Изъян

Я пытаюсь связаться с ней, но она не отвечает. Куда она отправилась? Скорее всего, к восточному выходу. Я делаю шаг в сторону выхода на директивы, которые приведут меня на восток, но останавливаюсь. А если нет? Она могла пойти куда угодно, например, на север, в сторону крематория, где за стеной купола Гиблое место – там ведь гораздо интереснее! Что мне делать?

Кто-то касается моего плеча. Я вздрагиваю от неожиданности. Резко оборачиваюсь, и вижу перед собой Полину.

- Ну кто так делает?! Почему ты не отвечала?

- Испугалась за меня? – Полина ехидно улыбается. – Инг сказал мне, что ты пошла в библиотеку. Я так и подумала, что ты забудешь про меня. Ты ведь читаешь в библиотеке, а не фотографироваться туда ходишь.

- Откуда он знает, что я пошла в библиотеку? Полина, я не хочу, чтобы мы шли на край Города. Давай лучше посетим какое-нибудь мероприятие.

- Мне хочется немного экстрима. Почему ты так разволновалась? – Полина тянет меня за руку, и мы идём к директивам. - Ты же говорила, что там нет ничего особенного, и что психары из купола не возвращаются.

- Уже давно не было новых исчезновений. И не факт, что следующее пойдёт по тому же методу, что и предыдущие. Многие цэрперы позволили зоповцам установить камеры у себя в квартирах. Почему мы идём на север? Впервые вижу такую безлюдную директиву.

Пешеходный поток, тянущийся от центра к северной части Города, насыщен пустотами, и сейчас это выглядит пугающе.

- Здесь можно идти и спокойно разговаривать. К тому же там нет выхода из Города, там темно и пустынно. Я хочу прочувствовать атмосферу тайны.

- Слушай, ты вообще из кредитов вылезаешь когда-нибудь? – честно спрашиваю я.

- Не так уж часто я в минусе, - обижается Полина. – Уж точно не чаще, чем другие. Что за вопрос?

- Ты гораздо эмоциональнее, чем большинство людей, которых я знаю.

- Ты меня сейчас аффективной обозвала?

- Нет, ничего подобного. Просто ты слишком…не знаю…нормальные люди пытаются избегать тех событий, эмоции от которых им будет трудно контролировать. А ты, наоборот: ищешь новых впечатлений, а отсутствие опыта в решении определённой задачи в 99% случаев приводит к ошибке. Ты не сможешь справиться с эмоцией, которую ранее не испытывала.

- Ты сейчас про страх? С чего ты взяла, что я никогда не испытывала его?

- Не такого рода страх ты могла испытывать. Страх за жизнь. Если представить гипотетическую ситуацию, что миф – реальность, и мы увидим психар. Ты подумала, чем это может обернуться для твоего капитала?

- Я уже испытывала страх за жизнь, - Полина хмурится. – Не за свою…скорее за свою опосредованно. Я испытываю его в последние года полтора каждый раз, как слышу первый залп салюта в честь «Спарты».

- Да? Что же в этом пугающего? Не говори мне, что тебе не нравится салют.

- Я не про форму, а про символ. Первый залп означает, что через семь дней будет определён список участников «Спарты». А ведь в нём может оказаться кто угодно.

- Ты в нём никак оказаться не можешь – ты женщина.

- Кира, любой мужчина может оказаться в этом списке! – она смотрит на меня круглыми от ужаса глазами. - И из пятидесяти выживет только один. Ты понимаешь, что если он туда попадёт...погибнет.

Мне становится не по себе. Любой мужчина может оказаться в этом списке. Впрочем, Инг не против поучаствовать. Он даже думает, что может выиграть. Самонадеянный человек! Как будто он не знает, как это сложно. И как будто не знает, что если он не выиграет, то умрёт.

- Надо же, - Полина восхищённо улыбается. – Я не представляла, что ты способна так сопереживать.

- Что? О чём ты?

- У тебя сейчас такое выражение лица, как будто ты можешь чувствовать то же, что и я. Но я уверена, что моё чувство тебе лично никогда не было знакомо. И вряд ли будет, - я слышу грусть и зависть в её вздохе. – Ты разумный человек, ты никогда не вляпаешься в такую историю, как я.

До меня, наконец, доходит, что она говорит не абстрактно. Есть мужчина, за которого она переживает. Она не хочет, чтобы он попал в этот список.

- Кто он? Я его знаю? – спрашиваю я.

- Я два раза обращала на него внимание в твоём присутствии. Один раз ты вряд ли запомнила – после одного мероприятия, он был среди фотографов. А второй раз я спрашивала твоё мнение о нём, когда мы были в столовой «Итера», помнишь?

- Этот? Полина, он же типичный мокль.

- Кира, что за слово?! Мокль, - бормочет она. – Он не виноват, что не попал в класс доноров. Его здоровье – генетическая данность. Это нечестно! Мы можем делать всё, что угодно, чтобы добиться успеха. А у них нет никакой возможности. При нашем уровне медицины мы могли бы из любого мужчины сделать здорового и красивого донора.

- Но дети от него были бы больны, - возражаю я.

- Мы и так все больные.