Страница 24 из 26
– Ладно, пошли, – сказал. – А то опоздаем.
Они почти успели.
Служебная платформа была освещена фонарями, расставленными по окружности огромного ковра. Артем вспомнил, ему говорили. Такой ковер – главное сокровище цирка, священная вещь, без которой цирка не существует. Ковер был грязно-зеленого цвета, местами с заплатами. Над платформой циркачи натянули канат. Еще несколько фонарей были закреплены под сводом станции на веревках, так, что тусклый свет падал на ковер, оставляя зрительскую часть в темноте. Зрители сидели прямо на полу.
Представление уже началось, парад-алле они пропустили. Жаль. Артем с Доходягой отдали плату за вход лысоватому мужику с лицом клоуна, протолкались поближе к ковру. На них шикали и ругались. Доходяга на ходу моментально и метко огрызался. Артем сел и выпрямил спину. Помни. Ты – гордый, сильный, резкий. Ты – наполовину грузин, наполовину русский.
Угу. Худой, с выступающими скулами, с мрачно горящими голодными глазами. Угрюмый и злой. Весь в синяках и царапинах, в лохмотьях. На ладонях кровавые следы от постоянного сжимания кулаков.
Я… – напомнил он себе.
(витязь в тигровой шкуре, рыцарь в шкуре леопарда)
…жонглер.
Зазвучала музыка. Представление началось.
Он сидел среди зрителей и ждал ее. Ему было все равно, кто и как выступает, какие номера или фокусы показывает. Он ждал ее. Гадалка, изуродованная предсказательница. Ведьма. Артем задохнулся на миг. Он бы любил ее, будь она все еще красавицей… но по-настоящему он любит ее такой, как сейчас – изуродованной, наполовину нечеловеческой. Темной и опасной, вспыльчивой и сварливой…
Прекрасной.
Зрители зааплодировали, заулюлюкали. «Браво! Браво!» Артем поднял голову и наконец-то увидел, что происходит на арене.
Левое предплечье силача было обмотано бинтами почти до локтя. Артем тоже иногда так делал, чтобы не повредить запястья, когда тянешь из воды тяжелые клетки с бьющимися угрями. Он вдруг ясно представил мертвенный запах угрей, холодный и влажный, смешанный с назойливым душком озона и горелой изоляции.
Новая Венеция, дом. Электрические угри. Голубые вспышки. Искры, пробегающие между пальцами. Холодное утро Новой Венеции. Над водой стелется туман – вентиляционные установки опять нагнали теплый воздух с поверхности, дальше двух метров уже ничего не видно. Огни в тумане кажутся размытыми. Нос лодки бесшумно рассекает воду. Из тумана медленно, как во сне, выплывают плоты, сделанные из пластиковых бутылок и досок. На плотах высятся крошечные домики, сколоченные из хлама и кусков пленки, они кажутся игрушечными. Артем так ясно представил это, что почти услышал неумолчный тихий плеск воды под досками настилов и легкий скрип дерева.
Он помотал головой. Вернулся гул цирка, дыхание и возгласы сидящих вокруг людей. Вернулась тяжелая горячечная атмосфера восторга и любопытства.
Аплодисменты. Гулкие хлопки…
Артем посмотрел на арену и присвистнул. Даже погруженный в лихорадочное ожидание, он не мог не оценить: силач вынес на плечах настоящее древнее деревянное пианино! Силач размеренно ступал, лицо сосредоточенное, а на пианино, изогнувшись самым соблазнительным образом, возлежала полуобнаженная юная блондинка. Светлые волосы ее (вымытые! Артем даже отсюда чувствовал, как они пахнут сухой чистотой и цветочным мылом) струились по пианино.
В толпе восхищенно присвистнули, но, как оказалось, совсем по другому поводу:
– Смотрите, карлики!
Только тогда Артем оторвал взгляд от изгибов девушки и заметил, что на пианино она не одна. На верхней крышке, по разным краям устроились лилипут и лилипуточка. Лилипут был в белом смешном пиджаке с бабочкой. Артем однажды видел такой костюм на обложке древнего журнала, только там вместо лилипута был суровый белобрысый мужик с лицом как рельса и с голубыми глазами убийцы. В руке у мужика был незнакомый автомат с оптическим прицелом. Надпись под фото гласила: «Бонд. Джеймс Бонд». Круглое детское личико лилипута украшали морщинки, отчего этот мини-Бонд казался постаревшим ребенком – но с такими же глазами убийцы, как на фото.
Артем поморгал. Да нет, ерунда. В следующее мгновение лилипут улыбнулся, и ощущение исчезло. Он был очарователен. Хотя явное уродство… Артем поморщился. В Новой Венеции мутантов не особо жаловали. Заглядывал к ним однажды на станцию великан с зеленой кожей… Шуму-то было! Чуть стрелять не начали.
Напротив, лилипуточка выглядела не ребенком, а суровой взрослой женщиной – только маленькой. Она была в детском розовом платьице с блестками и лихо курила толстую самокрутку. Дым клубами плыл над ее головой и над пианино.
Похоже, этот номер был одним из гвоздей программы. Зрители кричали и аплодировали.
Силач дошел до центра ковра и выпрямился. Пианино он по-прежнему держал на плечах. Зазвучала музыка.
– Ап! – сказала блондинка. Она изящным движением встала на ноги и выгнулась так, что белое платье обрисовало гибкую фигурку.
Зрители сходили с ума. Артем решил, что скоро оглохнет.
Кто-то бросил на арену патроны, они сверкнули в лучах фонарей и со звоном рассыпались у ног силача. Тот учтиво поклонился вместе с пианино. Вслед за этим полетели еще патроны, ручной фонарик и даже батарейки. Блондинка благодарила дарителей воздушными поцелуями. Зрители кричали и неистовствовали…
«Нравится? – подумал Артем. – А что вы скажете, когда выйдет Она?»
Душно. Холодный пот выступил на лбу, Артем вытер его дрожащей рукой. Тошнота снова подступила к горлу, горечь тлела на языке. Словно от громкой музыки, света, смеха, ярких костюмов, радостных выкриков и всей цирковой атмосферы Артему становилось хуже. Дурацкая слабость, не вовремя…
Держаться.
Осталось немного. Скоро выйдет она.
Она не появилась. На номере с пианино закончился первый акт, медленно, как угорь, вытянутый за хвост из воды, протянулся антракт… Начало второго акта. Артем равнодушно, как в сонном бреду, пропустил и зверей, и укротителя с желтой ленивой змеей. Змея называлась питоном. Питон, лежащий на плечах укротителя, медленно изгибался, стягивал кольца и поднимал плоскую желтую голову с равнодушными, холодными глазами. В какой-то момент Доходяга, подскакивая в избытке чувств, заехал Артему локтем по ребрам – тот дернулся, на мгновение вырвался из мучительной жаркой дремы… и увидел, что у питона на самом деле две головы…
Артем вздрогнул.
Ее все не было. Вот и финал. Отзвучали последние хриплые аккорды циркового гимна. После представления Артем некоторое время сидел, не в силах поверить. Катастрофа. Зрители расходились, шумно обсуждая увиденное, лица их были живые и азартные, но Артем не замечал ничего. Его толкали и задевали, он равнодушно сидел.
Ее не было.
Что происходит?
Кто-то тронул его за плечо. Потом усиленно затряс. Артем поднял взгляд… Доходяга! Вернулся.
– Не пойдешь? – спросил Доходяга.
Артем покачал головой.
– У меня здесь дело.
– Еще один обет? Ну, ты крейзи, – сказал Доходяга. – Зачем тебе цирк? Циркачи, они знаешь, какие резкие? Один тут со станции пробовал подкатить к их беленькой… грубовато, правда. Так потом его в дальнем тупике нашли…
– Мертвого? – спросил Артем машинально. На самом деле его это совершенно не интересовало.
– Хуже! Живого. Только ему руки с ногами местами кто-то поменял.
– Угу.
Артем помолчал. Потом протянул руку:
– Спасибо тебе. За все.
Доходяга растерянно покачал головой.
– Ну, ты крейзи. Честное слово, таких крейзи, как ты, я еще не видел… Ладно, бывай… Орел.
Доходяга пожал Артему руку и ушел. Все так же качая головой, словно не мог понять, откуда берутся такие чокнутые. Все ушли. Артем помедлил, мягко вскочил на ноги. Несмотря на холодный пот, дрожь, как в лихорадке, он все еще мог двигаться и действовать быстро. Артем молниеносно, пока его не заметили, перебежал через неосвещенное пространство на другую сторону ковра. Здесь, недалеко от арены, светились несколько палаток. Здесь жили циркачи. Если Лахезис жива, ее надо искать в этих палатках.