Страница 15 из 166
В этот момент дверь гостиной буквально слетела с петель. Сначала в комнату бросилась моя тень. Темное пятно с моими очертаниями налетело на невидимый купол защиты - и разбилось об него. Следом вбежал вампир. Даремор был с почерневшим лицом и оскаленными клыками. Глаза горели яростью скорой полной трансформации. Он так же налетел на защиту и стал колотить по ней кулаками. Его удары я ощутила, как совсем далекий ветерок, но и он не смог бы разбить защиту деда до конца ритуала.
Я удивилась их странной реакции. Почему столько экспрессии? Почему всегда невозмутимый вампир сейчас что-то кричит? Почему моя тень, которая никогда не принимает формы моего тела, потому что считает меня недостойной такого знака уважения, сейчас так похожа на меня? Почему они такие...? Ответ пришел неожиданно - я вошла в круг без своей тени! Я потянулась к Дэса без проводника силы, без своей тени. А для меня, проклятой, это необходимое условие.
Я не успела подумать, не успела испугаться, как все снова стало неважно. Дэса услужливо предоставил мне силу. И магия, чистая незамутненная магия ринулась через мое тело по каналам в фигурку. Та заискрилась, засверкала. Все мое внимание было направленно на потоки. Удержать магию. Все мои прошлые опыты показывали, что я просто не могу контролировать выбросы своей силы. Я в этом вопросе бездарнее любого мага, любой ведьмы. Канал был стабилен. Магия текла ровно и спокойно. Все было под контролем. И страх ошибки отступил. Я начала наслаждаться. Одно дело пользоваться обычной магией - и совсем иное взывать к своему Дэса.
И вдруг я ощутила что-то странное... совсем странное. Призыв магии сродни проколу - маленькая дырочка. Проход, через который течет сила. Но сам Дэса при этом остается далеко, а сейчас я чувствовала. Была уверена, что мое Место ко мне приближается. Стремится, спешит, как нечто живое и разумное!
Последнее, что я увидела - было перекошенное лицо дедушки, застывшего в дверях гостиной.
Я открыла глаза. Вокруг раскинулось бескрайнее поле высокой сиреневой травы. Она доставала мне до пояса и была такой густой, что собственных туфель не рассмотреть. Вокруг не наблюдалось ничего, кроме огромного поля. Ни дерева, ни кустарника, ни строений. Только темное небо, по которому распускается, танцует бордовое сияние, и поле.
Это было красиво!
Очень красиво!
Здесь было спокойно!
Тихий прохладный ветер заставлял траву шуршать, словно море о камни. И вокруг никого, кто мог бы мне объяснить, куда меня занесло.
Нет, то, что я опять напортачила, и так понятно, но исправлять же как-то надо! И я пошла вперед. Не то чтобы у меня была какая-то конкретная цель, скорее, просто надоело стоять. Несмотря на явно темное небо, вокруг было светло, как в летний день. Я шла в абсолютной тишине, где каждый шорох травы о мою юбку разносился эхом, легко перекрывающим шуршание травы от ветра. Мне не было страшно, скорее любопытно. А еще когда вокруг так спокойно и красиво, то разводить панику совсем глупо! Я и не разводила, и не думала. Какое-то время мне было просто хорошо.
Внезапно над травой разнесся плач. Нет, не детский. Так обычно плачут жеребята, отстав от матери. Достаточно громкий звук, наполненный таким отчаянием и болью, таким страхом, что у меня сердце пропустило удар. Я поспешила на звук, благо, тот, кто плакал, не собирался останавливаться. Крики становились все громче, пока я, наконец, не разглядела впереди странный куст. На тонких веточках были большие перламутровые, искрящиеся молодой магией цветы. Ветки куста то и дело пропадали в зарослях травы, потом появлялись вновь. Я поспешила к кустику. Не знаю почему, но с каждым криком неизвестного животного мне становилось все тоскливее.
А когда увидела того, кто так долго плакал и звал неведомую маму, застыла как вкопанная. На маленькой утоптанной полянке лежал, подогнув все четыре ножки, маленький олененок, только не совсем олень. Вместо рожек у него были две большие ветки, которые расходились на множество мелких, усыпанных крупными цветами веточек. Олененок был с густой шерстью. Ножки тонкие и длинные, копытца белые, но сам он был насыщенного перламутрового оттенка. На длинной шее шерсть была длиннее. Глазки большие, глубокие и черные. Увидев меня, он сразу попытался встать на ножки, но получилось далеко не с первой попытки.
Я огляделась в поисках его матери. Олененок явно был новорожденным, но такой же только крупной особи нигде не было. Малыш снова закричал, тоскливо и призывно. У меня на глаза от этого крика навернулись слезы, и я неосознанно протянула к нему руки: хотелось успокоить малыша, дать ему защиту и опору. Он без сомнений и раздумий сделал ко мне несколько шагов и уткнулся мордой в ладони. Я опустилась перед ним на колени и погладила по шее, по морде, по изогнутой теплой спинке. Рожки казались живыми, цветы тоже, поэтому я старалась их не трогать. Я гладила и шептала что-то успокаивающее, пока малыш не затих, а я не разрыдалась. Ростом новорожденный был мне чуть выше колена. Он был таким маленьким и таким беззащитным, что хотелось завыть вместе с ним от безысходности.
Мысленно я решила, что подожду несколько часов, пока малыш не сможет нормально передвигаться, а потом пойду дальше. Мне вспомнилось, что жеребята быстро вставали на ножки после рождения, а значит, и олени тоже. Хотя это определенно не знакомый мне олень, но все же...
- Он принял тебя, и теперь всегда будет рядом. Не печалься о нем, - спокойно сказал кто-то.
Я вскинулась и увидела, как к нам идет странное существо. Никогда таких не видела, даже когда изучала расы. Он, она, оно... постоянно менялся. Он был похож на сгусток эфира, только куда плотнее и явно материальный. Он постоянно изменялся. У него то было две головы, то одна. То были два глаза, то их было сразу десять. Он был то явным мужчиной, то явной женщиной. Он был похож на морок или призрак, только я была уверена, что он живой и материальный, как все разумные. Его изменения были похожи на изменения метаморфов или оборотней, только все проходило куда быстрее. За минуту, что я его разглядывала, существо сменило столько деталей своего облика, что у меня невольно заболели глаза.