Страница 65 из 65
Вообще, воспоминаниям А. А. Вырубовой свойственны «слёзы», «рыдания» и «плачи». Несомненно, что в своей подавляющей части воспоминания о них являются явными преувеличениями. В данном случае причина отъезда Государя в Петербург была вызвана не какой-то «важной телеграммой», а прибытием французского президента. Тем временем общеполитическая обстановка, хотя и была тревожной, но вовсе не виделась трагической. Ведь ещё не был предъявлен даже австрийский ультиматум Сербии, не говоря уже военных приготовлениях на русской границе. Поэтому таким сдержанным на эмоции людям, особенно при посторонних, как Государь и Государыня, конечно, не было никаких причин для таких переживаний. Хотя, разумеется, правдивость слов Императрицы, переданных А. А. Вырубовой, исключать нельзя, но не при этих обстоятельствах.
Пуанкаре впервые посещал Россию в качестве президента. Его визит не был вызван событиями в Сараево, так как планировался задолго до них. Однако в свете происшедшего приезд французского президента приобретал особое значение. Пуанкаре прибыл в Петербург, когда вся Европа ждала, какие шаги предпримет Австро-Венгрия в отношении Сербии. Атмосфера была гнетущей. Как вспоминал Сазонов: «Пребывание президента республики в Петергофе прошло под тягостным влиянием ожидания грядущей беды»{726}.
Встреча Императора Николая II с Пуанкаре продемонстрировала миру крепость русско-французского союза. Во время официального обеда Государь произнёс тост, в котором приветствовал «главу дружественного и союзного государства» и своего «старого знакомого». «Издавна объединенные взаимною симпатией их народов и общностью интересов, Франция и Россия уже скоро четверть века поддерживают тесную связь для достижения одной и той же цели, заключающейся в том, чтобы охранять свои интересы, содействуя вместе с тем сохранению равновесия и мира в Европе. Я не сомневаюсь, что, оставаясь верными своему идеалу и опираясь на свой испытанный союз, равно как и на одинаково дружественные отношения, наши две страны будут продолжать пользоваться благами мира, обеспеченного полнотою их сил, и всё более укреплять тесные узы, их связывающие»{727}.
Примечательно, что Государь в своём тосте специально ни словом не упомянул об угрожающей обстановке в Европе и делал особый упор на мирный характер русско-французского союза. Ни Германия, ни Австро-Венгрия Государем не упоминались вовсе. Это не помешало А. А. Игнатьеву в своих мемуарах, изданных уже в его бытность советским генералом, лгать о том, что «Царь при всём дипломатическом корпусе указывал без обиняков», что союз с Францией направлен против Германии{728}.
Пуанкаре в своём ответном тосте также отмечал, что «Франция в тесном и ежедневном сотрудничестве со своей союзницей будет трудиться над делом мира, на благо которого оба правительства не перестают работать»{729}.
Встреча Николая II с Пуанкаре продемонстрировала миру крепость русско-французского союза. Главной темой переговоров Царя и президента была не подготовка к войне, а сохранение мира. Николай II принял предложение посетить Францию с ответным визитом летом 1915 г. Безусловно, что ни Государь, ни президент, понимая опасность и вероятность агрессивных действий австрийцев против Сербии, всё же не предполагали о том, что они станут началом мировой войны.
Это подтверждается словами Николая II, сказанными им М. Палеологу, которые французский посол приводил в следующей редакции: «Я в восторге от моего разговора с президентом, и мы удивительно сговорились. Я не менее миролюбив, чем он, и он не менее, чем я решительно настроен сделать все, чтобы не допустить нарушение мира. Он опасается австро-германского движения против Сербии, и он думает, что мы должны ответить на него тесным и прочным согласием нашей дипломатии»{730}.
Таким образом, мы видим, что и Николай II, и Пуанкаре предполагали возможность «австро-германского движения» против Сербии, а не её оккупацию. Россия с Францией собирались отвечать на агрессивные демарши Австрии и Германии «тесным и прочным согласием наших дипломатий». То есть о военных действиях речи не шло.
Президент Пуанкаре покинул Россию 9/22 июля, а поздно вечером 10/23, в 6 час. вечера, австро-венгры предъявили Сербии свой ультиматум. Император Николай II узнал о нем рано утром 11/24 июля 1914 г. из телефонного разговора с С. Д. Сазоновым{731}. В тот же день сербский наследный принц Александр Карагеоргиевич направил Государю телеграмму, полную трагической неизбежности катастрофы и мольбы о помощи: «Мы не можем защищаться. Поэтому молим Ваше Величество оказать нам помощь возможно скорее. Ваше Величество дало нам столько доказательств Своего драгоценного благоволения, что мы твёрдо верим, что этот призыв найдёт отклик в Его славянском благородном сердце. Я являюсь выразителем чувств сербского народа, который в эти трудные времена молит Ваше Величество принять участие в судьбах Сербии»{732}.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
726
Сазонов С.Д. Воспоминания. М.: Международные отношения, 1991. С. 181.
727
Тост императора Николая II на обеде в честь президента Франции Р. Пуанкаре. 20/7 июля 1914 г. // МОЭИ. Т. 4. С. 345.
728
Игнатьев А.А. Пятьдесят лет в строю. М.: ОГИЗ, 1948. С. 484.
729
Тост президента Р. Пуанкаре 20/7 июля 1914 г. // МОЭИ. Серия III. Т. 4. С. 345.
730
Палеолог М. Царская Россия в Первой Мировой войне. М.: Международные отношения, 1991. С. 76.
731
Королевич Александр Сербский – Императору Николаю II 11/24 июля 1914 г. //МОЭИ. Серия III. Т. 5. С. 45.
732
МОЭИ. Cерия III. Т. 5. С. 56.