От судьбы не убежать

Получив утвердительный кивок, лорд Коули подал своим людям сигнал, что те могут располагаться на отдых. Сам он последовал за племянником жены к его костру, как только убедился, что карета по-прежнему находилась под охраной, а спящим там девушкам ничего не угрожало.

– Так что вы хотели узнать, дядя, когда говорили про влияние, оказанное на меня временем? – Спросил Эдвард, как только Коули сел рядом с ним. – Если вы думаете, что я все еще зол на судьбу, то это не так, хотя и не смог забыть о несправедливом отношении ко мне отца. Этого объяснения достаточно?

Дядя принял добрый кусок оленины из рук племянника, но не отвел пристального взгляда от его лица.

– Я вижу, у тебя много людей…

– Вот оно что! – Молодой человек открыто и громко рассмеялся. – А разве до вашего богом забытого вдали владения не дошли слухи, что я полностью прощен королем?

– Должен сказать тебе, что люди вообще, а не я в частности, больше помнят о человеке худое, чем доброе. Так устроен этот мир. Поэтому тебе часто придется сталкиваться с недоверием и косыми взглядами.

– Меня меньше всего заботят чьи-то взгляды, с некоторых пор имею свой.

– Ты все так же горяч. Но должен же понимать, что заимел за эти годы много врагов.

– Но и друзей немало. Или ты тоже считаешь, что я разбойничал?

– Тебе хорошо известно мое мнение. Только хотел предупредить, что прозвища, данные народом, обычно уносят с собой в могилу.

– Я не убийца и не грабитель, а мстил и наказывал тех, кто того заслужил. Мной была объявлена война врагам, и я победил их в честной схватке. Все, что получил в результате кровопролития, это раны и то, что и должно было принадлежать мне по праву старшего сына в семье.

– Не сверкай на меня глазами, Эдвард. Я не боюсь твоего гнева, хоть у тебя и больше моего людей в два раза. Все равно скажу все, что думаю, потому что не хочу, чтобы между нами были недомолвки.

– Я в этом не сомневаюсь. – Хмыкнул тот в ответ.

– Скажи мне, вот что… Почему тебе теперь не сидится в замке, что отвоевал у своего брата? Он недостаточно хорош для тебя? Или потому, что там теперь гуляет ветер вместо тихого и уютного семейного очага?

– Брат оклеветал меня, заставил отвечать за его же грехи. Тебе это известно лучше, чем кому другому.

– Все так, но старинного родового замка больше нет. И это ты не оставил там камня на камне.

– Я все отстрою вновь.

– Ты упрям, как стадо баранов.

– Слышу, что наш разговор подходит к концу.

– Послушаю, что ты скажешь, когда молва окрестит и твоего сына тем же прозвищем, что и тебя. Каково тебе будет слышать, как ему в спину будут зло кидать прозвище «волчонок».

– Разве, что в спину. Надеюсь, что в лицо он им не позволит. – Молодой мужчина недобро рассмеялся, но скоро успокоился. – Но о чем это мы? Уж это мне точно не грозит, дядя. Разве ты забыл, что мое полное прозвище «одинокий волк»? Семья теперь не для меня, и здесь беспокоиться не о чем.

– Не строй из себя дикаря, хотя бы предо мной. И от любви никто не может зарекаться. А если учесть твой возраст…

– Ты говоришь, от любви? Я когда-то уже слышал это слово. – Он снова рассмеялся, но теперь в его смехе послышалась горечь. – Даже начинаю припоминать, как нежные алые губки шептали мое имя и клялись в вечной любви. Ха-ха!

– Извини, если тронул больное. Но, Эдвард, ты продолжаешь жить, ты живой человек, мужчина…

– Вот об этом я никогда не забывал. Если ты думаешь, что я презираю женщин, то да. Но обходить их стороной, это нет. Знаешь, дядя, я еще продолжаю им нравиться. Ха-ха-ха.

– Ты превращаешься в чудовище. Нельзя мстить всем женщинам из-за предательства одной.

– Кто говорит о мести? – Он состроил безразличную гримасу. – Я холост и поступаю так, как делают многие одинокие мужчины. Скажешь, я не прав? Тебе не приходилось слышать о таком, или сам никогда не грешил? Не надо смущаться, дядя.

– Все так, но знал бы ты, что говорят о тебе!

– Уф! Молва, дядя!..

– Но…

– Поздно, угомонись. До рассвета осталось совсем мало времени. А если я не высплюсь, то грош мне будет цена как воину. Не забывай, что перед тобой не грабитель с большой дороги, а наемный солдат. – Он зевнул и стал устраиваться на ночлег. – За эту работу хорошо платят, и уверяю тебя, что вскоре отстрою родовой замок лучше прежнего. Только не могу поручиться, что останусь там надолго. Походная жизнь затягивает…

– У кого на этот раз ты будешь служить?

– Если сможем договориться, то у Тэлфорда.

– У этого скряги не очень-то разбогатеешь…

– Знаю, что он скуп. Но сейчас у него большая нужда во мне.

– Не означает ли это, что Тэлфорд опять хочет вернуть себе утраченные в прошлом году земли? – Только он произнес последние слова, как понял, что допустил большую ошибку, выдав свою заинтересованность в этом вопросе. А знать ответ очень хотелось бы, так как он отчасти мог коснуться его племянниц, раз они останутся жить одни в замке Коули.

– Как знать… – Молодой мужчина оставался беззаботен. – А скажи, дядя, что бы тебе не пойти спать в карету? Там, наверное, мягкие подушки, да и теплее. Под утро бывает прохладно спать на земле, а ты что-то говорил о возрасте и о болезнях…

– Не могу же я оставить тебя одного?! Это будет не честно, ведь ты так гостеприимен с моими людьми. Вот и решил составить тебе компанию.

– А я отвык от перин и подушек. Разве, что на одну ночь, бывает. – В темноте блеснула его белозубая улыбка. – Но если ты хочешь меня пригласить…

– Давай, спать, Эдвард. Хватит балагурить.

– Как скажешь, дядя. – Он улыбнулся еще шире, но в следующий момент повернулся на другой бок и затих.

Над лагерем сразу распространилась сонная тишина, нарушаемая только потрескиванием углей в затухающих кострищах. Люди, привыкшие вести трудную и напряженную жизнь, умели ценить каждую минуту покоя, чтобы восполнить потраченные силы. Казалось, что каждый из них заснул сразу, как только лег, так тихо и размеренно слышалось их дыхание. Но это не были беспечные путешественники, поэтому их сон охраняли постовые, да и сами они умели различать опасность даже во сне.

Легкий шум, донесшийся с той стороны поляны, где расположились люди Коули, сразу привлек внимание Эдварда. Он приоткрыл глаза и посмотрел сначала на спящего дядю, а потом туда, где ему привиделась мелькнувшая тень. Что бы это могло быть? Кому не спалось в эти предрассветные часы? У него не было оснований не доверять дяде, но он выработал для себя правило, не оставлять разрешение вопросов на потом, даже самых малых. Сейчас он был, к тому же, ответственен за безопасность людей, доверивших ему свои судьбы, поступив под его командование. Можно было еще ожидать, что шевеление в лагере будет замечено постовыми, и тогда совсем скоро ему будет доложено об этом.

Эдвард был уверен, что движущаяся тень и шорох ему не показались. Тогда, почему до сих пор к нему не явились с сообщением? Чем дальше шло время, тем больше стал ощущать нервозность. Сна как не бывало. Он приподнялся и сел на своей походной постели, по-прежнему настороженно прислушиваясь к ночным звукам. Но кругом все было тихо, только спокойствие, как ушло, так и не вернулось. А солдат привык доверять инстинктам. Поэтому бесшумно поднялся на ноги и попытался пристальнее всмотреться в темноту. Но и это ничего не дало. Чертыхнувшись чуть слышно, Эдвард начал пробираться через спящих солдат к краю поляны. Когда слабый свет костров остался далеко за спиной, его глаза окончательно привыкли к темноте, и теперь мог различить одинокую фигуру часового. Не было похоже, чтобы тот дремал на посту.

– Рик! – Окликнул командир юношу, стоящего в дозоре.

– Да, сэр. – Тот вздрогнул от неожиданности и повернулся на голос.

– У тебя все в порядке? – Эдвард продолжал напряженно всматриваться в сторону леса.

– Да, командир. Все тихо. – Солдат переминался с ноги на ногу. Ему было не по себе, что не услышал приближение проверяющего. – А вы, сэр, умеете так передвигаться, словно волк, подкрадывающийся к добыче. О-о! Я не имел в виду…то есть, я хотел сказать…