Артем затих на кухне. С минуту подумал: нахамить или спокойно ответить и выбрал второе:

– Полгода почти.

– Так чего не снимаешь? – Илья вышел из ванной и уселся на высокий барный стул у стойки, задев головой низко висящую металлическую лампу.

Артем разлил абсент по рюмкам, подумал снова: не послать бы его уже? И не послал:

– На «Момент» клеил – нужно чем-то специальным оттирать. В жопу все! Дунем?

Артем забил папиросу, затянулся, передал Илье.

Минут пять они молчали – напряженно ждали, когда мозговые клетки вступят в реакцию с наркотическими веществами, и в голову войдет туман – такой же густой и мягкий, как выдыхаемый ими дым.

– Чертовщина с этими сеансами Воронович. Может она и в самом деле – экзорцист, как ее называют? Я сегодня на сеансе готов был поверить. А ты веришь? – спросил Артем

– Безусловно, – решительно ответил Илья. – Ты с Таней спал?

– Нет, – Артем опрокинул рюмку. – А ты хочешь?

– Да, – твердо признался Илья. – А ты?

– Я хочу.

– Опять махач? – с надеждой предложил Илья. – Надо… ну, то есть мне не помешало бы еще немного махача… давай хоть на руках, а?

Артем послушно убрал бутылку, свою рюмку, поставил согнутую в локте руку на стол. Илья опрокинул рюмку, приставил свою руку к руке Артема, вжался ладонью в его ладонь. Некоторое время они равнодушно пыхтели и надували щеки. Артем вдруг резко ослабил захват, и его рука под натиском Ильи больно ударилась о стекло стола. Он поднял бутылку с пола, со звоном приставил рюмки друг к другу и снова разлил:

– В жопу все!

Утро. Стихи

– «Над Бирюлево спокойно и мудро слышится трель соловья,

Вам приходилось приветствовать утро в мусоропровод блюя?", – процитировал Илья любимого своего московского поэта Леонида Костюкова. И добавил:

– Пора…

К утру Илья с Артемом досидели до стадии, когда ровным счетом ничего не забирает, сколько ни пей и не дуй. Есть только прекрасное ощущение ничегонечувствования в ничего незначащем мире. У Артема синяя щетина и левый глаз начинает подплывать. Илья так и не отмылся как следует – на щеке то ли царапина, то ли грязь. Волосы у обоих слипшиеся, жирные и немытые. Прекрасное начало нового дня – вот отсюда из точки нулевого себя хорошо начинать возрождение.

Возрождение начнется с падения в кровать. Первым, через минуту, как закроет за Ильей дверь, упадет в кровать Артем. Вторым – через сорок минут, промчавшись в такси из центра на юг против шерсти основного движения, в котором он будет сидеть очень-очень ровно, очень-очень прямо, стонать и зеленеть на лихих поворотах – вторым через сорок минут упадет на диван Илья. Артем проснется через три часа. Выпьет много холодной воды, снимет с себя джинсы и свитер и снова упадет. Илья проснется через два часа от звонка с работы, прохрипит, что заболел и не приедет. Выпьет литр холодного кефира, застучит от холода зубами, нашарит в шкафу одеяло и плед, накроется ими, потрясётся от озноба, а когда согреется, снова уснет – вкусно и надолго.