Экватор – наш!

Лежа на жестком самодельном топчане, Карбанов в «фоновом режиме» слушал второго пилота, а заодно размышлял над тем, что произойдет, если придется задержаться на острове дольше расчетного срока. Утром за завтраком возле кострища он заметил на небе редкие облачка, впервые появившиеся за последние пару месяцев. «Дурной знак, – подумал Николай. – Через два-три дня их станет гораздо больше, потом небо полностью затянет, и польют обильные тропические дожди. Не выживем мы на этом острове. Как пить дать, не выживем…»

– …Мы с Витькой едва стояли на ногах. Я думал, он шутит насчет поездки, но ошибался. «Поехали, – говорит, – в Хельсинки есть Сенатская площадь, как две капли воды похожая на нашу Дворцовую». А мне и питерская площадь была по барабану, не говоря уж о финской.

– Неужели согласился? – прыснул смешком Равиль.

– Представьте, да. Не знаю, что на меня нашло, но согласился. Оделись, выпили крепкого кофе, кое-как выбрались на шоссе, где нас подобрал огромный рефрижератор, и поехали в сторону заката.

Прервав свои размышления, Николай поинтересовался:

– Водитель-то хоть был трезвый?

– Да, с ним был полный порядок. Увидев нас в таком непотребном виде, он долго ржал, потом угостил крепким чаем.

– И что же?

– Как ехали до границы, честно говоря, не помню. За пяток километров до таможни и погранцов остановились. Меня засунули в холодильник меж каких-то ящиков, предварительно завернув в имевшиеся у водилы тряпки и влив внутрь весь оставшийся у нас алкоголь.

– И тебя при проверке не заметили?!

– Понятия не имею – я вырубился и проспал мертвецким сном до пункта назначения. Потом Витька меня разбудил, и мы полдня болтались по Хельсинки с дикой головной болью. Помню каких-то людей, говорящих на странном языке, словно в горле у каждого застряло по огромной рыбьей кости. Помню Сенатскую площадь, которая совершенно не похожа на Дворцовую, и еще более мерзкую погоду, чем в Питере.

– Неужели и обратно трясся в холодильнике? – поинтересовался Карбанов, осуждающе качая головой.

– Ну а как же?! Если уж получать «удовольствие», то по полной! Три часа в жутком холоде и адском алкогольном угаре. Затем счастливая встреча с Родиной, сутки коньячной терапии, две недели с воспалением легких и проблема с гарнизонными врачами при прохождении очередной медкомиссии – вот полный перечень «позитива» от моего вторичного посещения Питера. А, нет, забыл еще одну «плюшку» – так сказать, премиальную.

– Какую?

– Три года я потом кричал во сне, когда мне снилась северная столица.

– Да, не самые лучшие у тебя воспоминания об этом замечательном городе, – посмеиваясь, встал с лежанки командир.

– Это далеко не все. При желании весь мой негатив можно опубликовать – получился бы увесистый трехтомник.

Выглянув в оконце, Николай навскидку определил по солнцу время и предложил:

– Ну что, парни, не пора ли нам размяться?

– За хворостом? – подскочил бортовой техник.

– Да. Пошли, прогуляемся. Заодно дослушаем рассказ Михаила…

Яковлев с Конопко вернулись со склада к кострищу как раз в тот момент, когда Власов закончил сеанс связи с Алексом и вернул гарнитуру Стрельцову. Вскоре подошел и Лисин, так как следить за вертолетчиками больше не требовалось – те вышли из блиндажа.

– Мы за хворостом, – обронил Карбанов.

– Давайте, – кивнул Власов. – И будем готовить ужин…

Севший рядом Георгий Лисин догадался о том, что после связи с боссом у командира появилась свежая информация.

– Чем обрадуешь, Серега? – тихо справился он.

Дождавшись, когда авиаторы исчезнут в зарослях, тот негромко объявил:

– Точка эвакуации определена – это заброшенная деревня Сапа в десяти километрах к северу. Кажется, на ее территории имеется подходящая площадка для посадки «вертушки». Ранее в Сапе проживало около сотни человек, занимавшихся вырубкой и обработкой леса. Сейчас пусто, но, по сообщению Алекса, в ней регулярно появляются люди некоего Касала Кавы – одного из подчиненных начальника штаба повстанцев Мазу.

– А ближе к нашему лагерю «вертушка» присесть не может? – недовольно спросил Конопко. – Что-то не очень хочется топать десять верст по непроходимым дебрям.

– Полагаю, ближе подходящей площадки нет. Судя по карте, вокруг нас сплошные джунгли. Но если ты, Витек, готов вырубить и расчистить полгектара леса, то я свяжусь с Алексом и предложу этот вариант.

– Да ладно, я просто спросил, – повел плечами подрывник. И уточнил: – А зачем в этой деревне «пасутся» люди Кивы?

– Мазу приказал любой ценой найти пилотов сбитого вертолета и отбить их у нас. Они знают район, где мы скрываемся, но об островке посреди болота не догадываются. Думаю, эта банда ежедневно прочесывает джунгли квадрат за квадратом.

– Алекс не сообщил, сколько их? – подал голос Лисин.

– Не более тридцати человек.

– А сколько остается в деревне, когда группы расходятся на поиски?

– Вот это нам и предстоит выяснить.

Товарищи вопросительно воззрились на командира.

– Предлагаешь провести разведку? – спросил Лисин.

– Да, парни, трое из вас завтра утром отправятся к деревне, – сказал тот.

– А не проще осторожно выдвинуться всей группе, включая авиаторов?

– Я думал об этом. Опасно, Жора. Игнат, конечно, глазастый, но и он иногда ошибается. А тут на карту поставлено так много, что лучше не ошибаться.

– Согласен. Кому собираться?

Немного подумав, Власов сделал свой выбор:

– Старшим пойдет Конопко. Второй – Тубарь, третьим возьмете Яковлева.

Назначение в разведку медика Яковлева вызвало недоуменный взгляд Виктора Конопко, но капитан пояснил:

– Пусть проветрится. Налегке и без вертолетчиков задание не грозит стать сложным: осторожно подойдете к деревне и в течение светового дня произведете скрытное наблюдение. Меня, прежде всего, интересует, сколько в деревне людей, когда уходят на поиски группы и когда происходит полная смена личного состава. Ну, и заодно гляньте, где там находится пригодная для посадки вертолета площадка. Понятно?

– Да.

– Леша Стрельцов отдаст вам одну из мощных станций – вечерком доложите результаты наблюдения, переночуете на безопасном удалении от Сапы и вернетесь в наш лагерь. Задача ясна?

– Да вроде все ясно, – ответил за всех старлей.

– Авиаторам – ни слова. Подготовку произвести незаметно, пока их нет. И так же тихим утром исчезнуть из лагеря. А после вашего возвращения проработаем план дальнейших действий.

– Понял…

На вторые сутки пребывания на острове вертолетчики нашли на его южной оконечности два погибших дерева и теперь ходили к ним собирать упавшие сухие ветви. Сушняка было много. За каждый поход приносили в лагерь три увесистые охапки дров, коих хватало на весь день. Вот и сейчас сразу направились в то заветное местечко.

– Так твои приключения в Питере на том не закончились? – чуть опережая товарищей, спросил Равиль.

– Какое там! – проворчал Гусенко. – После смерти бабки в этом городе остался мой дядька с двоюродным братом – школьником. Родственники – так себе, в основном появлялись на горизонте, когда что-нибудь было нужно. Как-то приехал я погостить к родителям в родное Подмосковье. Дядька каким-то образом узнал, что я в отпуске. Звонит: «Привет, давно не виделись. Чего не заезжаешь?…» Я догадывался, что звонил он не просто так, но почему-то поверил в искренность пожилого родственника.

– И что же произошло? – спросил шедший позади остальных командир.

– А ничего особенного и неожиданного. После короткого вступительного слова дядька перешел к делу – попросил привезти для сынка мой старенький компьютер. Типа мне-то он все равно без надобности, а моему двоюродному брательнику к экзаменам готовиться надо. Мне он действительно был не нужен – в гарнизоне у меня имелся новенький ноутбук. «Ладно, – отвечаю, – привезу. Не забудьте встретить…» И поперся покупать железнодорожный билет в ненавистный Питер… Сел в вагон, поехал в Северную столицу. Из багажа – пакет с пирожками и две здоровенные сумки с компом. Системник, старый монитор с электронно-лучевой трубкой, ну, и сопли – «клава», «мышь», провода. В общей сложности килограммов двадцать. Приехал. Выхожу из вагона – никого. Звоню дядьке: вы где? Дядька сонным голосом отвечает: «А, это ты… Комп уже не нужен – мы тут у соседа по дешевке приобрели…» Едва не послав его открытым текстом, отключаюсь, сдаю тяжелые пакеты в камеру хранения и иду на Лиговский в поисках дешевой столовки…