Перемещенный (ЛП)

— Я не сирота, Маркус. У меня были и мать, и отец. У меня был дядя по имени Александер. И одного из моих предков звали Лисандер. Боже мой, в тот момент, когда меня высылали, моя мать была беременна, и сейчас у меня где-то есть брат или сестра. У меня… — и тут Сорда словно что-то ударило изнутри. Он вспомнил глаза человека из операционной.

— Господи, Маркус. У меня есть брат!

Лицо Асквиза было белее мела.

— Нет, Гален, вы не поняли. У вас не может быть брата.

Сорд навис над стариком:

— О нет. Это в ы не понимаете. По всем правилам я должен был умереть после этого несчастного случая на прошлой неделе. Я уже умирал. Но тут в операционной появился человек, мужчина. И он говорил со мной, Маркус! Он говорил, но губы его оставались неподвижными. И он смотрел на меня. Он смотрел на меня, и его глаза были точной копией глаз моей матери. Глаз нашей с ним матери!

— Нет, — в разом ослабевшем голосе адвоката прозвучала мольба.

— Да, — Сорд выпрямился. — Он говорил со мной, он сказал, чтобы я вспомнил, и я вспомнил. «У тебя есть предназначение» — вот что он мне сказал.

— Он так сказал?

— И еще — «Ты должен бороться»!

— И это? Брин сказал тебе именно так?

Сорд дернулся, как от удара:

— Брин? Так его зовут Брин? Вы с ним знакомы?

— Нет, — в глазах Асквиза стояли слезы. — Я не знаю его. Я просто не могу его знать. И вы не можете. Вы не должны…

— Как мне отыскать его, а, Маркус? Как мне найти всех их — мою семью?

Асквиз поднес к лицу белый полотняный платок. Шумно высморкавшись, он свернул его, вытер глаза и попытался выровнять дыхание. Когда адвокат заговорил снова, было видно, что самообладание вернулось к нему. Но оно было очень хрупким, и Сорд это почувствовал. Как паутинка.

— Гален, вы хоть имеет представление о том, во сколько оценивается ваше состояние?

Сорд уселся на краешек стола и скрестил руки на груди.

— А какое, собственно говоря, отношение это имеет к делу?

— Нет, ответьте — вы представляете?

Сорд неопределенно покрутил в воздухе ладонью:

— Ну… четырнадцать … пятнадцать миллионов, где-то так…

Асквиз приподнял брови и покачал головой:

— Двадцать семь и три.

— Так вот, касательно моей семьи, Маркус…

— Я мог бы удвоить ваше состояние, — глаза Асквиза были кристалльно чисты и спокойны. — Я мог бы даже утроить его.

Сорд пристально взглянул на адвоката и понял, что тот не шутит. Однако Галена это заботило сейчас меньше всего — ему нужно было, чтобы Асквиз признал: все, о чем его спрашивали, имеет под собой реальную почву.

— Спасибо, Маркус, — сказал Сорд.

— Все, что вы должны обещать — это не искать… ну, словом, не влезать во все это.

— Ясно. Мои иллюзии. Действие анестетика.

Из груди Асквиза вырвался вздох облегчения:

— Точно, мой мальчик. Точно.

Сорд поднялся и принялся мерить шагами толстый персидский ковер перед столом адвоката.

— Знаете, Маркус, вы были единственным постоянным лицом в моей жизни. Ежегодно я нанимал нового адвоката, но не менее четырех раз в год я появлялся здесь, в вашем офисе… На каникулы вы забирали меня к себе, в Башню. Летом мы вместе отправлялись в Хемптон. Подписывая чеки, вы учили меня жить.

— Я старался, — в голосе Асквиза чувствовалась какая-то неуверенность.

— И каждый раз вы ухитрялись вытягивать меня из всевозможных неурядиц, являвшихся, как это ни парадоксально, результатом именно того, чему вы меня учили.

— Подобная методика срабатывает лишь у тех, у кого есть средства.

— И у меня есть эти средства, не так ли, Маркус?

— Даже более чем…

— А теперь вы предлагаете мне ни мало ни много пятьдесят миллионов долларов, чтобы откупиться от меня, от той проблемы, которая сейчас у вас возникла в связи с моим чрезмерным любопытством.

— Ну, если грубо, то да.

Сорд остановился и в упор взглянул на человека, который в течение двадцати лет заменял ему всех родных и близких.

— Так вот, я предложу эти двадцать семь и три десятых миллиона кому угодно, лишь бы он помог мне справиться с моей проблемой. Мне почему-то кажется, что подобная куча денег вполне способна раскрыть много интересного, верно, Маркус? Например, отыскать многих без вести пропавших людей?

У Асквиза отвисла челюсть:

— Гален, вы не должны… Иначе вам грозит…

— Что? — вскинулся Сорд. — Опасность? Не думаю. На прошлой недели я был уже готов отдать концы, но мой брат — он натянуто улыбнулся старику, — Брин, побывав в операционной, излечил меня. — Сорд взял с подноса на столе Асквиза старинный серебряный нож для вскрывания конвертов, по форме напоминавший кинжал. — Брин возложил свою руку на меня, и она полыхнула голубой силой — видите, Маркус, как много я запомнил? — и мое тело вновь сложилось воедино. — Он поднес кинжал к своему животу. — Думаю, что если кто-то и хотел меня убить, то это он должен был сделать еще тогда, когда мне было всего пять лет. И мне кажется, что я могу заняться поисками своей семьи, не подвергая при этом себя никакой опасности. — Сорд развернул кинжал острием к себе. — Очевидно, если со мной что-либо произойдет, то голубая сила… — с этими словами он отвел руку для удара…

— Не-е-ет!! — Асквиз буквально вылетел из кресла и крепко ухватился за нож. — Нет, — повторил он, и Сорд вдруг понял, насколько адвокат стар. — Эта…голубая сила, ее действие… не сохраняется. Вы больше не находитесь под ее защитой.

Гален оставил кинжал в дрожащей руке Асквиза.

— А как же она тогда действует?

Адвокат тяжело рухнул в кресло. Сорд ощутил, что именно в этот момент ему наконец-то удалось сделать первый шаг на длинном-предлинном пути.

— Не могу сказать, — голоса адвоката понизился до шепота, — потому что я… не знаю.

Он взглянул на стоявшего перед ним молодого человека, чью жизнь все эти годы он пытался как-то упорядочить.

— Я не принадлежу к их миру, Гален. Вы должны мне поверить.

Сорд кивнул. По глазам Асквиза было видно, что тот говорит правду: защита проиграла.

— Ну, а что вы можете рассказать мне? — Гален постарался придать своему голосу мягкость, на которую только был способен.

Асквиз медленно покачал головой, и на какое-то мгновение Галену даже показалось, что адвокат забыл о присутствии клиента.

— Я должен испросить разрешения, — наконец произнес юрист. — Это единственный выход.

— Ну, а кто дает подобные разрешения?

Асквиз вздохнул:

— У меня есть номер телефона, по которому я должен позвонить…

Сорд полностью сосредоточился на своем голосе, стараясь, чтобы его интонации звучали как можно более естественно и дружелюбно. Он опасался потерять то мизерное преимущество, которым располагал в данный момент.

— Так все же — от кого зависит получение подобного разрешения?

Асквиз поднял вверх дрожащие руки:

— Честное слово, не знаю. Попроси я о чем-либо подобном еще неделю назад, ответ был бы заведомо отрицательным. Но с появление Брина… Не могу сказать.

Очень мягко Сорд спросил:

— Он мой брат?

Асквиз взглянул мимо Сорда куда-то в окно:

— Прошу вас, Гален, они узнают все, что я говорил, о чем рассказал вам. У них есть возможности… Спросите меня об этом завтра.

— А что, если они запретят вам вообще что-либо говорить мне?

Адвокат сосредоточил все свое внимание на Сорде, словно пытаясь передать ему какое-то скрытое послание, которое не осмеливался произнести вслух.

— Тогда мы вернемся к этому вопросу завтра, Гален. — Он протянул руку к своему клиенту точно таким же жестом, каким протягивал маленькому Галену руку дядя Александер, ободряя мальчика и прося не забывать того, чьим наследником тот является. — Доверьтесь мне и на этот раз. Вы уже столько ждали — так подождите еще день.

Сорд пристально посмотрел в глаза старого адвоката, но так и не сумел расшифровать промелькнувшего в них выражения. Наконец, склонившись над столом, он принял протянутую руку юриста.

— Хорошо, — жестко сказал он. — Еще один день.