Страница 50 из 65
В действительности Николай II делал всё, чтобы не допустить участия России в европейской войне. Более того, именно стремление неучастия в вооруженном противостоянии стало основой политики Николая II, особенно после окончания Русско-японской войны. При этом миротворческие усилия Государя летом 1914 г. не были чем-то спонтанным и неожиданным, а являлись закономерным продолжением всей его предыдущей внешней политики. В 1911 г. Николай II сказал русскому послу в Болгарии тайному советнику А. В. Неклюдову: «Я не хочу войны. Я сделал своим непреложным правилом предпринимать все, чтобы сохранить моему народу все преимущества мирной жизни. В этот исторический момент необходимо избегать всего, что может привести к войне»{525}. В октябре 1912 г. Государь заявил на совещании Совета министров: «Я не допускаю мысли о войне»{526}.
22 февраля/6 марта 1911 г. французский посол в Петербурге Жорж Луи записал в свой дневник: «Русское правительство не желает менять основы своей политики: оно желает сохранять отношения как с Германией, так и с Антантой. У всех русских, с какими приходилось мне беседовать, наблюдается озабоченность отношениями с Германией. Все думают, что надо быть с ней в хороших отношениях, чтобы Россия могла свободно посвятить себя внутреннему развитию»{527}.
П. А. Столыпин писал А. П. Извольскому: «Нам нужен мир: война в ближайшие годы, особенно по непонятному для народа поводу, будет гибельная для России и Династии. Напротив того, каждый год мира укрепляет Россию не только с военной и морской точек зрения, но и с финансовой и экономической»{528}.
Николай II ясно осознавал всю военную, внутриполитическую, экономическую неподготовленность России к большой войне. Генерал М. К. Дитерихс писал: «Государь с полной ясностью сознавал, что в пределах земных причин и влияний общая европейская война во всех случаях будет грозить гибелью Родине. В последствиях грядущей войны Государь видел не только ту опасность, которая грозила государству, России, но и тот ужас, который предстояло испытать вообще всему человечеству. ‹…› Царь не мог не предвидеть, что предстоящая борьба будет “ужасной, чудовищной” и затяжной, а потому другие народы с более слабо развитым сознанием национализма будут подвергнуты большим искушениям и испытаниям в принципах своего внутреннего единения»{529}.
Государя часто обвиняют в том, что он якобы поставил Россию в зависимость от союзной Франции и Англии, и якобы именно это сделало Россию их заложницей, заставив вступить в «чуждую» ей войну. Благодаря примитивизации и идеологизации исторической науки в советское время, в общественном сознании прочно утвердилось представление, будто бы Россия была опутана «сетями» французских займов и поэтому была вынуждена во всем уступать требованиям правительства Республики. Так, отмечая цели визита премьер-министра Раймонда Пуанкаре в Петербург в августе 1912 г., советская историография указывала, что «связав царизм по рукам кабальными займами, французский империализм считал, что пришло время, когда Россия должна расплачиваться по политическим векселям»{530}. Подобные утверждения не имеют ничего общего с действительностью. Императорское Правительство действительно прибегало к иностранным займам для развития собственной промышленности и инфраструктуры, так как модернизирующейся российской экономике нужны были средства, а их не было. Как отмечает доктор ист. наук Ю. А. Петров: «Заметного экономического прогресса Россия добилась не в последнюю очередь благодаря иностранному предпринимательству и заграничным инвестициям, которые сыграли немалую роль в деле индустриализации страны, облегчив ей первые шаги в этом направлении и подтолкнув создание ряда новых отраслей промышленности. Впрочем, в этом отношении империя принципиально ничем не отличалась от других стран, вступивших на путь капиталистической модернизации с некоторым опозданием и пользовавшихся поддержкой более развитых соседей (например, Германии, в течение ХIХ столетия совершившей громадный скачок в индустриальном развитии). Плата за помощь капиталами и технологиями («ноу-хау») была немалой, но, во-первых, хотя услуги иностранных бизнесменов отнюдь не были филантропией и щедро оплачивались, экономический эффект оказывался выше и в конечном счете эти инвестиции работали на дело индустриализации России. Их направления, отраслевая структура обусловливались внутренними потребностями страны. А во-вторых, значение иностранных инвестиций, о решающем вкладе которых в дело экономической модернизации России любит писать западная историография, безусловно, не было определяющим для экономического роста, отечественный капитал сохранял лидирующие позиции в народнохозяйственной системе страны»{531}.
Франция нуждалась в предоставлении России займов не в меньшей степени, чем Россия в их получении. В начале ХХ в. основу находившейся в упадке французской экономики составляло ростовщичество. Помимо России, Франция щедро предоставляла займы Австро-Венгрии, Турции и Италии, что не помешало первым двум выступить в Первой мировой войне на стороне Германии. Крупнейший исследователь вопроса доктор ист. наук В. И. Бовыкин отмечал: «Подсчёты абсолютных размеров и удельного веса заграничных инвестиций по их “национальной” или блоковой принадлежности для доказательства подчинения ими российской экономики, получившие распространение в нашей литературе в 20-е годы и встречающиеся по сей день, абсолютно некорректны, поскольку исходят из совершенно ложной посылки о единстве интересов капиталистов, являющихся подданными одного государства или даже нескольких, но входящих в один военно-политический блок. Ни значительные общие размеры, ни высокий удельный вес иностранных инвестиций в России сами по себе не могут служить доказательством подчинения ими экономики страны»{532}.
В связи с экономическим подъёмом и укреплением финансов русское правительство в предвоенное пятилетие существенно сократило свои внешние заимствования. В. И. Бовыкин писал: «Накануне мировой войны рост внешнего государственного долга России прекратился. В 1909 г. царское правительство выпустило последний государственный заём, предназначенный для размещения на денежных рынках Западной Европы. Сумма облигаций российский государственных займов, находившихся за границей, достигнув своего максимума на 1 января 1910 г. затем стала снижаться. К 1913 г. она сократилась на 405 млн рублей (т. е. на 8 %). В 1908–1913 гг. несмотря на возобновление размещения на Западе гарантированных правительством займов железнодорожных обществ, главной формой иностранных капиталовложений являлись прямые инвестиции в действующие в России акционерные предприятия»{533}.
Из расчёта государственной задолженности на душу населения Россия к 1913 г. занимала в Европе только десятое место (53 руб. на каждого жителя Империи), значительно отставая от признанного лидера среди стран-должников – Франции (253 руб.){534}.
По размерам государственного долга Россия в мировой табели шла на втором месте после Франции и на первом – по абсолютным размерам связанных с займами платежей. В российской официальной статистике займы подразделялись на внешние и внутренние в зависимости от предполагаемого места их реализации. Однако в действительности часть внешних займов реализовывалась в России, а облигации внутренних выпусков нередко приобретались заграничными держателями. Примечательно, что долг внутренний, несмотря на шумную кампанию в правой и леворадикальной прессе против растущего «закабаления» России иностранным капиталом, рос опережающим темпом по сравнению с внешним, что свидетельствовало о постепенной переориентации займовой политики на внутренние резервы{535}.
525
Nekludoff A. Diplomatic reminiscences before and during theWorld war, 1911–1917. London, 1920. P. 4–5.
526
Коковцов В.Н., граф. Из моего прошлого. Воспоминания 1903–1919. В двух томах. Париж: Издание «Иллюстрированная Россия», 1933. Т. 2. С. 126–127.
527
Les carnets de Georges Louis, ambassadeur de France en Russie. Paris, s/a. T. 1. 1908–1912. P. 168.
528
П.А. Столыпин – А.П. Извольскому. 28 июля 1911 г. // АВП РИ. Ф. 340. Оп. 835. Д. 43. Л. 26.
529
Дитерихс М.К. Убийство Царской Семьи и членов Дома Романовых на Урале. М.: Скифы, 1991. Т. 1–2. Т. 2. С. 90.
530
Ефремов П.Н. Указ. соч. С. 142.
531
Петров Ю.А. Российская экономика в начале ХХ века // Гражданин. Периодический политический журнал. № 3, 2003.
532
Бовыкин В.И. и др. Иностранное предпринимательство и заграничные инвестиции в России: Очерки. М.: РОССПЭН, 2007. С. 11.
533
Бовыкин В.И. и др. Иностранное предпринимательство и заграничные инвестиции в России. С. 5–6.
534
Петров Ю. Российская экономика в начале ХХ века // Гражданин. Периодический политический журнал. № 3, 2003 г.
535
Там же.