Страница 22 из 27
Этот довод, а также рассказы и описания, привезенные русскими посланцами из Константинополя, полностью удовлетворили князя, и он постановил, что отныне его государство будет исповедовать византийскую веру; однако, будучи слишком гордым, чтобы окреститься у обычного скромного священника из тех, что к тому времени уже успели поселиться в Киеве, да и вообще у кого-либо иного, кроме высочайших сановников христианской церкви, и не желая просить у греческих императоров милости, чтобы послал тот епископов и миссионеров для обращения его народа и чтобы у него достало священников для всех концов страны, в 987 году князь пошел с войском в Крым и осадил богатый и людный город Херсон, что стоял на перешейке, известном грекам как Гераклейский Херсонес, неподалеку от того места, где находится современный Севастополь. Землю, на которой стоял Херсон, отделяла от остального Крыма восьмикилометровая стена, протянувшаяся от Черной речки до Балаклавы, и весь этот участок земли занимали сады и усадьбы жителей города, чью безопасность со стороны суши обеспечивала стена из известняка длиной более двух километров, а толщиною в полтора – два метра, и еще более массивную стену укрепляли три башни, из которых самая большая с пристроенным караульным помещением защищала главные ворота. Русский князь двенадцать месяцев держал город в осаде, но ему никак не удавалось взять его приступом, однако один грек-изменник по имени Анастас запустил стрелу к нему в лагерь с таким советом: «Перекопай и перейми воду, идет она по трубам из колодцев, которые за тобою с востока». Владимир тут же воспользовался этой информацией и, отрезав акведук, снабжавший город водой, за несколько дней принудил жителей к сдаче, и они открыли ворота перед его дружиной. Тогда он предложил заключить мир с императорами Василием и Константином, которые совместно правили в Константинополе, и предложил вернуть им город Херсон, а также помочь греческим монархам усмирить беспорядки в их владениях на условии, что византийские императоры отдадут ему в жены свою сестру Анну; притом, если его условия не будут сразу же приняты, угрожал привести своих воинов под самые стены греческой столицы. В то же время он велел перевезти в Новгород бронзовые ворота и городской колокол Херсона в качестве трофея и поставить перед первой в городе христианской церковью, где в храме Святой Софии ворота остаются и по сию пору; хотя, как утверждают некоторые авторы, настоящие трофеи впоследствии польский король Болеслав II увез в Гродно и поставил в тамошнем соборе.
Уже не впервые византийский кесарь покупал позорный мир тем, что отдавал сестру или дочь в жены своему победителю, которого сам презрительно считал невежественным дикарем; и после некоторых колебаний страх греческих императоров перед местью Владимира возобладал над мольбами и просьбами сестры, которая согласилась стать женой русского князя лишь после уговоров искусных и хитрых священников, убедивших ее, что, пожертвовав собой ради своей страны и веры, она безусловно гарантирует себе вечное спасение души. Поэтому византийский двор согласился на предложение царя и осудил несчастную Анну провести остаток жизни в суровом климате севера, вдали от искусств и утонченных удовольствий ее веселой и вольной родины; и царевна, горестно попрощавшись с константинопольскими дворцами и увеселениями, навсегда покинула родной город и в сопровождении священников отплыла в Херсон. В тамошнем соборе херсонский архиепископ окрестил Владимира, получившего имя Василий, вместе с двенадцатью его сыновьями и всеми воеводами и боярами войска и в тот же день обвенчал его с гордой дочерью Константинополя, и перед обрядом князь торжественно отрекся от шести жен и восьмисот наложниц[94], бывших у него до той поры. Затем он вернулся в Киев, предварительно велев построить в Херсоне церковь Святого Василия[95] в честь своего святого покровителя и в память о своем обращении; привезя с собой жену и всех херсонских священников, включая тамошнего архиепископа и священника по имени Михаил, родом сирийца, бывшего, по словам некоторых авторов, епископом Киева во времена Аскольда и назначенного митрополитом Руси, а также шесть священников, сопровождавших греческую царевну из Константинополя. Князь велел доставить в столицу мощи святого Климента и святого Фива и множество икон и религиозных книг, которые он захватил в Крыму, два бронзовых идола и четыре железных коня; и приказал, чтобы двенадцать дружинников протащили деревянную статую Перуна по улицам Киева, забили дубинками и бросили в Днепр, и в то же время объявил, что все, кто откажется принять святое таинство крещения, будут считаться врагами Бога и князя[96].
Более строгих мер, чтобы принудить русский народ к повиновению, не понадобилось, ибо, полагая, что вера, которую принял их князь с боярами, должна быть истинной, они сотнями окунулись в Днепр и омылись в его водах, пока священники с берега произносили молитвы; а также из могил были изъяты кости братьев Владимира Ярополка и Олега, чтобы освятить их таинством крещения, после чего их снова погребли. На вершине холма неподалеку от княжеского терема, холма, который прежде был посвящен Перуну, теперь возвышалась христианская церковь, и царь издал указ, чтобы всех идолов по всей стране уничтожили таким же образом, как в столице, и по всей Руси поехали митрополиты и епископы, чтобы крестить и наставлять народ, возводить церкви и школы и назначать священников и епископов в различные провинции. В Новгороде[97], где долго правил Добрыня, дядя Владимира, и христианская религия уже получила некоторое распространение, народ не сопротивлялся установлению новой веры и разрушению идолов под руководством новоназначенного епископа Иоакима, бывшего архиепископа Херсона; однако в Ростове пять племен, которые, несмотря на усилия Авраамия, еще хранили своих кумиров, упорно сопротивлялись и прогнали со своей земли двух первых посланных к ним прелатов – Федора и Иллариона, хотя ревностные старания их преемников Леонтия и Исаии в конце концов увенчались успехом[98].
Сначала на Руси были образованы пять епархий под властью митрополита, а именно Новгородская, Ростовская, Черниговская, Белгородская и Владимирская; этот же город основал на Клязьме царь в 991 году, когда приезжал в Суздаль[99] в сопровождении Степана, которого он поставил епископом в новом городе, где построил церковь Пресвятой Богородицы, стоящую до сих пор. Степан при помощи другого священника крестил всех жителей этого обширного края. Среди многих церквей и монастырей, которые Владимир велел построить по своей стране, была Десятинная церковь в Киеве, названная так в честь данного князем обета отдавать ей десятую часть своих доходов. Ее возвели греческие зодчие, доставленные специально для этого из Константинополя, которые также заложили в столице каменные здания княжеских дворцов и суда. Множество вероучительных книг было переведено с греческого на славянский язык по приказу царя, который ввел на Руси ту версию Библии, которая была переведена примерно за век до того Кириллом; также он послал миссионеров проповедовать болгарам на Волге, которые, однако, не встретили там много обращенных. Однако их наставления убедили заставили четырех князей той земли побывать в Киеве, где все они впоследствии обратились в христианство. Князь печенегов, по вере мусульманин, который с большой дружиной прибыл с дружеским визитом в русскую столицу, стал самым именитым прозелитом царя, поскольку все время, оставаясь гостем Владимира, строго соблюдал обряды греческой религии и, тщательно ознакомившись с ее учением, окрестился и поселился в Киеве и жил там до самой смерти; а в 991 году царь принял папское посольство из Рима, прибывшее заверить его в своем уважении. То отвращение, с которым бояре смотрели на нововведения князя и его усилия по приобщению их к византийским искусствам и учености, заставило Владимира принять закон, обязующий их отпускать сыновей в основанные им школы; также он обязал платить десятину на помощь неимущим, престарелым, больным, странникам и заключенным, а также на оплату похорон для тех, кто умер, не оставив достаточно денег на свое погребение. Эта десятина включала в себя установленное количество зерна, скота и дохода с торговли, не считая сбора со всех дел, разбираемых в суде; причем право судить было отдано епископам и митрополиту, который отправлял правосудие согласно церковным канонам[100], установленным константинопольским патриархом Иоанном III Схоластиком.
94
Герберштейн говорит, что триста у него было в Вышгороде, триста в Белгороде и еще двести в селе Берестове.
95
Нестор в своей летописи говорит про Анну: «И пришла в Корсунь, и вышли корсунцы навстречу ей с поклоном, и ввели ее в город, и посадили ее в палате». «Крестился же он в церкви Святого Василия, а стоит церковь та в городе Корсуни посреди града, где собираются корсунцы на торг; палата же Владимира стоит с края церкви и до наших дней, а царицына палата – за алтарем. После крещения привели царицу для совершения брака… Поставил и церковь в Корсуни на горе, которую насыпали посреди города, выкрадывая землю из насыпи: стоит церковь та и доныне».
96
Кларк рассказывает, что он добыл в Херсонесе несколько медных монет Владимира с буквой V, вероятно отмечающей эру его крещения.
97
Предание о том, что Перун, будучи сброшен в реку у Новгорода, поднялся из воды и обратился с прощальной речью к народу, долго хранилось в памяти местных жителей, которые в годовщину этого события по обычаю вооружались палками и, бегая по городу, старались исподтишка побить друг друга.
98
Обычай ношения крестов на шее возник на Руси в то время, поскольку епископы велели всем христианам носить кресты в знак отличия.
99
Суздальское княжество охватывало современные Ярославскую, Костромскую, Владимирскую, Московскую, Тверскую, Нижегородскую, Тульскую и Калужскую губернии.
100
Ниже я привожу точные и дословные фрагменты из упомянутого устава, согласно тексту древнейшей рукописи XIII века: «В имя Отца и Сына и Святого Духа. Се яз князь Василий, нарицаемы Володимир, сын Святославль, внук Игорев, блаженныя княгини Олгы, въсприял есмь святое крещение от Грецьскаго царя и от Фотия патриарха Царегородьского, взях пьрвого митрополита Леона Киеву, иже крьсти всю землю Русьскую святымь крщеньемь. Потом же, летом многым минувшем, создах церковь святыя Богородица Десятиньную и дах ей десятину по всей земли Русьстей ис княжения в сборную церковь: от всего княжа суда десятую векшю, а из торгу десятую неделю, а из домов на всяко лето от всякаго стада и от всякаго жита чюдному Спасу и чюдней его Матери. Потомь, разверзше грецьскыи Номоканон, и обретохом в немь, оже не подобаеть сих судов и тяжь князю судити ни бояром его ни судьям; и яз, сгадав с своею княгинею с Анною и с своими детми, дал есмь ты суды церквам, – митрополиту и всем пискупиям по Русьской земли. А посемь не надобе вступатися ни детем моим ни внучатом ни всему роду моему до века ни в люди церковные ни во все суды их, то все дал есмь по всем городом и по погостом и по свободам, где и суть християне; и своим тиуном приказываю, церковного суда не обидети ни судити без владычня наместника». Дальше он описывает различные преступления, которые должна судить церковь, и добавляет: «Се же искони уставлено есть и поручено святым пискупьям городьскые и торговые всякая мерила и спуды и звесы, ставила, от Бога тако искони уставлено, пискупу блюсти без пакости, ни умалити ни умножити, за все то дати ему слово в день суда великаго, якоже и о душах человеческих. А се церковные люди: игумен, поп, дьякон, дети их, попадья и кто в клиросе, игуменья, чернець, черница, проскурница, паломник, лечець, прощеник, задшьный человек, стороник, слепець, хромець, манастыреве, болнице, гостинници, странноприимнице, то люди церковные, богадельные, митрополить или пискуп ведаеть межи ими суд или обида или котора или вражда или задница; аже будеть иному человеку с тым человекомь речь, то обчии суд. Кто переступить си правила, якоже есмы управили по святых отець правилом и по пьрвых царств управленью, кто иметь преступати правила си или дети мои или правнучата или в котором городе наместник или тиун или судья, а пообидять суд церковный, или кто иный, да будуть прокляти в сий век и в будущий семию зборов святых отець вселенскых» (цит. по: Голубинский Е. История Русской Церкви. Т. 1. Ч. 1. – Пер.).