Страница 27 из 47
В программной статье, опубликованной в июле 1963 года в «Коммунисте Вооруженных Сил», главнокомандующий советским ВМФ С.Г. Горшков писал: «Раньше наши военные корабли и морская авиация играли второстепенную роль, поддерживая сухопутные войска. Теперь… мы должны быть подготовлены к широким наступательным операциям, чтобы нанести сокрушительные удары по морским и наземным целям империалистов в любой точке Мирового океана и на прилегающих территориях»104.
Через четыре года в статье по поводу Дня советского военно-морского флота Горшков отмечал, что «крупные империалистические державы уже потеряли господство на морях» и что рано или поздно «они должны будут понять, что у них нет господства совсем». «Советский морской флаг теперь гордо развевается на морях и океанах»105, – добавлял он.
В 1963–1964 годах в Средиземноморье стали регулярно появляться советские военные корабли, превращенные в 1968 году в Средиземноморскую эскадру. Они не имели авианосцев и авиационного прикрытия и были слабее американского 6-го флота, хотя, по американским данным, имели развитую систему противовоздушной обороны и средства для действий против подводных лодок, включая вертолеты. В случае ядерной войны им, очевидно, отводилась роль обреченного на гибель передового отряда – успеть нанести удар, погибнуть, но ценой своей ги бели нейтрализовать или ослабить американский ядерный удар со средиземноморского направления. Но, по логике холодной войны, обреченная эскадра была неприкосновенной, как и, например, американские сухопутные войска в Западной Европе, явно уступавшие здесь вооруженным силам СССР. Нападение на те или другие означало бы начало глобального и безумного военного конфликта.
Не имея баз, военные корабли должны были ходить со «свитой» – судами с топливом, водой, ремонтными мастерскими, баржами с боеприпасами. Это было дорого и, безусловно, снижало боеспособность эскадры. Без отдыха на суше боевые дежурства были изнурительны для экипажей, особенно для команд подводных лодок.
Уязвимость и дороговизну содержания советской эскадры в Средиземноморье могли уменьшить только базы на суше. Наверное, такой логикой руководствовалось командование флотом. Только что Советский Союз потерял в результате политического разрыва с Албанией удобную базу для своих подводных лодок в албанском порту Флера, существовавшую с 1958 по 1961 год. Видимо, советская сторона не раз в осторожной форме зондировала почву в Египте, надеясь, что Каир предоставит советскому флоту какую-то возможность пользоваться египетскими базами106.
Но получение баз на чужой территории – как бы они ни назывались: местами отдыха или ремонта, были ли они предоставлены в качестве льгот, под каким бы флагом ни существовали – в корне противоречило тем принципам советской внешней политики в регионе, которые столь эффективно привлекали друзей и вербовали союзников, а именно: ликвидации иностранного военного присутствия на Ближнем и Среднем Востоке. Ведь арабы добивались ликвидации английских и американских баз и не позволяли создавать новые, хотя им «объясняли», что это необходимо для их «защиты от коммунистической агрессии» и «советских экспансионистских замыслов». Тут же вставал вопрос о создании советских военных баз для «защиты от сионистской экспансии» и «происков империалистов».
Поражение Египта и Сирии в 1967 году заставило эти страны пойти навстречу пожеланиям СССР. Г.А. Насер в интервью с английским политиком Энтони Наттингом в ноябре 1968 года заявил: «Только русские помогли нам после Июньской войны срочной помощью от пшеницы до истребителей, в то время как американцы помогли нашим врагам. Русские ничего не попросили за это в обмен, за исключением льгот для военно-морского флота в Порт-Саиде и Александрии»107. Были созданы склады для горючего и запасных частей в Александрии и Порт-Саиде, облегчена процедура захода советских кораблей.
Заинтересованность была обоюдной. Египет нуждался в присутствии советских военных кораблей, чтобы обезопасить себя от возможного израильского удара.
10 июля 1967 года восемь советских кораблей ошвартовались в Порт-Саиде: ракетный крейсер, эсминцы и десантные суда. Шесть других вошли в Александрийский порт108. Советские корабли начали наносить визиты в сирийский порт Латакию.
Решение создать систему ПВО в Египте было, как представляется, политическим решением с целью спасти режим Г.А. Насера. Но нетрудно предположить, что были приняты во внимание и нужды советского ВМФ.
Советский боевой персонал начал прибывать в Дельту в феврале 1970 года. В Египте были развернуты 18 батарей ракет САМ-3, размещены 80 истребителей МиГ-21 и МиГ-23, а также несколько МиГ-25. Число советских военнослужащих, включая советников в египетских вооруженных силах, достигло примерно двадцати тысяч. Ряд аэродромов и ракетных комплексов был под полным советским контролем109.
К середине 1970 года советский флот использовал гавани в Александрии, Порт-Саиде, Эс-Саллуме. Позднее к ним были добавлены Мерса-Матрух и Бернис110. Присутствие в Египте советских частей ПВО и авиации было, очевидно, каким-то подкреплением для советской эскадры в Средиземном море, не имевшей авианосцев.
Отмечу, что данные, приведенные здесь, почерпнуты из западных источников. Когда будут опубликованы советские документы, цифры могут быть уточнены.
Автор. Было ли у военного руководства СССР впечатление, что и Средиземноморская эскадра, и аэродромы, и базы военно-морских сил в Египте предназначены для глобального столкновения с США?
Работник ГРУ. Базы в Египте предназначались и для того, чтобы усиливать эскадру, продлевать ее жизнеспособность. Но для Ближнего Востока и Северной Африки роль эскадры была больше политической: показывать флаг, демонстрировать союзникам, что мы – под боком, и сковывать американские действия политически. Всерьез о большой войне не думали.
Автор. Вы не считаете, что наша политика в арабском мире была окрашена военно-стратегическими соображениями?
Работник ГРУ. Нет, она была больше окрашена политическими и стратегическими соображениями. Чисто военные задачи не стояли на первом месте. В том же русле мыслили и в МИДе, видимо по этому вопросу не имея разногласий с военными.
Автор. Какова роль Латакии для нашей эскадры? Ведь кроме заправки продовольствием и водой и отдыха для экипажей там ничего не было. Ну, может быть, госпиталь…
Работник ГРУ. Мне кажется, что в Латакии мы даже не реализовали всех договоренностей с сирийцами. Поэтому сейчас это просто суша, на которую может ступить нога измученного советского моряка… Американцам в этом отношении куда проще.
Автор. Сам наблюдал. Когда эти молодые люди приходят в Марсель, в борделях праздник, стены ходят ходуном. Кажется, что весь Марсель танцует и пляшет. Сколько они денег там оставляют!
В 1968 году началось постоянное советское военное присутствие в Индийском океане, куда стали заходить корабли советского Тихоокеанского флота. Они показывали флаг в Персидском заливе, Могадишо, Мадрасе, Бомбее. Эти демонстрации совпали по времени с английским уходом с позиций «к востоку от Суэца», а также с обострением советско-китайских разногласий. Освоение советским военно-морским флотом Мирового океана шло полным ходом. В Индийском океане для СССР появилась неизвестная ранее угроза – американские подводные лодки с баллистическими ракетами – сначала с «Поларисами», затем с «Посейдонами» с дальностью действия 5300 км, а в 80-х годах и с «Трайдентами I» (7 400 км) и уже в постсоветское время – «Трайдентами II» (11 300 км). Правда, некоторые американские авторы утверждают, что такие подводные лодки несли боевое дежурство в Атлантическом и Тихом океанах.
Продолжала закручиваться адская спираль гонки вооружений. Забегая вперед, отметим, что логичные военные требования получения баз в Индийском океане противоречили беспроигрышным политическим установкам прошлого: «Долой иностранные базы на чужих территориях!» У СССР появились базы («льготы») в Бербере (Сомали) и в Адене (Южный Йемен). После того как две державы «рокировались» союзниками (СССР «обменял» Сомали на Эфиопию, а США – наоборот), у СССР появилась база в Эфиопии, а США стали использовать Берберу.