Страница 27 из 31
В иных местах город называли кремлём, в других – детинцем, а в некоторых – городищем.
Кремль-крепость всегда был главной защитой в случае осады при нашествии неприятеля, и там укрывались от угрожающей опасности не только жители города, но и ближайших селений, для чего и устроены были в ней 88 разных осадных дворов.
В мирное время кремль обыкновенно составлял средоточие города, где жили правительственные лица области, помещалось судилище, казна, склады для оружия и войско.
В писцовой книге Бартенёва перечисляются, как находящиеся в городе, так и на посаде за городом, в монастырях и церквях: боярские, дворянские, монастырские и церковные дворы, и дворы всяких других людей, а также харчевни, отдельные лавки, амбары, торговые полки и скамьи.
Перед Спасскими и базарными воротами находилась Государева площадь.
В городе для осадного времени был выкопан колодец глубиной 25 метров, да у базарных и Спасских ворот устроены два, временно пустующих, сторожевых поста.
В книге подробно характеризуются размеры и состояние пустых и жилых дворов города с указанием имён и фамилий владельцев, среди которых: Араповы, Борисовы, Власьевы, Волынские, Выропаевы, Гагарины, Голицыны, Дурасовы, Елизаровы, Карауловы, Коверины, Кравковы, Лукины, Лыковы, Микулины, Муромцевы, Мясоедовы, Оксентьевы, Осорьины, Пановы, Плещеевы, Репьёвы, Сумины, Тевяшовы, Филитовы, Чаадаевы, Чертковы, Чирковы, Языковы, Яновы и другие, игравшие значительную роль в общественной жизни города и уезда.
На территории города-крепости находилась трёхглавая каменная церковь Рождества Богородицы, и деревянная церковь муромских чудотворцев Петра и Февронии.
В посаде находились частные дома граждан, склады товаров и дворы для приезжающих торговцев.
Он разделялся на концы и улицы, означавшие отдельные общины разных поселенцев, которые обыкновенно строились друг возле друга, каждый около своих.
В 1681 году на посаде числилось 344 посадских двора, с которых на содержание Московских стрельцов собиралось 447 рублей денег.
Затем следовали слободы ремесленников и пришельцев из сёл и других городов, в числе которых в XVII-ом столетии известна была большая слобода Государевых мережников (рыбаков), которые селились по берегу Оки.
В смутное время во время рейда поляков под командованием пана Лисовского все мережники были побиты, а их жилища впоследствии были размыты вешними разливами Оки.
За чертой слобод лежали городские земли и угодья, принадлежавшие или всему городу, как его общественные имения, или составлявшие частную собственность богатых граждан, на которых они селили своих слуг и крестьян.
Летом 1768 года Муром посетила научная экспедиция под руководством доктора наук Ивана Лепёхина.
Свои впечатления о Муроме он записал в «Дневных записках».
– «Город Муром в старину составлял особливое Княжение, а ныне приписан к Владимирской провинции. Он построен при реке Оке, которая в восточную сторону мимо его протекает. Впрочем, никакого укрепления не находится. В нём есть также драгоценные остатки древних Государей, два монастыря, один мужеский, а другой женский, 8 церквей каменных и 10 деревянных.
Зажиточных купцов весьма мало: торгуют хлебом, рыбой и всякими мелочными товарами. Многие содержат кожевенные и мыльные заводы.
Сверх сего всему гражданству общий промысел состоит в огуречных огородах. Огурцы у муромцев разделяются на зеленцы и семянники. Зеленцы употребляют они для домашних расходов, а семянники попускают лежать на грядах до самой их спелости. Потом, разбивая, разбирают семена и распродают в окрестные города и сёла на вес, и пуд семян от двух до восьми рублей продаётся.
Изобилие кожевенных заводов было первым нашим упражнением в Муроме. И я думаю, что не излишне будет дело, описать порядок кожевенной выделки, тем наипаче, что многие иностранные писатели, говоря о нашем юфтенном товаре и не припомня, что многия посторонния случайности могут сделать различие между нашими и иностранными кожами, упоминают о потаённом средстве, иные говорят, что подпоив не знаю какого кожевника, через вино всю тайну у него выведали. Но что тут ничего нет скрытного, можно удобно рассудить из следующего описания».
При кожевенной выделке сырые кожи сначала целую неделю вымачивают в специально сделанных колодцах или в реках. («Вымачивание кож в реках неотменно запретить надобно, ибо из сего немаловажный выходят следствия»).
Вымоченные кожи ежедневно вынимают из воды и мнут на мяле, которое не что иное, как скамейка с острым верхом.
После этого применяют другой способ мочения. В корыте, врытом в землю, на кипятке разводят печную золу, смешанную с третьей частью негашёной извести. Перемешав всё это, укладывают в изготовленный из досок дщан, и наливают нужное количество воды в зависимости от количества кожи.
В чане кожи держат неделю. Если волосы можно свободно выщипать рукой, то значит, что кожа готова к дальнейшей обработке. В противном случае щелочат ещё неделю.
Выщелоченную кожу вынимают и обивают шерсть на колодках, для чего применяется орудие, называемое «тупик».
Одёрнув шерсть, кожи связывают попарно и вешают на шестах, приделанных к колодцам так, чтобы кожа была вся в воде, что называется промывкой от прилипшей золы. Через трое суток кожи переполаскивают и дают им мечениться (оттекать).
Вымывши кожи, начинают мездрить бахтарму (сдирать мездру с кожи).
Мелкие кожи мездрят тупиком /Род скобела, которым счищают мездру после мочки/, а большие – подходкой /Прямой узкий скобель, который бывает разной величины и остроты и применяется в зависимости от размера кожи и места обработки/.
Вымездривши, кожи перетаптывают и кладут их в какшу /Раствор горячей золы с собачьим помётом. На 100 мелких кож надо 4 ведра помёта/, где они лежат двое суток. Вынув их оттуда, оскоблив и сполоснув, кладут в кисель, сделанный из овсяной муки и квасной гущи, где держат кожи двое – трое суток. После киселя их столько же мочат в соку /Дубовый отвар (увар)/.
Потом идёт дубление в чанах, в которых до четырёх раз кожу пересыпают толчёной дубовой корой. После дубления их подвяливают и передают раздельщикам, которые их красят и наводят лоск.
Выкрашенные кожи со стороны мездры намазывают дёгтем или ворвяным салом /Жидкий жир, рыбий или из других морских животных/.
Затем их вдоль и поперёк гладят специальными досками, а после выпушивают /Срезают бухтарму острым ножом/ и отдувают /Спрыскивают конопляным маслом/. Затем снова выглаживают и кожа готова.
Так как в разных областях при производстве мыла имелись «особливыя ухватки», то экспедиция с особым интересом изучила работу муромских мыловарен.
Каждый мыловар имел для этого особый амбар, построенный вдали от жилья. В амбаре ставили четырёхугольные лари, разделённые на две части простенком. В них были сделаны два переклада, которые плотно «намощали» досками. На доски настилали солому, а на солому клали подзол (две части калёной золы и одна – негашёной извести).
Под ларём с обеих сторон в землю вкапывали большие чаны.
На подзол лили воду, которая процеживалась сквозь солому и шла в ларь, а из ларя через отверстие вытекала в чаны.
Такой щёлок назывался «едучим умыльником».
Мыло варили в особом котле, вделанном в печку. Над котлом сооружали «надделку». Котёл наполняли щёлоком, а надделку – говяжьим или бараньим салом.
Переменяя щёлок, варили с салом суток 14 и более. Когда сало уваривалось до мыльной вязкости, его выливали в коробочки. Такое мыло называли отливным.
Спустя 16 лет экономика Мурома мало в чём изменилась.
Опубликованное в 1784 году обозрение города и уезда раскрывает некоторые стороны жизни Мурома и округи.
Преобладающей отраслью экономики оставалась торговля.
Недельные народные торги бывали с 1 декабря по 1 февраля «в четверток, пяток и субботу», на которые крестьяне из Саранского, Темниковского, Керенского, Верхнопутского, Тамбовского и Арзамасского уездов привозили хлеб.