Майами Куб

В последнее время Стоукс ненавидела вечера. Сегодняшний тоже не нёс ничего хорошего. Имбердсон с Кэнзасом таки уговорили её на три полноценных выходных. И это в самый разгар работы над делом! Удивительно, но Эштон настаивала на обратном. Эмили это удивило и поразило. Женщина защищала её дело, словно это было… их делом. Так или иначе, Эмили вынуждена была признать, что её напарница делала всё, чтобы она продолжала расследовать дело Ричар, а не наоборот. Она полтора часа выясняла отношения с Кэнзасом и Доусоном, объясняя им, что и как в деле не так, и что может быть не так ещё долгое время, если Эмили устранить от него. Чувства ли сыграли злую шутку с Эштон, или просто она понимала, насколько дар Эмили ценен в таком деле, в любом случае, Эштон не сдавалась.

— Тебя могут уволить за такие финты ушами! — честно сказала Эмили, обнаружив Эштон на пороге своей квартиры. — И это будут не шутки!

— Это уже не шутки, Стоукс! Кто-то планомерно уничтожает всех, как-то связанных с тобой! — шагнула без приглашения в квартиру Регина, таща я собой папки с делами, что строго воспрещалось делать. — Я уверена, что мы что-то упускаем, всё время. Так вот, я не хочу никого больше терять, ясно? Я в этот отдел пришла приобретать коллег и друзей, а не хоронить их через два дня на третий. — Кинув папки на стол, женщина повернулась к удивлённо на неё смотрящую Эмили и сказала: — Я намерена выяснить, какого рожна нужно Улаю, и ты мне в этом поможешь!

Настойчивость таких женщин, как Эштон и Фальзон, всегда поражала Эмили и восхищала. И сейчас, когда глубокий вечер плавно переходил в ночь, а сумерки накрывали Майами, Эштон и Стоукс разложили фотографии и документы на кровати и полу, пытались вычленить хоть какую-то закономерность всех этих преступлений. Удивительное чутьё Эмили не обмануло, а Эштон лишь подтверждала все её гипотезы. Так вдохновенно Эмили уже давно ни с кем не работала, ей нравились логика и упорство женщины, которая говорила складно и подтверждала свои выводы уликами и доводами. Но самое странное, что было в этом всём, ЭмСи совершенно забыла о Кэнзасе. Она перестала акцентировать себя на том, что ей не удалось затащить Стивена в постель, как других полицейских, оказавшись менее стойкими перед щемящей красотой блондинки. Эштон была тонка и гармонична, как женщина, и страстна и уперта, как специалист. Она всегда опиралась на собственные исследования и выводы, никогда на интуицию. Эмили же большинство улик именно чувствовала. И сейчас, когда они пытались разложить всё это по полочкам, вырисовывалась картина, подтверждающая обе версии Эштон. Первая, что Уизер и Ричар родственники, возможно, брат с сестрой. И вторая, о том, что Эмили им не чужая.

— У тебя мать жива? — неожиданно спросила Эштон, пытаясь увязать всю картину в мозгу. Они выпили сегодня столько чая, что хватило бы на несколько ванн.

— Я вообще не знала свою мать, — с грустью сказала Эмили. — Она бросила меня и отца, когда мне было два года. Я не помню её вообще. Иногда мне хотелось её разыскать, но потом я поняла, что она этого не желает. Она не желает знать ни меня, ни отца. Не вижу смысла в её поиске.

Эштон кивнула. Она как никто знала подобные чувства.

— Понимаю, — сказала она, тихо отставляя кружку на тумбочку.

— Правда? — переспросила Эмили. — Не думаю. У тебя была замечательная семья. — Стоукс как-то позабыла о том, что ей говорила Фальзон, о непростой судьбе Регины.

— Я даже отца своего не знала, — усмехнулась женщина, опуская взгляд на фотографии дела. — А уж мать и подавно. Я её плохо помню, но лучше бы вообще не помнила. Знаешь, я ведь в трасологию пошла, чтобы её разыскать. Наивно полагала, что она будет искать меня после многих лет разлуки, но сейчас понимаю, что это были иллюзии. — Детектив вздохнула, припоминая слова Фальзон.

— Почему она бросила тебя?

— Это не важно, главное, что она это сделала и не раскаивается.

Девушка почувствовала, что есть что-то в истории родителей Эштон, чего брюнетка не желает рассказывать. Какое-то тёмное пятно, которое душу больно скребёт. Хотелось знать, что это за пятно, но настаивать Эми не имела прав, даже не смотря на то, что они уже сработались, как напарники. Копаться в чужой душе, нет прав ни у кого, и никогда.

— А я бы хотела знать причину, — сказала Стоукс, поднимаясь с кровати, разминая затёкшую спину. — А то я, как слепой котёнок, всю жизнь иду по какому-то следу, не зная, куда он меня приведёт. Будто в темноте меня кто-то зовёт, а я слышу лишь отголосок. Как эхо.

Эштон затаила дыхание, слушая философские размышления Эмили, и, когда та закончила говорить, посмотрев в сторону женщины, их взгляды пересеклись, рождая тягучую паузу. Которую разорвал звук пришедшей SMS-ки на телефон Эштон. Эмили вздрогнула, чувствуя, как холодеет спина. Кажется, что она слишком разоткровенничалась сегодня. Не к чему это. Эштон же накрыла дисплей мобильного телефона рукой и сказала:

— У меня впечатление, Эмили, что этот Улай тебе не иначе, как брат…

Стоукс вцепилась в край кровати, сердце стучала вдвое быстрее. Она иногда думала о том, что было бы, окажись она родственницей серийного убийцы-маньяка, но сейчас, когда Эштон озвучила крамольную и шальную мысль, Эмили, словно током поразило, что это, чёрт возьми, и может быть недостающим пазлом в их картине преступлений. В таком случае, у Генри Уизера был мотив. Настоящий и крепкий, как морской узел, который им ещё предстоит разрубить.

В голове Эмили тут же, как в головоломке, сложилось, что Ричар запросто могла быть её матерью. Это была такая же фантастика, как и все гипотезы о том, что они с Улаем — брат и сестра. Это было невозможно, и в это не верилось. Раньше не верилось. А теперь…

— Это вполне может быть, — наконец-то нашла слова Эмили. — Но как это выяснить, я понятия не имею.

— А я, кажется, знаю.

Эштон повернула мобильный дисплеем к Эмили, и Стоукс прочитала вслух:

— Могу вам помочь с Улаем. Приходите в семь утра в парк «Криспер». Одна. Ваш Доброжелатель.

(с нем.) Я должен умереть,

Чтобы жить?

====== Часть третья. Узы крови. Глава шестая. Доброжелатель ======

Обычно, когда решаешь не спать всю ночь, тебя клонит в сон. А когда надо уснуть, мучает бессонница. В эту ночь Эмили и Регина проверили на себе, что значит работать на износ. До встречи с Доброжелателем, с которым должна была пересечься Эштон в семь утра и на которую Стоукс отказалась отпускать женщину одну, они мирно спали на одной кровати. Причём сон сморил их весьма внезапно. Эштон немного волновалась за то, что Эми не соблюдает режим, который должен был лечить её печень, поэтому предложила прилечь и поразмышлять над тем, кто такой Доброжелатель и что ему надо. Предложение было принято не сразу, но всё же Стоукс решила, что неплохо бы просто полежать. Так они и уснули вместе. А утром для обеих было немалым сюрпризом проснуться практически в объятиях друг друга. Эштон во сне плотно прижималась к Эми, обнимая её за талию.

— Какого чёрта, Эштон?!

Пробуждение не сулило Регине ничего хорошего, ибо Эми, открыв глаза, тут же оттолкнула её от себя. Колотящееся сердце выдавало то ли страх, то ли волнение, и Эштон отвернулась, чтобы не выдать эмоций по этому поводу.

— Прости. Это я инстинктивно, — извинилась Регина, хотя извиняться было не за что. Эмили сглотнула, и нехорошее чувство того, что она только что дала женщине надежду, поселилось в сердце.

— Оставь свои инстинкты при себе, хорошо?

Эштон лишь молча кивнула, уставившись на часы на тумбочке. До встречи с Доброжелателем оставалось всего сорок минут. А парк «Криспер» находился в другом районе Майами.

— Чёрт, мы опаздываем! — вскочила с кровати Эштон, но была тут же поймала на руку Стоукс.

— Возьми это! — протянула она какую-то штуковину, похожую на небольшой микрофон. — Я должна слышать всё, что он скажет. Да, и надень бронежилет!

Эштон уставилась на напарницу. Бронежилета у неё не было с собой, естественно. Бронежилеты они сдавали, уходя с работы, это правило.