Страница 5 из 23
Совершенно непонятно, кто придумал этот дурацкий закон (первый хоть отличался удивительным гуманизмом), но Страуклоо считал его верхом мудрости.
Итак, люсу распределяли среди своих фермеров приобретенные товары (Стауклоо убеждал, что это делалось очень честно и крестьяне жили в полном достатке). Все оставшееся местные лорды, князья, бароны или как-их-там-еще оставляли себе. Надо думать, что не без определенной выгоды. Бог с ней, с выгодой, если бы все были довольны. Но так не бывает. Практически непрерывно местная знать (власть передавалась по наследству) интриговала. И время от времени эти интриги превращались в войны. Местное общество представляло из себя гибрид древней как мир клановой структуры с высокоэффективным сельским хозяйством. Оригинальный социологический эксперимент? Или игра обстоятельств? Во всяком случае, эволюция, тормозившаяся высоким уровнем жизни, напоминала земную. В результате конфликтов побеждали сильнейшие. Власть и сила концентрировались. Планету ждала абсолютная монархия.
Совершив совместный набег на фруктовый сад, мы отлично поужинали. Меню включало даже жареное мясо. После еды принялись за обсуждение наших не очень удачно складывающихся дел.
Восемь лордов планеты обладали подпространственными передатчиками. Среди них, за счет разгрома множества мелких правителей и присвоения продукции от их крестьян, выделились Киитумел и Суанмуу. Они сумели вооружить крупные, по местным понятиям, армии. Была еще пара сравнительно крупных феодалов, но они в счет не шли. Местные войны представляли из себя рейды диверсантов. Закон о неприкосновенности крестьянской жизни и собственности лишал лордов возможности подрывать экономику конкурентов. А закон здесь соблюдался строго: я еле уломал Страуклоо сорвать несколько плодов.
Отец Страуклоо был одним из мелких союзников Суанмуу. Отряд из сторонников Киитумела разгромил замок. Результат я видел своими глазами. Страуклоо оказался единственным спасшимся мужчиной.
— А женщины и дети? — поинтересовался я.
— Их забрали с собой. Слуги ведь тоже нужны. И наложницы. Суанмуу даже мужчин не убивает. Он ведь может наложить на них заклятье на верность.
Я вспомнил его не совсем удачную попытку проделать этот номер со мной и поежился. Не так уж много я скрыл от своего спутника, когда рассказывал о своих приключениях, но способность к «колдовству» решил придержать до поры до времени.
Наши планы… Хотя о каких планах могла идти речь? Развеялись мои надежды, что Киитумел окажется хорошим человеком, главой тех, кто борется против тирана Суанмуу. Один стоил другого. Вопрос, на чьей стороне справедливость, был просто смешон. Инопланетянин, прилетевший в Англию во времена Алой и Белой Роз, наверняка понял бы мои чувства.
Но только частично. На Земле, даже сейчас, масса свободного места. А эта планета, несмотря на низкую плотность населения, вся вспахана, засеяна и разделена. Разделена. И места для меня не предусмотрено.
— Послушай, Страуклоо, — сказал я, — нам придется расстаться. Ты вполне можешь добраться до Суанмуу, скрыв от него, что я тебя помогал. Ему нужны воины, ты из его союзников, из знатного рода. Тебе нечего, бояться.
— Не все так просто. Суанмуу никому не доверяет. На всех, кто у него служит, он накладывает заклятье на верность в действиях. Он бы и на верность в словах заклинал, но сил не хватает. А мне не хочется быть заклятым, хоть это и не так уж страшно. Заклятый человек — такой же человек. Тем более у меня сейчас и родителей нет. Знаешь, какая лучшая проверка для заклятья? Заклятого, если он не выходец из крестьян, могут заставить убить собственного отца или мать.
Я вздрогнул. И они еще называли меня дикарем! Проклятая планета.
— Почему же ты не хочешь, если это не будет доставлять тебе особых неприятностей? — поинтересовался я.
— Почему? А ты бы захотел? Я рожден не для того, чтобы стать безвольным рабом. Даже простолюдины не очень-то согласны на подобные вещи. Сила Суанмуу — одновременно его слабость. Его боятся, и немногие по доброй воле вступают с ним в союз. Остальные предпочитают прятаться за Киитумела. Соотношение сил сейчас 3 к 1 против Суанмуу. Но он хитер, и он колдун. А это значит, что его присутствие чуть ли не удваивает силы армии. Колдовство — страшная вещь. У нас переняли ваши шахматы и переделали. Ввели новую фигуру, колдуна. Ферзь рядом с ним как пешка по сравнению с конем.
— Не совсем представляю, — сказал я, — как же…
— Никак, — зевнул Страуклоо, — ваши шахматы лучше. В наших игра кончается слишком быстро и ничьих не бывает.
Используя удобный момент, я небрежно спросил:
— И часто у вас встречаются эти самые колдуны?
— Очень редко. Как правило, они рождаются в семьях лордов, а если нет — все равно захватывают власть. Сейчас на планете их около 15. Суанмуу — самый сильный. Еще то ли 6, то ли 8 послабее он заклял на верность себе. Остальные — в лагере Киитумела.
— Почему же никто из них не захватывает власть там?
— Слабоваты они для этого. Говорят, что лишь двое из них способны накладывать заклятье и никто не может убить человека взглядом. А их заклятья Суанмуу может запросто пересилить своим. В истории встречались колдуны и посильнее его. Они даже на верность в словах могли заклинать. Хотя… Хотя быть такого не должно. Когда нашу планету заселяли, то генетики постарались, чтобы колдунов не было.
— Почему? — заинтересовался я, позабавившись сочетанию в одной фразе слов «генетики» и «колдуны».
— Наша планета не совсем обычна. Она была определена как место ссылки.
— Что? — Я усомнился, правильно ли до меня доходят английские слова.
— Да. Сейчас эту планету заселяют потомки сосланных преступников.
Храп Страуклоо звучал вполне по-земному. А я никак не мог уснуть. С одной стороны, почти все прояснилось. 600 лет тому назад планету заселили преступниками, определив им два основных закона и организовав разделение труда. 14 так называемых диких планет были предоставлены версеннцам как рынки сбыта. Где находится планета-метрополия — неизвестно. Передатчиками материи здесь пользуются, как земной обыватель телевизором: переключая с программы на программу (то бишь с планеты на планету). Часть торговцев, дорвавшаяся благодаря разделению труда до оружия, принялась эксплуатировать остальных. Результат налицо.
Но… Появились такие вопросы, что и задумываться страшно. Что это за цивилизация, которая запросто переделывает целые планеты в места для ссылки каторжников? Условия заключения просто роскошные, но этично ли наказывать детей за провинности их родителей? Второй закон, запрещающий науку и технику, это что — страх перед преступной наследственностью? Как на Земле делают технику, приспособленную для местного энергополя? Хотя на этот вопрос, кажется, просто ответить: заказы можно разместить, не объясняя, для чего это надо. Но где же делали технику во время Золотой Орды, инквизиции и открытия Америки?
Все эти проблемы были слишком глобальны. Меня интересовал сущий пустяк: как добраться до одного из восьми передатчиков?
Утром я задал этот вопрос Страуклоо.
— Силой, — ответил мой спутник, — а так как сил у нас мало, то хорошо бы спросить совета у Зеркала. Хотя добраться до Зеркала немногим легче.
— Что это за Зеркало? — поинтересовался я. А в памяти всплыло пушкинское: «Свет мой, зеркальце, скажи…»
— Зеркало — это Зеркало, — очень понятно объяснил Страуклоо, — его же почти никто не видел. Только покупали у хозяина сведения. А я, наверное, говорю глупости: легче добраться до передатчика, чем до Зеркала. Оно одно, а передатчиков восемь.
Ясненько. И здесь и там никаких шансов. Передатчики явно охранялись лучше местных темниц. А Зеркало, если оно одно на всю планету… Черт бы их всех побрал, каторжников проклятых.
— Послушай, — я решил выяснить еще одну мелочь, — а какую пользу я могу принести Суанмуу? Зачем я ему нужен?
— О, — оживился Страуклоо, — это очень важно. Эту возможность здесь уже давно обсуждают.