Я - подводная лодка!

Моряки - любимцы народа, а подводники - и вовсе баловни.

Попробуйте купить в магазине воблу, а нам каждый день выдают по сушеной рыбине на брата. Модницы всей страны грезят о дубленках, а наш верхний вахтенный обряжен в постовой тулуп из роскошной овчины...

Да и то сказать - мы ведь тоже плоть от плоти народа. Отец командира преподает географию в школе глухонемых, мать - полевод. Батя Симбирцева бьет зверя на Чукотке. Папенька лейтенанта Васильчикова - инженер-технолог. У одного Феди родитель - генерал, да и то сухопутный. Что же до матросов, так они все поголовно год-два назад были шахтерами, слесарями, трактористами, студентами.

Я прикинул: через нашу подводную лодку со дня её постройки прошли несколько экипажей, несколько сот человек. Они рассеяны по стране, однако все они объединены именем корабля в некое незримое, но реальное сообщество. Кинь клич, и они соберутся, как собираются по памятным датам давным-давно расформированные фронтовые полки. И имя корабля будет паролем...

Пришло радио, что через наш позиционный район ожидается проход американского атомного авианосца "Нимиц". Этот новейший ударный авианосец (спущен только в прошлом году) идет на Средиземное море впервые. Вести слежение за ним очень трудно: не каждый наш надводный корабль может угнаться за ним 33-узловым ходом, да и идет он в таком охранении, в каком появляется на людях разве что сам президент. Впереди по курсу рыщет противолодочная атомная подводная лодка, разнюхивая, не притаилась ли где в засаде русская субмарина.

Конечно же, притаилась. Это мы, Буки-409. Даром, что ли, перлись сюда аж с Крайнего Севера, из русской Лапландии.

Следить за авианосной ударной группировкой практически некому. После того как египтяне выдворили советские Ту-16 с аэродрома в Мерса-Матрухе, наша Средиземноморская эскадра осталась без воздушного прикрытия, без воздушной разведки. Вряд ли адмирал Акимов (командир 5-й эскадры) будет гоняться за атомным "Нимицем" на своем флагмане - паросиловом крейсере "Жданов", лучшем легком крейсере сталинских времен. Слишком много шансов не справиться с задачей.

- Пошлет какой-нибудь сторожевичок, - усмехается командир, вглядываясь в наше туманное будущее, - чтобы потом можно было командира тряхнуть за шиворот: "Вы не справились с боевой задачей!"

Вот почему всю нашу полярнинскую бригаду развертывают в завесу - от египетских берегов до Кипра. "Нимиц" шпарит к берегам Ливана, авось на какую-нибудь "букашку" и напорется. Да минет нас чаша сия!

Если прошлая война была войной моторов, то нынешняя - Холодная война антенн. Мы же со своей глухой радиоэлектроникой да своими архаичными дизелями против атомного авианосца - все равно что прошловековой гренадер с кремневой фузеей против танка - целится и надеется попасть в смотровую щель. Впрочем, "фузея"-то у нас как раз неплохая - дальноходная и с ядерной "головой". Но "конь" по сравнению со скороходом "Нимицем" - никудышный.

Из торпедного отсека, где в трюме под настилом хранится офицерский багаж, принесли мой чемодан. Тужурка, галстук, брюки, книги - все покрылось гнусной серой плесенью. Швы сгнили. Придется шить в Полярном новую форму.

На ночном всплытии командир терзает нашего радиоразведчика мичмана Атоманюка:

- Где "Нимиц"?

- Товарищ командир, "Нимиц" соблюдает полное радиомолчание. Последний раз слышал его под Мальтой. Они поднимали самолеты... Предполагаю, АУГ форсировала Тунисский пролив и находится от нас в трехстах милях.

Парадокс судового времени: часы летят как минуты, а сутки тянутся неделями. Подводник любит все, что напоминает ему о течении времени. И даже не потому, что так страстно рвется на берег. Просто под водой, в отсеке, где не ощутимы ни естественная смена дня и ночи, ни движение в пространстве, создается препротивная иллюзия застывшего времени. Она разрушается ростом цифровых столбцов, зачеркнутых в календарях, стопой исписанных страниц в вахтенных журналах, уровнем одеколона во флаконе для ежедневных протираний... Даже на разматывающуюся бобину кинопроектора посматриваешь с вожделением: на глазах уменьшается...

А тут после вечернего чая, перебирая гитарные струны, рыжие от ржавчины, минер пропел со значением:

Вот и январь накатил, нашумел,

Бешеный, как электричка...

- Как январь? - вздрогнул доктор, оторвавшись от "Челюстной хирургии".

- Так, Спасокукоцкий. Послезавтра Новый год. Ку-ку!

За сутки до Нового года в отсеках вырос целый ельник. Три самых рослых "дерева" были собраны из полиэтиленовых секций и подпирали теперь подволок в кормовом торпедном отсеке, в офицерской и мичманской кают-компаниях. Другие - ростом с ладонь и меньше - произросли в каютах, рубках и даже трюме центрального поста. Елками гордились и ревниво следили, чья украшена лучше. Те, кто перед походом не запасся крохотными пластмассовыми елочками и блестящими микроигрушками, выпрашивали у доктора "зеленку" с марлей и обвешивали проволочные каркасики крашеной "хвоей". Игрушки делали из шоколадной фольги и разноцветных цилиндриков сопротивлений, лампочек, пестрых проводков, выклянченных у радистов и гидроакустиков.

Помощник Федя поразил всех сюрпризом: из рефкамеры была извлечена тушка куренка, припрятанная со времен последнего подхода к плавбазе и замороженная до хрустального звона. К зажаренному куренку кок мичман Маврикин прикрепил бумажную гусиную шею, а в хвост вставил записку Руднева: "Назначаю жареным гусем. Помощник командира". "Гусь", водруженный на стол посреди салфеток, свернутых колпачками, и стопок, наполненных сухим вином, имел шумный успех. Включили хирургические софиты, и механик, как заведующий столом, взялся за нож:

- Значит, так: командиру - шея, помощнику - крылышки, запчасти к Пегасу! Ножки - ходовую часть - командирам моторной и электротехнической групп. Ну, а "прочным корпусом" я займусь сам!

- Много хочешь, мало получишь, - вмешался старпом и отобрал нож.

За полчаса до праздничной полуночи доктор прицепил бороду Деда Мороза и скептически оглядел "Снегурочку", чей воздушный наряд никак не скрывал мощные бицепсы матроса-торпедиста Максимова.

- За мной! - сказал доктор-дед и взвалил мешок с подарками. И тут же над головой заверещал ревун - торопливо, тревожно, настырно...

- Боевая тревога!.. Торпедная атака подводной цели. Стрельба глубоководная.

"Снегурочка", срывая с себя марлевый наряд, ринулась в родной первый отсек, а доктор - в кают-компанию, куда расписан на время боя, - и в самый раз: подлодка так круто пошла на глубину, что "гусь", сшибая салфетки, покатился по столу. Вино в стопках перекосилось, а шарики "витаминов", ссыпавшись с блюдечек, весело поскакали по узкой палубе.

Неужели "Нимиц" пожаловал?! По крайней мере его подводный дозор. Акустики классифицировали цель на встречном курсе, как атомную подводную лодку типа "Стёрджен"...

Пока доктор боролся за живучесть новогоднего ужина, подводная лодка ложится на боевой курс, и штурман, доложив контрольный пеленг на цель, с тоской глянул на часы. Шесть огненных нулей выскочили на электронном циферблате, и тут же замелькали первые секунды нового года...

Море не считается с праздниками. Мы привыкли и не к таким его каверзам. Но кто бы мог подумать, что подводная лодка "противника", которую мы так долго выслеживали в засаде, появится вдруг в такую минуту?!

- Включить магнитофоны!

Это звучит как "Работают все радиостанции Советского Союза!". Торжественно.

Центральный пост. Череда лиц в профиль. Командир над штурманской картой. Боцман - на рулях глубины. Старпом шелестит таблицами стрельбы. Штурман не отрывается от планшета маневрирования. В глубине отсека светится круглый экран подводной обстановки.

- Акустик, штурман, торпедный электрик, секундомеры - товсь! Ноль... Ввести первый замер!..

Сквозь мерные гуды механизмов - звенящий гул глубины из выносного гидродинамика. У акустика на маленьком экране горит зеленая точка. При появлении шума чужих винтов точка расслаивается в клубок пляшущих нитей. Электронная "нить Ариадны", по которой мы выходим к цели.