Месть графа

– Вам прекрасно известно, что об этом я никак не мог бы забыть, – ответил он. – А еще я должен сказать вам, что сегодня вы замечательно выглядите.

Она одарила его очаровательной улыбкой, словно подобный комплимент был для нее внове.

– Полагаю, вы знаете, для чего я здесь, – начал он.

– Вы сказали, что хотите повидать меня, но не назвали причину.

– А какая еще может быть тому причина? Кроме той, что я хочу, как еще никогда и ничего не хотел в своей жизни, чтобы вы стали моей женой!

Сильвер вздрогнула, отшатнулась, делая вид, будто безмерно удивлена, и пролепетала:

– Откуда мне было знать, что вы хотите сказать мне именно это?

В глазах Чарльза блеснула усмешка:

– Я всегда полагал вас очень умной девушкой, Сильвер, и потому уверен, учитывая, что в последние три недели мы столько времени провели вместе, что вы знаете, что я люблю вас.

– Я думала, что, быть может, так оно и есть, – отозвалась она, – а когда вы поцеловали меня позапрошлым вечером, то в тот миг я была уверена, что мы испытываем одни и те же чувства.

– Вы действительно угадали, и вот что я вам за это привез.

Раскрыв маленькую коробочку, он протянул ее Сильвер.

Она увидела, что внутри лежит кольцо с бриллиантом.

Кольцо поражало необыкновенной красотой – в центре искрился голубовато-белый бриллиант в окружении россыпи камешков поменьше, но все той же изумительной чистоты.

Сильвер негромко вскрикнула, что, по-видимому, означало удивление или восторг.

Однако когда Чарльз вложил коробочку ей в руки и уже собрался обнять ее, она вдруг выпалила:

– Погодите!

– Я думал, – проникновенным голосом произнес он, – что вы захотите поблагодарить меня без слов.

Он наклонился к ней, ища губами ее губы, но, к его удивлению, она отшатнулась.

– Мне очень жаль, Чарльз, но я не могу выйти замуж за вас.

На мгновение в комнате воцарилась ошеломляющая тишина, которую Чарльз не сразу нарушил вопросом:

– Что вы хотите этим сказать?

– Я хочу сказать, что не могу выйти за вас замуж, и потому не смогу принять это чудесное кольцо.

С неохотой она закрыла коробочку и протянула ему.

Он машинально принял ее.

– Ничего не понимаю. Когда я поцеловал вас ранее, вы совершенно ясно дали понять мне, что я вам небезразличен. Сейчас, предлагая вам это кольцо, я был просто уверен, что вы хотите стать моей женой.

– Тогда, в саду, я действительно испытывала к вам определенные чувства, но с тех пор обстоятельства изменились.

– Что вы имеете в виду? О чем вы говорите?

Весь их разговор казался ему совершенно невозможным.

Он и на мгновение не мог подумать, что Сильвер откажется выйти за него замуж.

Чарльз страстно поцеловал ее в саду Девоншир-хауса, после чего, по его мнению, она ясно дала понять, что безумно влюблена в него.

И теперь он никак не мог взять в толк, что она пытается ему сказать.

Как не мог уразуметь и того, почему она отстранилась от него.

– Быть может, это шокирует вас, – неуверенно продолжала Сильвер, – но я уже обещала свою руку Уилфреду Шоу.

На мгновение Чарльзу показалось, что он понял ее неправильно или вообще не расслышал – принять то, что она сказала, было решительно невозможно.

Маркиз Уилфред Шоу был на редкость непривлекательным молодым человеком.

Большинство членов «Уайта» полагали его надоедливым занудой, поскольку он мог без зазрения совести навязать свое общество знакомым, которые вовсе не желали, чтобы он присоединялся к ним, после чего неприятным высоким голосом принимался без устали жаловаться на свою семью или на лошадей.

Чарльз всегда думал, что Уилфред невыносимо скучен и ужасно неказист, к тому же не умел расположить к себе женщину.

И поэтому Чарльз просто не мог поверить в то, что Сильвер действительно приняла предложение Уилфреда.

Но тут, как будто прямо перед его глазами, всплыла заметка, которую он прочел сегодня утром за завтраком в «Морнинг пост»:

«…его светлость герцог Оукеншоу серьезно болен, и, по нашим сведениям, об этом прискорбном факте были уведомлены все его многочисленные родственники. Его наследник, маркиз Шоу, уже отбыл в фамильное поместье в Оксфордшире, где герцог вот уже несколько недель остается прикованным к постели».

Тогда Чарльз не обратил на эту заметку особого внимания.

Он решил, что, обретя герцогский титул, Уилфред станет вообще невыносим.

И вот сейчас, когда он безмолвно смотрел на Сильвер, она пролепетала, запинаясь:

– Мне очень жаль… Чарльз… если это расстроило вас.

– Расстроило меня! – воскликнул он. – Вы же сами прекрасно знаете, что выходите замуж за Уилфреда Шоу исключительно ради его титула. Как вы могли пасть так низко?

Сильвер отвернулась, пряча от него свое очаровательное личико.

– Я знала, что вы не поймете меня, – с жеманной улыбкой проговорила она, – но я хочу быть герцогиней, а вы сами знаете, что может пройти еще много лет, прежде чем скончается ваш дядя.

У Чарльза перехватило дыхание.

Сильвер легко дала ему понять, что тоже считает его «призрачным пэром».

Сунув в карман обтянутую бархатом коробочку, он ровным, сочившимся едким сарказмом голосом проговорил сквозь стиснутые зубы:

– Разумеется, я должен принести вам свои поздравления и пожелать счастья в семейной жизни.

Отвесив ей поклон, он развернулся и направился к двери.

Но лишь только он распахнул ее, Сильвер негромко его окликнула:

– Подождите, Чарльз, подождите! Я хочу поговорить с вами.

– Нам более не о чем говорить.

С этими словами он вышел из комнаты, осторожно и плотно притворив за собой двери.

Неспешным шагом пройдя по коридору, он вышел в холл.

Дворецкого здесь не было, но трое дежурных лакеев проводили его удивленными взглядами, когда он прошел мимо, не сказав ни слова.

Столь же неторопливо спустившись по застеленным ковровой дорожкой ступеням, он забрался в фаэтон, и грум поспешно прыгнул на свое место позади него.

Чарльз покатил прочь по подъездной аллее.

В этот миг на верхней ступеньке появилась Сильвер.

Ему показалось, что она позвала его, но он сделал вид, будто не расслышал, и даже отвернулся, чтобы не видеть ее.

Ему по-прежнему было трудно поверить в то, что он только что узнал.

Как такое могло случиться?

Сильвер была красива, очаровательна и, как ему казалось, влюблена в него.

Как она могла унизиться до того, чтобы принять предложение руки и сердца такого непривлекательного зануды, как маркиз, только потому, что он должен был стать герцогом?

У Чарльза возникло такое чувство, словно ему отвесили хлесткую пощечину. Он вдруг понял, что не просто удивлен, а буквально шокирован и пребывает в бешенстве.

При этом он злился не только на Сильвер, но и на себя.

Как он мог, учитывая весь свой опыт, поверить в то, что она любит его и станет ему хорошей женой?

Тогда как на самом деле она думала лишь о том, чтобы обзавестись самым высоким титулом.

А уж кто к нему прилагался, не имело для нее никакого значения!

Для нее самым главным было положение претендента в обществе.

Впрочем, Чарльз сознавал, что в том, что касается женщин, он был и остается идеалистом.

Просто он любил свою мать, милую и обаятельную женщину, которая обожала его отца.

Она полагала, что ее супруг всегда и неизменно прав, и Чарльз не мог припомнить, чтобы его родители хоть в чем-нибудь разошлись во мнении. Если они и бывали не согласны друг с другом, то не в его присутствии.

Будучи единственным ребенком, он считал, что отец и мать избаловали его.

Они вдвоем заронили в его душу убеждение, что поскольку он был их сыном, то превосходил всех остальных.

В учебу в Итоне он вкладывал всю душу, но только потому, что хотел, вернувшись обратно, продемонстрировать родителям знаки отличия, которых добился.

Они были в восторге от тех похвал, которые он заслужил, и не могли скрыть свою радость от того, насколько он преуспел как в учебе, так и в забавах.