Страница 9 из 17
Тем не менее даже когда потенциал ДАО с точки зрения оборота реализован не полностью, предполагаемая автономность организации порождает вопросы. Можно ли говорить, что в силу автономности программного кода ДАО не подчиняется существующим правопорядкам, т. е. условно стоит над ними? Ни одной современной правовой системе статус ДАО не известен. Согласно прогнозам экспертов международной юридической фирмы Allen & Overy, в условиях неопределенности велика вероятность отнесения ДАО к категориям полного товарищества (general partnership) либо соглашения о совместном предприятии (joint venture agreement)[107]. Даже если предложенный вариант квалификации справедлив, с российскими реалиями и, в частности, с хозяйственными партнерствами англосаксонские типы партнерств не имеют практически ничего общего[108].
Распространение на ДАО правовых режимов, предусмотренных для поименованных договоров, не проясняет статуса ДАО при его адаптации к корпоративным отношениям как таковым. Говорить о признании ДАО самостоятельной категорией юридического лица подобная логика тем более не позволяет. Соответственно, сомнительно и наделение токенов статусом корпоративных ценных бумаг.
Если самостоятельным юридическим лицом ДАО не является, неясно, за кем или чем будут закрепляться права, обретаемые организацией при совершении сделок. В примере The DAO, созданной в виртуальной машине Ethereum, дееспособностью в традиционном смысле наделялась реальная организация – проводник DАО.Link, инкорпорированная по праву Швейцарии. Так, по праву Швейцарии, чтобы установить дееспособность и волеизъявление контрагента, обращаться к субъектности необязательно[109]. Подобная регуляторная гибкость открывает пространство для новых экспериментов в области юридической техники.
Возможность использования смарт-контрактов и ДАО в целях фандрайзинга указывает на экономический смысл данной блокчейн-конструкции. Первая в истории ДАО стала крупнейшим в мире краудфандинг-проектом. Однако, как уже было сказано выше, инновационная ДАО была взломана хакерами с выведением трети вложенных средств на кошелек так называемой темной ДАО[110].
Логика необратимости сделок в блокчейне призывала смириться с атакой на «здоровые» блоки и продолжать регистрацию сделок. Руководство фонда Ethereum приняло решение централизованно внести изменения в блоки, зарегистрированные с «пороками воли».
История существования первой децентрализованной организации десятилетия обозначила целый ряд юридических вызовов. Проблематичность описанной ситуации заключается в том, что прав требования в отношении посредника (оператора, недобросовестно осуществившего перевод) не возникает, потому что такого посредника нет. Так, недобросовестное выведение средств из ДАО Ethereum показало, что порочен вовсе не интерфейс или посредник, а ненадлежащим образом разработанный «умный» контракт[111]. Ошибка в программном коде контракта привела к утечке средств и, как следствие, к обратной стороне неисполнимости – «беспощадности кода»[112].
Так или иначе, соотнесение возможностей и рисков имплементации ДАО должно стать предметом отдельного исследования.
Вывод. В свете разнообразия функций блокчейна распространенной ошибкой является сведение применимости блокчейн-технологий только к обращению виртуальных валют. Криптовалюты являются одним из множества направлений освоения блокчейн-технологий. Отождествление децентрализованных реестров и виртуальных валют не должно вводить в заблуждение. Именно «удостоверительная», а не растиражированная платежная ипостась блокчейна предвещает изменения в области, во-первых, корпоративного управления, во-вторых, банковского регулирования. При распространении данного механизма за пределы платежной системы (к примеру, на акты гражданского состояния) возможны качественные изменения как общественных, так и правовых отношений, их опосредующих.
Так или иначе, выступая ключевой технологией для бизнес-моделей вне зависимости от юрисдикции, сегодня блокчейн становится связующим звеном между Востоком и Западом. Он выступает движущей силой азиатских финансовых рынков, становится ориентиром для рынков США и Европы. В январе 2017 г. блокчейн находился в центре внимания на Международном экономическом форуме в Давосе. Впервые на форуме присутствовал лидер Китайской Народной Республики Си Цзиньпин, призывающий страны Запада к свободной конкуренции в условиях новой глобальной экономики[113]. Децентрализованные реестры, формирование стоимости в сети Интернет и так называемая блокчейн-революция были поставлены в центр повестки. Многомиллионные инвестиции были направлены на исследование блокчейна в рамках международных исследовательских программ Института исследования блокчейна[114]. Согласно прогнозам, к 2019 г. совокупный объем банковских инвестиций в исследования блокчейн-технологии достигнет 400 млн долл. США[115]. Внимание ключевых экономик мира обращено к блокчейну, что свидетельствует о возможном расширении его применения в краткосрочном и долгосрочном периодах и указывает на потребность в аналитике рисков.
1.3. Правовое значение блокчейна
Несмотря на технические преимущества распределенных реестров, имплементация блокчейна в деловой оборот сопряжена с неизведанным. Отсутствие определенности означает появление рисков. Их объективная оценка требует понимания механизма работы блокчейна и ожиданий, формируемых при внедрении блокчейн-технологий в деловой оборот.
В частности, инновационные технологии следует рассмотреть на предмет соответствия действующему законодательству. Трансформация экономических отношений является вызовом для государства, угрожает его монопольной позиции в области монетарной политики. По этой причине перспективы юридической оценки блокчейна в немалой степени определяются политикой права, т. е. отношением законодателя, судов и органов исполнительной власти к зарождающимся инновациям[116].
С учетом неоднозначной оценки отдельных свойств блокчейн-технологий (анонимность, зависимость от программного кода, непредсказуемость ИИ), с точки зрения соответствия законодательству внедрение инноваций в российское право может встретить препятствия[117]. В первую очередь следует принимать во внимание риски: 1) злоупотребления правами со стороны пользователей виртуальных валют; 2) недобросовестного использования децентрализованных технологий, в том числе в криминальных целях; 3) отсутствия гарантий исполнимости автоматизированных контрактов, в том числе по причине программных сбоев; 4) раскрытия персональных данных и конфиденциальной информации; 5) несовместимости существующего программного обеспечения с инновационными технологиями; 6) игнорирования последующего волеизъявления пользователей блокчейна после регистрации сделок в блокчейне; 7) негативных последствий, сопряженных с автоматизацией исполнения сделок[118]. Помимо обозначенных пунктов, следует выделить приведенные ниже группы риска.
Блокчейн и децентрализация. Перспективы исполнения юридических норм при внедрении блокчейна в деловой оборот неясны. Они требуют изучения и выявления рисков, поскольку блокчейн и присущий ему механизм распределенного подтверждения достоверности данных опровергают привычную логику централизованной государственной власти. Блокчейн существует вне привязки к территории и не знает границ, что является вызовом национальным правопорядкам. Распределенный характер хранения данных осложняет определение юрисдикции и применимого права. Коллизионные решения, способные устранить возникающие затруднения, на сегодняшний день не представлены.
107
Decentralized Autonomous Organizations // Allen & Overy. 2016.
108
Суханов E. А. Сравнительное корпоративное право. M.: Статут, 2014.
109
Там же.
110
Siegel D. Understanding The DAO Attack // CoinDesk. 2016. URL: http:// www.coindesk.com/understanding-dao-hack-journalists/; см. также: Gilot B. J. Code! = Law// CryptoIQ. 2016. URL: http://blog.cryptoiq.ca/?p=534.
111
Buterin V. Thinking about Smart Contract Security // Ethereum Blog. 2016. URL: https://blog.ethereum.org/2016/06/19/thinking-smart-contract-security/.
112
Gilot B. /. Code Is Cruel // CryptoIQ. 2016. URL: http://blog.cryptoiq. ca/?p=512.
113
President Xi’s speech to Davos in full // World Economic Forum. 2017. URL: https://www.weforum.org/agenda/2017/01/full-text-of-xi-jinping-keynote-at-the-world-economic-forum.
114
Scott M. Don Tapscott Predicts “Blockchain Davos” at World Economic Forum // Bitcoin Magazine. 2017. URL: https://bitcoinmagazine.com/articles/don-tapscott-predicts-blockchain-davos-world-economic-forum/.
115
Estimated Bank Spending on Blockchain Tech // The Atlas. 2016. URL: https ://www.theatlas. com/charts/Vy6mu6sHl.
116
В Российской Федерации отношение регулятора к виртуальным валютам менялось, однако на текущий момент запрета на проведение российскими гражданами и организациями операций с использованием криптовалют законодательство не содержит (см.: Информация Банка России от 27 января 2014 г. «Об использовании при совершении сделок “виртуальных валют”, в частности биткойн», Письмо ФНС России от 03 октября 2016 г. № ОА-18-17/1027).
117
Blockchain and the Law. An uncharted landscape // Clyde & Co (International Law Firm). 2016. URL: http://www.clydeco.com/insight/article/blockchain.
118
Olickel H. Why Smart Contracts Fail: Undiscovered Bugs and What We Can Do about Them // Medium.com. 2016. URL: https://medium.eom/@hrishiolickel/ why-smart-contracts-fail-undiscovered-bugs-and-what-we-can-do-about-them-119aa2843007#.xz0jl4qsv.