Страница 47 из 105
Приходилось позаботиться о съестных припасах на зиму. Поэтому Хабаров снарядил промысловую экспедицию в низовья Амура. Ей было поручено заняться заготовкой рыбы. Амур славился своими рыбными богатствами, особенно рыбой лососёвых и сиговых пород. На промысел отправилась примерно половина отряда Хабарова — около ста человек. Они дошли до низовьев реки, где и занялись интенсивной ловлей с помощью «железных крюков», т.е. багров. Вылавливали только крупную рыбу, а мелкую отпускали обратно в воду. Промысловики занимались также тем, что выменивали у местных жителей — гиляков (нынешних нивхов) рыбу на разные бытовые товары, которые могли их заинтересовать.
Тем временем оставшаяся в Ачанском городке часть отряда столкнулась с опасностью. Наблюдательные туземные жители заметили, что от прежнего отряда осталась только половина. Значит, силы защитников городка были серьёзно ослаблены. Это натолкнуло обитавших вблизи городка ачанов на мысль объединиться с соседями-дючерами и поживиться за счёт русского зимовья.
К Ачанскому городку незаметно подошли речные суда, каждое из которых вмещало по пятьдесят-шестьдесят человек. Струги нападавших, воспользовавшихся тем, что русские утратили бдительность и никак не ожидали нападения соседей, вошли в протоку и незаметно причалили к берегу. Ачинский лазутчик, не подымая шума, ловко взобрался ночью на сторожевую башню, снял охранявшего её Никифора Ермолаева, который, по-видимому, проявив беззаботность, задремал на посту.
Защитники городка никак не ждали нападения и далеко не сразу заметили надвигающуюся опасность. Нападавшие не были замечены и тогда, когда они окружили городок со всех сторон и подожгли его стены. Лишь запах дыма и возня у стен заставили казаков забить тревогу и взяться за оружие. Они поспешно одели куяки и бросились отстреливаться и тушить пожар. Хабаров приказал, чтобы большая часть отряда, оставленная в городке, предприняла вылазку и атаковала неприятеля. От интенсивной стрельбы из пушек и ручного оружия нападающие пришли в замешательство и дрогнули. Яростные залпы огнестрельного оружия поколебали их ряды. По свидетельству самого Ерофея Павловича, бой был длительным. Против «огненного боя» нападавшие, несмотря на своё многократное численное превосходство, ничего не могли противопоставить и поспешно отступили к своим стругам. Ачаны и дючеры убедились воочию, что дело их проиграно, и поспешили удалиться, вернее, обратиться в бегство. Как выяснилось впоследствии из расспроса пленных, на русский городок напало около восьмисот человек. Таким образом, нападающая сторона по своей численности имела почти десятикратное превосходство.
Чем объяснить поражение нападавших, имевших многократное численное превосходство, и, казалось бы, не столь затруднительную победу сотни с небольшим соратников Хабарова? Конечно, причина заключалась в наличии у русских огнестрельного оружия, военного опыта и организаторского таланта Ерофея Павловича Хабарова. Ничего этого у нападавших не оказалось.
На следующий день после неожиданного сражения в городок возвратилась та часть отряда, которая уходила на нижний Амур для рыболовного промысла. Воспользовавшись тем, что отряд оказался в сборе, Ерофей Павлович собрал всех и повёл речь.
— Оскандалились, братцы, — говорил он резко, взволнованно. — Показали себя не как доблестные воины, а как сонные растяпы. Супротивников подпустили к самым стенам городка, позволили ворогу красного петуха подпустить. Едва не был спален городок вместе с нами.
Хабаров ещё долго говорил раздражённо, допуская непотребные выражения, когда же он наконец умолк, его спросил с хитрецой Василий Поляков:
— Кого же винить теперь, Ерофей Павлович?
— Кого, кого?.. Не тебя же, конечно. Ермолаев плохо нёс караульную службу и прохлопал ворога, за что и сам поплатился, и едва не поплатились мы все. А больше всех виноват я, Ерофейка. Не предвидел такого нападения, не подумал о надёжной защите городка. Повелеваю усилить ночную охрану. На каждой башне пусть теперь бдят двое. Замечу спящего стражника, прикажу всыпать батогов.
— Не слишком ли собираешься лютовать? — спросил кто-то из казаков.
— Нет, не слишком. Каждому — своё, по заслугам. А окрестности городка пусть денно и нощно прочёсывает конная стража.
— Дозволь слово молвить, — попросил кто-то из казаков в возрасте.
— Нет, не дозволю. Сие моё повеление. И нечего его обсуждать. Вот так и будем жить дальше. А городок наш станем укреплять, усиливать стены, углублять рвы, возводить новые башни. Из соседних селений возьмём аманатов. И ещё... скажу тем, кто задумал женихаться. Пока повремените, ребятки. Сперва нам надо убедиться в миролюбии, добрососедстве окрестных людей. Убедимся, тогда подумаем и о невестах.
Зима прошла спокойно, без происшествий. Жители соседних поселений вели себя смирно, больше не пытаясь предпринять каких-либо враждебных выпадов против обитателей городка. Напуганные «огненным боем» ачаны и их соседи дючеры признали военное превосходство русских. Понемногу туземцы занялись торговым обменом с русскими промысловиками, находя его полезным и выгодным для себя. Устанавливались и ясачные отношения с местными князцами. Невольно сравнивая общение русских и маньчжур, приамурские народы убеждались, что ясак, взимаемый русскими, не столь обременителен, в то время как маньчжуры прибегали к ничем не ограниченному грабежу, к тому же они угоняли людей в неволю, многие семьи ачан и дючеров недосчитывались своих близких, томившихся в маньчжурском рабстве.
Хабаров посылал своих людей в ближайшие улусы, чтобы склонить князьков к принятию русского подданства и выплате ясака. На это согласился ачанский князёк Жакшур, который выплатил в качестве ясака два сорока соболей и отдал в аманаты своего сына.
Более отдалённым и значительным был улус дючерского князька Нечиги. Не располагая точными сведениями о численности населения этого улуса, Хабаров решил послать к нему отряд побольше. Во главе этого отряда, насчитывавшего девяносто пять человек, были поставлены Степан Поляков и Дунай Трофимов. Провожая отряд, Хабаров давал наставления.
— Учтите, мои дорогие. Этот поход — наш первый поход в Дючерскую землю. Каждый народ имеет свой норов, свои обычаи. С дючерами мы общались слишком мало и плохо знаем, каковы они: миролюбивы или, наоборот, — воинственны. Присмотритесь к ним. Ведите себя с дючерами мирно, ласково. Действуйте добрым словом, а не угрозами. И ещё порасспрашивайте, что им известно о южных соседях, богдовых людях. А главное, постарайтесь убедить, что мы ничем не походим на их богдойских соседей, не угоняем людей в полон, не разоряем селений. Наша цель — мирные, добрые отношения с любыми народами, что живут с нами бок о бок. Пусть доверятся нам и узнают, что покровительство белого царя несёт народам защиту от всяких обидчиков.
Поляков и Трофимов, следуя наказу Хабарова, смогли по-мирному договориться с дючерским князьком Нечигой. Князец согласился платить ясак в сорок соболей и отдать в аманаты троих своих братьев. Привёз отряд из дючерской земли и важные сведения.
— В улусе Нечиги не раз появлялись лазутчики богдоев, — рассказывал Ерофею Павловичу Поляков.
— Что им было нужно?
— Интересовались, где стоит наш отряд, много ли нас, есть ли в нашем распоряжении «огненный бой».
— Так, так... Что ещё говорили лазутчики?
— Запугивали дючеров. Говорили, что вблизи Амура стоит многочисленное войско богдойцев. А Нечига утверждает, что богдойцы врут. Вблизи Амура никакого войска нет. Может быть, далее к югу и стоит, а там нет. И ещё лазутчики угрожали — плохо будет дючерам, коли они переметнутся к северным людям.
— Ты бы прямо спросил Нечигу, мол, нуждаетесь ли вы, дючеры, в нашей помощи?
— Конечно, спрашивали об этом, — сказал Трофимов. — Ответил нам князёк, что дючеры в русской помощи нуждаются. Русские, мол, не жгут наши селения, не угоняют наших людей толпами в полон.
— Это он хорошо сказал. Ты бы спросил у него после таких слов, зачем же минувшей осенью они на наш городок нападали, поджечь его пытались?