Страница 22 из 29
Услышавший его приказ лесничий брезгливо поморщился:
– Не слишком ли далеко, почтенный? Ты возгордился собой из-за одного удачного выстрела. Что если он был случайным?
– Бери лук и проверь, – усмехнулся в ответ старик.
Упрямо закусив губу, лесничий вскинул лук, прицелился с особенной тщательностью и отпустил тетиву. Стрела ушла далеко в сторону от мишени. Разочарованные зрители встретили поражение лесничего оглушительным свистом.
– Ветер! Ты чересчур сосредоточился на расстоянии и позабыл принять в расчет направление и силу ветра! – посмеиваясь, сказал старик, меняя тем временем тетиву.
Наладив лук, он повернулся к йомену и махнул рукой в сторону мишеней, предлагая ему стрелять первым. Тот, не сказав ни слова, поднял лук и шагнул к черте. Один за другим йомен сделал четыре выстрела, и все четыре стрелы поразили каждая свою мишень точно в центр. Оглушительные крики выразили единодушный восторг зрителей. Опустив лук, йомен обернулся к старому лучнику и посмотрел на него с выжидательной улыбкой. Старик одобрительно хлопнул йомена по плечу и занял место у черты.
– Эй! – окликнули его из толпы зрителей, напиравших на ограду поля. – Тебе все равно не сделать выстрелов лучше! Все яблочки заняты – твоим стрелам там нет места!
– Посмотрим, – коротко ответил старый лучник.
Теперь он целился дольше, чем при предыдущих выстрелах, и когда отпустил тетиву, по полю прокатился единодушный вздох удивления. Его стрела расщепила пополам стрелу йомена и пробила мишень в самое яблочко. Когда старик снова прицелился, зрители, ратники и герольд затаили дыхание.
Куда подевалась дрожь в его старых руках? Сгорбленная спина выпрямилась, и никто, наблюдая в эту минуту за старым лучником, не смог бы подумать, что он хром, если бы раньше зрители не убедились в его хромоте собственными глазами. Руки в перчатках для стрельбы уверенно держали лук, глаза под нависшими седыми бровями прищурились хладнокровно и неумолимо.
Он сделал подряд три выстрела, и три остальные стрелы йомена оказались так же разбиты пополам, как и первая. Опустив после последнего выстрела лук под уже не крики, а восторженный рев и зрителей, и ноттингемских ратников, которые к тому же грохотали мечами о щиты, старик улыбнулся:
– А верно говорят: возьмешь в руки лук и помолодеешь!
– Браво, отец! – сказал ему с улыбкой йомен, убирая свой лук в колчан. – Ты любого заткнешь за пояс!
Когда ратники во главе с герольдом понесли пораженные стрелами мишени на суд шерифа, йомен, не дожидаясь решения сэра Рейнолда, обнял старого лучника и скрылся в толпе. Зрители почтительно расступались перед ним, не скупясь на похвалы как его меткости, так и веселому достоинству, с которым он принял свое поражение.
– Только дьявол мог попасть в цель с такого расстояния! – запальчиво крикнул проигравший лесничий, с досады бросив лук на землю.
Его тут же обшикали и презрительно освистали, а старик недобро усмехнулся.
– В таком случае, любезный, тебе сегодня удалось встретить не одного, а сразу двух дьяволов: тот парень, что ушел, стрелок не чета тебе.
К старику подошел герольд и тронул его за плечо.
– Почтенный! Сэр Рейнолд объявляет тебя победителем турнира лучников. Он хочет лично вручить награду и побеседовать с тобой.
Старый лучник сделал было шаг следом за герольдом, но его подхватили на руки и понесли с восторженными возгласами, громко славя его искусную стрельбу. У подножия помоста он с ворчанием сумел высвободиться, поднялся по лестнице, сильно припадая на правую ногу, и с видимым трудом преклонил колено перед шерифом.
– Назови свое имя, почтенный стрелок! – с улыбкой воскликнул сэр Рейнолд, взяв с алого шелка серебряную стрелу.
– Меня зовут Аллэйн Фиц-Осберн! – ответил старик неожиданно на безукоризненном французском языке.
Сэр Рейнолд удивленно поднял брови.
– Ты из славного рода Фиц-Осбернов? – шериф оставил диалект, на котором изъяснялись между собой норманны и саксы, и тоже перешел на французский. – А я по твоему наряду решил, что ты один из тех саксонских старейшин, которые раз в год выбираются из лесной глуши.
– Наряд у меня и впрямь не королевский, – усмехнулся старик, – что поделаешь! У моего отца было много сыновей, а я не родился старшим. Мне пришлось добывать себе хлеб луком и стрелами, а не правом первородства. Старость же не красит ни один наряд.
– Старость? – сэр Рейнолд покровительственно рассмеялся, и следом за ним рассмеялись гости, слушавшие их разговор. – Досточтимый Аллэйн, у тебя более зоркий глаз и более верная рука, чем у молодых и самых прославленных лучников!
Седой лучник, довольно посмеиваясь в усы, склонил голову, поблагодарив шерифа за лестный отзыв.
– Не хочу хвалить себя сам, но я с юных лет уже был отменным стрелком. Король Генрих, отец нашего нынешнего государя принца Джона, даже пожаловал меня однажды золотым рогом на расшитой шелками перевязи: так он был доволен моей стрельбой!
Сказанные им слова о принце Джоне, которого он так легко назвал государем Англии, как будто не было и в помине законного короля Ричарда, были восприняты не всеми присутствующими одинаково. Сторонники принца, которых здесь было большинство и к которым принадлежал сэр Рейнолд, поощрительно заулыбались. Лица же тех, кто сохранял в душе верность королю, не одобряя новые порядки, приняли холодно-отчужденное выражение. К таким относился и Гилберт Невилл.
– Ты чересчур смел, Аллэйн! – укоризненно покачал головой шериф, продолжая притом покровительственно улыбаться. – Следует быть осторожнее в речах, поскольку никогда не знаешь, кто может тебя услышать!
Старый лучник поклонился и, вновь распрямив спину, ответил сэру Рейнолду гордым прямым взглядом.
– Милорд, мой отец учил сыновей не таить мысли, если они отвечают убеждениям разума и сердца. Я предан своему государю и не скрываю этого от друзей и тем более от врагов.
– Отлично сказано! – очень тихо заметил Невилл и повернулся к дочери: – Если бы при этом и преданность была обращена на законного государя!..
– Хотел бы я увидеть, каким ты был в молодых летах! – воскликнул сэр Рейнолд, совершенно очаровавшись лучником.
– Могу лишь надеяться, что вы не остались бы разочарованным, предстань я пред вами не убеленным сединами.
Шерифу почудилось в этих словах сомнение, и он ободряюще потрепал стрелка по плечу.
– Уверен, что нет! Как бы ни было в дни твоей юности, сегодня также не нашлось равных тебе стрелков! И приз – серебряная стрела – по праву принадлежит тебе, досточтимый Аллэйн Фиц-Осберн!
Сэр Рейнолд высоко поднял сверкнувшую на солнце стрелу, и имя победителя было восславлено пением труб.
– Какое унижение для саксов! – усмехаясь, заметила леди Клод. – Одна из их святынь досталась норманну, чей возраст – еще больший упрек нерадивости саксонских лучников!
– Что поделать, любовь моя! – ответил ей в тон Брайан де Бэллон. – Возможно, среди саксов больше нет метких стрелков. Остались лишь похвальбы о прошлом в их песнях.
Невилла глубоко задела насмешка леди Клод, а ответная язвительность Бэллона просто оскорбила. Если бы оба насмешника не были невестой и женихом, ради которых устраивался сегодняшний турнир, барон нашел бы более резкие слова. Так же он ограничился только одним вопросом, задав его самым миролюбивым тоном:
– Что-то я забыл, сэр Брайан, имя первого лучника Англии, который, насколько мне известно, саксонской крови! Не подскажете ли?
Одно лишь упоминание о лорде Шервуда вызвало ропот гостей, среди которых только Невилл и принадлежал к саксонскому роду. С лица сэра Рейнолда исчезла улыбка, и он, укоризненно посмотрев на Невилла, искал достойный ответ, чтобы избежать ссоры, но при этом поддержать честь норманнских родов. Но в то же мгновение раздался скрипучий голос старого лучника:
– Не лорда ли вольного Шервуда вы вспомнили? Да он просто самонадеянный щенок! Что же он не явился сегодня показать всем свое хваленое мастерство? Сдается мне, в его славе больше вымысла, чем правды!