Элвин

Сознание возвращалось медленно. Первым его проявлением стало пятно света, которое, разрастаясь, превратилось в квадрат окна. Все еще не понимая, что происходит, Элвин удивился тому, что, похоже, уже было, как минимум, часа три пополудни, хотя только что на часах было одиннадцать с небольшим – он это точно помнил, потому что именно в это время ему принесли саквояж с деньгами. С трудом приподняв голову, молодой человек взглянул на стол – сумки не было. Застонав, он закрыл глаза и некоторое время лежал, пытаясь собраться с мыслями, которые разбегались в разные стороны. Стук в дверь, инкассатор, деньги, темнота… Фана! Вспомнив о девочке, Элвин быстро вскочил на ноги, но тут же почувствовал такое сильное головокружение, что не смог удержаться на ногах и завалился на бок, ударившись головой о пол. Поморщившись от боли, он потер ушибленное место рукой и в этот момент понял, что сжимает что-то в кулаке. Приблизив к глазам руку, он некоторое время с непониманием разглядывал деревянного истукана, который, в свою очередь, глазел на него. Окончательно запутавшись, он, охая, перевернулся  на живот и поднялся на четвереньки, покачиваясь из стороны в сторону.

- Фана! – позвал он и, не услышав ответа, повторил громче. – Фана-а!

Наконец, ему удалось подняться, и, то и дело хватаясь за стены, он поспешил в комнату девочки, надеясь, что она просто не услышала его, забравшись в свое межстенное царство. Но ее там не было. Элвин обшарил каждый уголок, после чего  заглянул во все комнаты, но все было напрасно – ребенок пропал бесследно. Обхватив голову руками, молодой человек громко застонал и кинулся к телефону, чтобы вызвать полицию, но, только увидев аппарат, сразу понял, что тот окончательно и бесповоротно испорчен – кто-то старательно разбил его деревянной колотушкой, которая аккуратно лежала  тут же на столе. Приглядевшись к ней, Элвин увидел на одной из ее краев красные следы и машинально прикоснулся к своему затылку, в котором пульсировала тупая ноющая боль. Взглянув после этого на руку, он увидел на ней следы крови и сразу все понял: его ограбили. Причем самым банальным образом. Но зачем им было похищать ребенка? Максимилиан… Как только до него дошло, что же на самом деле случилось, он едва не упал в очередной раз, но, к счастью, вовремя ухватился на столешницу. Прежде в такие моменты он принимал лекарство и поэтому теперь, скорее автоматически, чем осознанно, сунул руку в карман домашних штанов. Нащупав там посторонний предмет, Элвин вытащил его и увидел сложенный вчетверо лист бумаги. Внутри оказался текст, написанный неровным детским почерком. Пробежав его глазами, молодой человек выронил листок из рук и, подойдя к своему креслу, медленно опустился в него. В таком положении его и застал Соломон, который, удивившись незапертой двери, нерешительно вошел в комнату.

- А я вот мимо проходил и решил заглянуть, - мужчина приветливо помахал рукой, но тут же нахмурился, присмотревшись к молодому человеку. – Да на вас лица нет! Что, неужели рецидив?

- Нет, просто небольшое недомогание, - Элвин заставил себя улыбнуться. – Все в порядке.

- Вы уверены? Хорошо. Но если вдруг что-то будет не так, сразу обращайтесь!

- Обязательно.

- А у нас новости, - всплеснул руками управдом. – Дом-то наш прямо на глазах пустеет. Но вы, наверное, и сами все знаете, да?

- О чем вы? – Элвин с трудом ворочал языком, не говоря уже о мыслительной деятельности.

- Ну, как же. Всего полчаса назад я видел, как наш милейший иллюзионист вместе со своей дочкой укатили, прихватив с собой всего пару чемоданов и дорожную сумку. Я случайно застал их, и мне в последний момент удалось перекинуться с Максимилианом несколькими словами. Говорю: надолго вы? А он мне отвечает: выходит, что навсегда. Я, конечно, удивился, мол, как так? А с мебелью что делать? Там ведь столько хлама, что на две семьи хватило бы.

- А он?

- А что он? Махнул рукой. Говорит, забирай, Соломон Яковлевич, себе, если хочешь. Ну, я и не стал спорить. Тем более что он, судя по всему, торопился. Девочка – так та вообще даже не поздоровалась со мной. Наверное, тяжело ей все это далось, бедняжке. С таким отцом-то. Но, по-моему, лучше уж какой есть, чем вообще сиротой остаться. Как вы считаете?

- Да, наверное, - пробормотал молодой человек.

- Но и это еще не все. Художница тоже съехала, представляете? Я сегодня утром к ней зашел, а в ее квартире шаром покати. Обычно-то там был такой завал, что ни пройти, ни проехать. А тут – ни крошки, ни пылинки. Ну, хоть прибралась за собой, и то хорошо. Было бы неприятно выносить чужой мусор. Впрочем, платила она исправно, в последний раз даже за месяц вперед оплату внесла. Не знала, наверное, что придется переезжать.

Слушая рассказчика вполуха, Элвин поднялся на ноги и, попросив Соломона помочь ему, проковылял в ту комнату, где хранились рисунки Музы. Заглянув внутрь, он увидел, что там было пусто – грабители забрали все, что могло бы напоминать об их существовании.

- Все в порядке? – управляющий также заглянул в помещение и, не увидев там ничего, вопросительно взглянул на молодого человека.

- Не знаю, - ответил тот. – Отведите меня назад, пожалуйста.

- Что-то вы в последнее время совсем сдали. Ох, да у вас кровь! – усаживая хозяина квартиры в кресло, Соломон заметил слипшиеся волосы на его затылке. – Это как же?! Нужно срочно обработать рану! Минутку, я сейчас вызову скорую помощь.

- Не стоит… Соломон, дорогой мой, успокойтесь, пожалуйста, - Элвин остановил суетившегося управдома и устало махнул рукой. – Ничего страшного, это всего лишь царапина. Пожалуйста, не зовите никого.

- Как хотите, конечно. Но я чем-то могу помочь вам?

- Нет, спасибо. Хотя… - молодой человек вдруг замолчал на полуслове. – Может быть, и можете. Не затруднит ли вас проводить меня к двери?