На острие иглы

– Оставьте его в покое!

– Чей это голос? – усмехнулся высокий. – Из какой выгребной ямы прилетел он, чтобы терзать мой нежный слух?.. Уходи, глупец, Я же сказал, что я Красный Роберто. И это свиное отродье – моя законная добыча.

– Я тоже сказал – оставь его! Или мы будем драться!

Роберто был несказанно удивлен моим непониманием. Он привык, что его имя само по себе является оружием,

– Тогда мне придется убить и тебя, – пожал плечами негодяй.

Тем временем поверженный громила начал приподниматься с земли, вытаскивая из-за пазухи металлическую палку. А двое его приятелей бросились на меня,

Впрочем, громилу снова успокоил двумя ударами низкорослый. Я же, со свистом разрубив шпагой воздух, рубанул по руке толстяка, отсекая ему палец. Тот жалобно и сипло заскулил, прислонился к кирпичной ограде. Роберто же, выхватив шпагу, яростно обрушился на меня.

Эх, если бы злость могла заменить моему противнику искусство фехтования!… Два выпада я отбил без особого труда, а потом, резко выбив шпагу из его рук, полоснул по щеке, чтобы немного охладить его пыл. Левой рукой я приподнял шпагу бандита за эфес и резким ударом сапога переломил ее пополам. Мне не составило бы труда разделаться со всей троицей, но без особых на то причин я никогда не проливал крови.

– Брысь отсюда, собачье племя! – крикнул я. Ни слова не говоря, Роберто помог подняться громиле. Троица, выглядевшая весьма жалко, поплелась прочь. Когда нас разделило достаточное расстояние, Роберто крикнул:

– Теперь ты мертв! И тебе не поможет никто, вступись за тебя хоть сам архангел Гавриил.

Они скрылись с глаз.

Спасенный мною человек произнес совершенно спокойно:

– Думаю, Эрлих, нам лучше поспешить. Вскоре Роберто заявится сюда со стаей таких же вонючих тараканов, как и он сам. Он не относится к добрым людям Сарагосы.

– Генри, это опять ты! – Теперь я мог спокойно рассмотреть спасенного, Ну конечно же, это Генри Джордан – давно не виделись!

– Не скрою – это опять я.

– Объясни, что эти шакалы хотели от тебя.

– Не время. Бежим!

Он неплохо знал город. Мы мчались по таким закоулкам, что трудно даже поверить в существование подобных в Сарагосе. Наконец мы очутились па окраине в замусоренной пустынной оливковой роще, и Генри сел на поваленное дерево. Отдышавшись, он сходу бросился изливать слова благодарности и извинений за доставленное мне небольшое беспокойство.

– Ничего себе-"небольшое беспокойство", – законно возмутился я. – Мне пришлось драться из-за тебя со стаей волков. Что они от тебя, черт побери, хотели?

– Они вообразили, – что обязаны мне некоторым уменьшением своей клановой казны…

– Ясно! Ты просто обворовал их! А я – то, не щадя жизни, защищал тебя.

– Эрлих, вы мне нравитесь, поэтому я вам открою еще один секрет. В прошлый раз, когда я вам говорил, что отец мой был негодяем, я тоже сказал не правду.

Не только мой отец и дед были отпетыми мерзавцами, но и я сам. Я с детства не моту пройти мимо чужого имущества, которое просто вопиет, чтобы я прихватил его.

– Это я успел заметить.

– Но не думаю, что взял большой грех на душу, обворовав друзей Роберто. Эти деньги добыты преимущественно кражами и грубым насилием, которое, кстати, глубоко ранит мою душу и к которому я лично никогда не прибегал.

– Роберто – разбойник?

– Не только. Он глава бандитского клана этого города и окрестностей, король сумерек. Даже сильные мира сего, купцы и знать не могут себе позволить не считаться с ним.

– И все же ты осмелился запустить руку в его карман.

– Только в результате прискорбного материального состояния – ветер гуляет в моих карманах…

– Как?! А драгоценности графини?

– Их было не настолько много, чтобы я не сумел их спустить в карты длиннорукому Жерару, который в игре не человек, а бес… Кстати! дел amp; не только в моем печальном безденежье, но и в том, что я не люблю людей, руки которых обагрены кровью. Воровство, согласитесь, в какой-то мере искусство, особенно когда крадешь у тех, у кого все равно не убудет.

– Сомнительная философия.

– Хотя и достойная уважения… Но разбой и убийство – смертный грех, поэтому я предпочитаю не брать в руки оружия.

– Кстати, о руках. Как ты умудрился свалить того громилу?

– Ну, это лучше показать. Я по дороге видел одну штуку. Подождите, мой друг.

Он вскоре появился. На его ладони лежала обыкновенная лошадиная подкова. Он взял ее двумя руками, напрягся. К моему изумлению, я увидел, что подкова сгибается. Генри отбросил ее в сторону.

– Господь наделил меня не только чуткими, но и чрезвычайно сильными пальцами. Но вернемся к нашим делам. Роберто обязательно перевернет весь город и рано или поздно найдет вас. Рекомендую поступить так же, как я. А я намерен ни на миг не задерживаться здесь. Чем дальше вы будете в ближайшее время от Сарагосы, тем больше возможностей того, что в будущем я сумею вам поведать еще какие-нибудь тайны из жизни моей дружной семьи.

– Ты прав, и мы последуем твоему совету.

– Кроме того, если меня не обманывают предчувствия, вам грозит нешуточная опасность еще с одной стороны.

– Какой?

Последовавшие объяснения показались мне абсурдными фантазиями.

– Не верится.

– Ну, смотрите! – пожал плечами Генри. – Вы еще попомните мои слова.

Тут мы расстались… А вскоре лошади уносили меня и Винера прочь от Сарагосы.

Мы пробирались окольными путями, так как король ночной Сарагосы Роберто уже наверняка через своих ночных крыс установил мою личность, и мог проявить расторопность, организовать засады на дорогах.

Через несколько дней мы решили, что достаточно удалились от тех мест, где до нас могла бы дотянуться длинная рука Красного Роберто. Наше путешествие снова вошло в спокойное русло. Дни мерно, как река, струились за днями, солнце падало за горизонт и поднималось снова, а мы все двигались вперед.

К югу климат становился жарче, а расстояния между населенными пунктами все больше. Постелью нам чаще служила земля. Мы предпочитали двигаться утром и вечерами, поскольку дневные часы жгло как в печке. Это время в Испании называют сиестой, когда никто не работает, люди нежатся в тени у фонтанов, не вылезая на солнце и не рискуя получить солнечный удар.

В тот вечер нам повезло Мы добрались до очередного постоялого двора, которого уж по счету на нашем пути. Мрачное двухэтажное здание стояло у подножия горы. Сгорбленный под тяжестью лет хозяин с тремя сыновьями обслуживал свое хозяйство. Он не особенно процветал, поскольку не так уж много путников заглядывали к нему на огонек. Старик сразу сообразил, что у нас водятся деньги, потому был готов целовать землю у наших ног.

Мы плотно поужинали – сын хозяина специально сбегал в соседнюю деревню за "свежими продуктами и вином. Затем поднялись на второй этаж, где нам отвели просторную, но скудно обставленную комнату.

– Неплохо бы отдохнуть здесь пару деньков, – вздохнул я. – Мы слишком устали за последнее время, когда скрывались не только от Хранителя, но и от этого Роберто.

– Нет, – ответил Адепт. – Не стоит рисковать.

– Ты прав. Но все же чертовски хочется немного отдохнуть.

На улице стемнело. Та ночь была какая-то мрачная и недобрая. Узенький серп месяца едва разогнал черноту. Шумел порывистый ветер. Самое время было упасть на мягкую постель и отдаться объятиям сна. Но душу тревожили дурные предчувствия. Я видел, что и Винер неспокоен.

– Пожалуй, нам сегодня не стоит смыкать глаз, – предложил Адепт.

– Похоже, мои надежды на крепкий сон и хороший отдых не оправдываются.

Я не знал, что случится. Но что-то должно было случиться обязательно. Такие ночи созданы для того, чтобы выкликать темные силы…

Посреди ночи в дверь негромко, но требовательно постучали. Мы встали по обе стороны двери, держа в руках заряженные пистолеты. Не так много времени прошло с тех пор, как точно так же мы стояли в Тулузе и были готовы к смертельной схватке с братьями Ришар.