Страница 3 из 12
Другой пример, из монашеской жизни: во многих древних монастырях послушник, приходящий в обитель, должен был знать Часослов наизусть. Почему? Потому что книг было мало, они были дороги, не всякий мог их иметь. А тогда было распространено особножительное монашество, когда каждый монах жил в своей келье, вместе братия сходилась только на богослужение в храм. И вот, нетрудно представить: ты хочешь жить монашеской жизнью, но как ты будешь молиться в келье, не зная молитв и не имея возможности читать их по книгам?
Монахи на Афоне. Выход из Иверского монастыр
История жизни Церкви полна очень интересных подробностей, и если с ней хотя бы немножко познакомиться, то «непонятное» длинное всенощное бдение открывается как интереснейшая книга. Оказывается, что «непонятности» родились из очень простых вещей: из географических или бытовых условий, из условностей времени. С пониманием этого богослужение для нас становится родным потоком.
Почему так? Ведь богослужение – это опыт молитвы, и можно сказать больше: это опыт удачной молитвы. Богослужебные тексты составлены вовсе не случайными людьми. Есть молитвы, написанные святыми – мучениками, святителями, преподобными, есть молитвы, утратившие свое авторство, но воспринятые Церковью; есть Псалтирь царя Давида, главное поэтическое произведение христианства, без которого Церковь не живет ни дня: эта любимая Церковью богослужебная книга звучит бесконечно и в самых различных видах[9]. В богослужебной поэзии сосредоточен опыт тех, кто шел по одному пути с нами и – дошел, а значит, осветил путь и нам.
И дело не в том, что мы узнаем имя автора того или иного текста, дело в том, что мы с ним находимся в одном потоке: мы христиане. И как же ценен опыт христианина преуспевшего: то, что ты еще только пытаешься сделать, он сделать смог. Само по себе это вдохновляет!
Если это понять, то молитвы никогда не станут для нас скучными и длинными.
Домашнее задание на всю жизнь
Материал службы очень разнообразен. Богослужебные тексты – это домашнее задание на всю жизнь: каждый день человек может находить в них что-то созвучное именно себе и именно в данный момент. Недаром так много в богослужении Псалтири. Ведь Псалтирь – это поэзия, это многочисленные образы с неограниченным количеством толкований. Поэтому на протяжении столетий они не перестают звучать.
Богослужение можно воспринимать очень индивидуально, по-своему в разное время. Если тебе грустно, ты услышишь там плач, если тебе радостно, если ты хочешь поблагодарить, по-особому зазвучат для тебя хвалебные тексты. Если ты интеллектуал и хочешь все время узнавать что-то новое, ты узнаешь массу интереснейших фактов из житий святых, из истории Вселенских Соборов, массу драматичных историй (вспомнить, например, перенесение мощей святителя Николая, Мир Ликийских Чудотворца, которое на самом деле было похищением мощей). Все эти истории вплетены в богослужение.
Богослужением объединены святые самых разных эпох жизни Церкви. У нас половина святых – общие с Римско-Католической Церковью. Это тоже можно ощущать как необыкновенно интересную историю. Западная и Восточная Церкви более тысячи лет прожили вместе, и у них множество общих святых! Есть святые древние, святые русские, есть огромный сонм, армия Новомучеников…
Богослужебные тексты имеют индивидуальную окраску, в них находится пища для ума и сердца, притом пища для самых разных сердец: и детского сердца, и женского сердца, и мужского сердца. И пища для ума: одному будет достаточно созерцать оформление храма, другой знает какие-то молитвы наизусть, а третьему интересны святые, память которых сегодня празднуется, потому что в богослужении раскрывается – образно, эмоционально, интеллектуально – история Церкви. Знание перестает быть набором фактов, и интеллектуал в Церкви перестает быть только знатоком – он становится участником и преемником молитвенного опыта: от него требуется сопереживание.
Богослужение: доступно для младенцев и иностранцев
Однако, дело в том, что все научные или искусствоведческие аналогии, о которых мы говорили выше, только ограниченно применимы к церковной жизни.
Церковь – это Богочеловеческий организм, и в нем проявляются взаимодействие, синергия Божественного и человеческого начала. И не нужно думать, что человеческие усилия имеют решающее значение, хотя они и должны быть как проявление любви, как ответ на призыв. Ведь есть младенцы, есть глухие, слепые, безумные люди, есть люди престарелые, люди, которые уже не способны ничего как следует запомнить. И они воспринимают богослужение иррационально, на том уровне, на котором Бог говорит, например, с младенцами.
Послы князя Владимира пришли в храм Софии Константинопольской – главный кафедральный собор столицы Византийской империи – и обратились в христианство, сказав: «Мы не знали, были мы на земле или на небе!» У них было ощущение рая, ощущение Бога, ощущение блаженства, притом что зададим себе вопрос: а греческий они знали? Если и знали, то не все.
Богослужение спасает и на иррациональном уровне. Не обязательно много знать. Многие ли из нас разбираются в архитектуре? И тем не менее архитектура храма проповедует, архитектура храма возвышает, вдохновляет, настраивает человека. Музыка – богослужение всегда музыкально – тоже иррациональна, и ее интуитивная составляющая гораздо мощнее научных и исторических о ней знаний и сведений.
Все органы чувств воспринимают язык богослужения: запах ладана, мерцание свечей; человек чувствует осязание святыни, прикосновение к иконе, вкус, если мы, скажем, вкушаем благословленный хлеб на всенощном бдении. И надо понимать, что рациональное восприятие – это только, может быть, половина дела. Не нужно приписывать ему решающего значения в церковной жизни. Ведь младенец, ничего не знающий, но все впитывающий, – вовсе не ущербный и не ограниченный член Церкви только потому, что он еще не знает «Отче наш» или не понимает стихир Пасхи.
Поэтому свое усердие, свое понимание, свое устремление нужно держать на подобающем ему месте. Лучше службу любить, но плохо знать, чем быть искушенным знатоком с холодным сердцем.
Занять место ученика
Но можно спросить: какое же место является подобающим?
Жизнь Церкви сравнима с человеческой судьбой. Было благодатное время младенчества – апостольский век, – когда полнота веры была дана просто так, даром; была юность, способная к необыкновенным порывам, к бескомпромиссности мученичества, исповедничества, когда человек, бывало, еще не приняв Крещения, просто говорил: «Я – христианин», зная, что вслед за этим последует смерть; было время зрелости, когда создавалась великая христианская цивилизация, искусство, когда христианские империи строились на земле; и есть – время мудрости, когда накоплен огромный опыт, знания, но чувствуется недостаток сил. Время, про которое можно сказать: «Если бы молодость знала, если бы старость могла…»
Жизнь человека в Церкви тоже проходит через несколько этапов; каждый этап отличается своими возможностями, и ни один из них не должен восприниматься с презрением: «Ну, младенец, что он там понимает?!» – «Ну, юноша, он весь в огне страстей, как он может быть допущен к церковному служению, в тридцать лет только можно рукополагать!» – «Ну, старик, он свою жизнь уже прожил, крестился уже с седыми волосами, разве способен он что-то значительное сделать, понять, усвоить в Церкви?» Презрения не может быть ни к одному этапу жизни и ни к одному способу восприятия богослужения.
Образец того, как богослужению учиться, дает нам самая обыкновенная человеческая жизнь. Вот ребенок рождается в мир и живет в своей семье. В дошкольном периоде его познание иррационально и чувственно. В храме он должен видеть, слышать, осязать, ощущать. Кроме того, его познание образно: ему нужны картинки. И вот познание неофита, человека, только-только пришедшего в Церковь и переживающего ошеломляющую встречу с благодатью, тоже иррационально, тоже образно: он запоминает какие-то явления, какие-то откровения, данные ему через людей или через моменты богослужения. А потом приходит время учебы. В семь лет дети идут в школу, человечка учат писать, читать, он должен научиться воспринимать тексты, должен научиться понимать чужие мысли, чужие произведения… Вот такой этап школы, этап ученичества наступает и в жизни церковного человека: он должен читать, воспринимать, узнавать. Он должен себя ощутить школьником.
9
Например, Псалтирь может читаться последовательно, по кафизмам – разделам, на которые она разбита для удобства (на вечерне положена одна кафизма, на утрене – две), могут использоваться только отдельные строки из псалмов (антифоны, прокимны, стихи перед стихирами), может звучать особая последовательность псалмов (например, шестопсалмие – это 3, 37, 62, 87, 102 и 142-й псалмы).