Дочь короля пиратов

– Если я и буду спать на чьей-то кровати, то только если убью его и присвою его собственность. Разве недостаточно людей ты уже потерял, Драксен?

– Ты слишком самоуверенная. Думаю, надо приказать Райдену прибавить к разговорам некоторое количество палок. Это может пойти на пользу вам обоим. А он, клянусь небом, отлично ими орудует.

Видя, что поспать больше не удастся, я беру стул и сажусь, хотя мне уже заранее скучно от предстоящих споров. Драксен не в состоянии сообщить мне ничего интересного. Он надеется, что я буду дрожать и извиваться от страха. Он из тех, кто питается чужой болью. Но до сих пор все его попытки запугать меня были напрасны.

– Я дал Райдену разрешение работать с тобой, но если ты и дальше будешь так недружелюбна, то я, пожалуй, дам попробовать кому-нибудь другому, менее очаровательному. Заруби это себе на носу, пока тут сидишь.

– Лучше молись, чтобы он не размяк. Было бы жаль, если бы я настроила против тебя одного из твоих людей.

– Принцесса, Райден уже имел дело с сотнями женщин. Для него никогда не было проблемой бросить ту или другую. Ты не станешь исключением.

Он уходит, и я слышу, как в камере эхом отдается стук его ботинок.

Драксен – это крепкий орешек. И Райден тоже. Они действуют по-разному, но цели у них одинаковые, и это превращает их в одинаковых глупцов. Ну какой идиот будет красть у короля пиратов? А тем более не проверив тщательнейшим образом свою команду – нет ли в ней шпионов. Организовать мое «похищение» после того, как Терис снабдил нас всей необходимой информацией, было легче легкого.

Я с удивлением вижу, что Райден снова подходит к моей камере – на этот раз с ведром воды, куском мыла и парой тряпок.

Я была уверена, что разозлила его настолько, что он перешел границу доброжелательности. И мне почти совестно, что я успела подумать о нем столько плохого.

Почти.

– У тебя есть десять минут, прежде чем я позову людей, которые за тобой присматривают.

– Мне хватит и девяти, – строптиво говорю я.

Прежде чем уйти, он качает головой.

В этот момент корабль качает чуть сильнее, чем раньше. И правда, приближается шторм. Но я закаленный морской волк. В море я чувствую себя увереннее, чем на суше. Я привыкла к его движениям, к его языку. Если к нему прислушиваться, оно всегда скажет, что будет делать дальше.

К возвращению Киарана и Энвена я успеваю вымыться и переодеться в свежий корсет, на этот раз красный.

– Говорю тебе, поворачивать влево – это к несчастью. Надо всегда втыкать и поворачивать вправо. Тогда будет удача, вот что.

– Энвен, если я воткнул кинжал человеку в грудь, то неважно, вправо я его поверну или влево. В любом случае мне удалось убить мерзавца. Какой мне еще желать удачи?

– Со следующим. А ну-ка в следующий раз промахнешься? Тогда уж пожалеешь, что не нашел времени повернуть кинжал вправо. Нельзя убить человека как следует, если не попасть в сердце.

– Я начинаю думать, что этот «следующий раз» будет уже скоро.

– Не надо бы тебе так говорить, Киаран. Ты же знаешь, я твой единственный друг на этом корабле.

– Должно быть, со мной что-то не так.

Киаран вынимает было свою флягу, но, подняв ее, хмурится. Пусто. Тогда он лезет в карман и вынимает еще одну. Теперь я понимаю, зачем ему столько карманов. Я уж было подумала, что они нужны ворам, чтобы прятать добычу. Но нет, это для того, чтобы хранить многочисленные фляги с ромом. Интересно, сколько их у него еще там болтается?

– Как ваши делишки, мисс Алоса? – спрашивает, повернувшись ко мне, Энвен, похоже, нимало не задетый словами Киарана.

– Неба ради, Энвен… – говорит Киаран. – Женщина сидит в камере. Как у нее могут быть дела, как ты считаешь? Заткнись ты хоть ненадолго, а?

– Женщина может и сама ответить, – замечаю я.

– Тебе тоже лучше бы помолчать, – говорит Киаран. – От вас двоих столько шума.

Энвен потирает висок.

– Господин Райден просто сказал, что, может, мне лучше с ней не разговаривать, а то эта красавица может сыграть шутку с разумом мужчины. Но это ж был не приказ.

– Он сказал, что я красавица? – Я довольно ухмыляюсь.

Энвен выглядит встревоженным.

– Наверное, мне не надо было это говорить.

Корабль качает все сильнее. Начинающийся шторм – это как разгорающийся спор. В нем бывает несколько предупреждающих сигналов. Атмосфера разогревается. А потом происходит скачок. Не успеешь глазом моргнуть, как тебя накрыла буря. И потом уже ничего не остается, как ждать, пока пронесет.

Все гремит и грохочет. Не слышно ничего, кроме ветра и волн. Ничего не чувствуешь, кроме пронизывающего холода. Время от времени на палубе слышен крик. Но, может, это всего лишь эхо завывания ветра.

Мне приходится опуститься на пол. На стул полагаться нельзя. Энвен тоже садится. Он вынимает что-то из кармана – нитку бусин. Может, это жемчуг?

Киаран начинает сопеть. У него, видно, что-то с гландами, потому что его слышно даже сквозь шторм. Вдруг он, вскинувшись, просыпается.

– Отдай это.

Энвен, похоже, заметил, как удивленно я на него смотрю, и объясняет:

– Он часто разговаривает во сне.

Киаран трет глаза:

– Жуткий шторм. Может опрокинуть нас всех к черту.

Энвен показывает свои бусы:

– Не, не опрокинет. У меня есть хорошая защита.

– Ты меня успокоил.

– Так и должно быть. Шторм – опасная штука. Говорят, в это время из своих нор выползает всякая морская нечисть.

– Ты имеешь в виду сирен, – говорю я.

– А как же! Они любят прятаться в волнах. Когда море бурлит и кипит, их не увидишь, но они там. Толкают, раскачивают корабль, чтобы помочь буре затащить нас под воду. Мы им нужны. Едят нашу плоть, делают бусы из зубов, высушивают кости, чтобы сделать себе инструменты и подыгрывать своим песням.

– Чертова поэзия, – говорит Киаран. – Плюс чушь собачья. Ты когда-нибудь слышал: то, во что ты не веришь, никогда не причинит тебе вреда?

Энвен что-то понимает, и глаза его вспыхивают.

– Вот оно – почему все за мной охотятся!

Я прикрываю ладонью улыбку, а Киаран снова вынимает флягу.

За долгое время сирены создали себе неплохую репутацию. Их считают самыми опасными для человека существами на море. В тавернах рассказывают истории о женщинах несравненной красоты, которые живут в море и топят корабли, убивают людей, крадут золото. Пение сирен может заставить человека сделать что угодно. Эти создания поют морякам песни, обещающие тому, кто прыгнет в море, богатство и негу. Но кто это сделает, ничего там не найдет. Поймав человека, сирена уже не отпускает его. Она тащит моряка на самое дно, и сама опускается с ним. Там она забирает все ценное, что может найти, и оставляет его тело в пучине.

О сиренах рассказывают много небылиц. Большинство людей не отличают лжи от правды. Но мне-то хорошо это известно. Все сирены во все времена уносили свои сокровища на остров Исла де Канта. Там хранятся богатства многих веков, несметные, невообразимые сокровища.

Их-то и ищет мой отец. Потому я и сижу в этой камере. К этому он меня и готовил: я должна украсть недостающий фрагмент карты.

Каждый из трех фрагментов передавался по наследству многие поколения. Один из них достался династии Аллемосов и со временем перешел к Джескору, а теперь, скорее всего, оказался в руках Драксена. Другой попал к династии Каллигана и хранится у моего отца. И последний принадлежит Серадам. Им владеет Вордан.

Составив вместе три фрагмента, их владелец сможет найти легендарный Исла де Канта. Остров Песни. Его еще называют Островом Поющих Женщин.

– Тут нет никаких сирен, – говорю я Энвену. – Если бы были, они бы уже соблазнили тебя прыгнуть за борт. Ты слышал музыку?

– Нет, ее заглушает буря.

– Так, значит, буря – это неплохо?

– Да… нет. Я думаю… – Энвен размышляет, борясь с этим противоречием.

И Энвен, и даже Киаран, похоже, слишком встревожены, чтобы уснуть сегодня. Когда море так сердится, его боится даже тот, кто провел на нем всю жизнь.