Страница 34 из 58
Главным образом, ей было очень приятно, опять попасть в общество, где всё дышало высоким искусством в области её любимой поэзии.
Два часа пробежали, как две минуты.
Наконец, явно уставшая хозяйка вечера предоставила слово молодой поэтессе:
— Милочка, мы в следующий раз обязательно уделим тебе намного больше времени, а сегодня, будь добра, только начни знакомить нас со своим творчеством.
Вера, поднялась на ноги, в горле пересохло, и она прочитала первое стихотворение, которое попалось ей на глаза в её заветном блокноте:
Стучись, стучись…
Стучись, стучись… Услышу сердца стук
и отзовусь неровным вдруг дыханьем,
хотя ещё и не было разлук,
и не коснулась непогодь лихая.
Пьём с наслаждением сладость жарких губ
и в танце тел и рук идём по краю,
представить и почувствовать могу,
тебя в себя по капельке вбирая…
Стучись, стучись… Стук сердца, как набат, —
зовёт тушить пожар любовной негой.
И ангелы взволнованно трубят,
следя за быстротечным жизни бегом.
И можно задержаться иль свернуть,
а можно и пройтись по краю бездны…
Стучись, стучись… Стук сердца — жизни путь,
судьба… — её зигзаги неизбежны.
Дочитав только это одно своё новое стихотворение, Вера вдруг неожиданно для всех предложила:
— Ай, я вам ещё успею надоесть, ведь живу в Тель-Авиве и теперь буду часто здесь бывать, давайте, послушаем лучше нашего барда Олега Фрейдмана, я так соскучилась по его песням!
Все рассмеялись непосредственности девушки, а улыбающаяся Илана Вайцман объявила:
— От всей души поддерживаю нашу обаятельную гостью, ближайшие пол часа ваши, Олег, думаю, что большинство из присутствующих согласятся с нашим мнением.
В этот раз Олег спел только одну песню на свои слова, все остальные были соавторские на стихи присутствующих здесь поэтов, среди них была песня и на её стихи, слушая которую Вера густо покраснела от смущения и удовольствия.
Грусть в еврейских глазах вековая,
Отпечаток гонений и бед.
Души музыка отогревает,
Под любимый аккомпанемент
Заливаются скрипка с кларнетом,
Непохожие, вроде, ни в чём.
Наполняют божественным светом,
Родниковым, весёлым ключом.
Скрипка молится, к богу взывает,
И в молитве кларнета уста.
Чаша скорби налита до края,
Час последний как будто настал.
Слёзы вытрет смычком лихо скрипка.
Приосанится стройный кларнет.
Заструится по струнам улыбка —
Веселей в мире музыки нет!
Научились сквозь слёзы смеяться.
Превратились в народ непосед.
С верой в бога и в поисках счастья,
Под любимый аккомпанемент.
И, всё же, лирическое танго Олега окончательно покорило в этот вечер слушателей.
Несмотря, на жёсткий регламент, его попросили спеть на бис, и все дружно начали подпевать припев:
Наше танго «Две свечи»
Стелет вечер сумрачную грусть.
Долгим ожиданием томлюсь.
Мысленно к тебе на встречу мчусь.
Дождь стучит в окно, стучит.
Входишь ты живительным дождём.
Две свечи и две души зажжём.
Я беру гитару и поём,
Наше танго «Две свечи»
припев.
Так лейся
Любви нашей песня…
Любви нашей песня
В полёт позови…
Наш вечер…
Зажигаем мы свечи…
Зажигаем мы свечи
И поём о любви…
Годы пронеслись, не удержать.
Мы вернёмся в прошлое опять.
Пролистав назад любви тетрадь,
Оглянувшись, помолчим.
Стелет вечер сумрачную грусть.
Дождь уныло бьёт в окно, и пусть.
Продолжает песня светлый путь —
Наше танго «Две свечи»
Припев.
Расходились, когда на часах уже было около одиннадцати вечера.
Поэты обменивались номерами телефонов, дарили друг другу свои тоненькие печатные сборники, Олег на право и на лево раздаривал свои кассеты и диски, чем не преминула воспользоваться и Вера.
Она ехала по ночному городу, и счастливая улыбка играла на её лице — она побывала в атмосфере, которая делала её духовно богатой, окрыляя на новые стихи, в которых она могла выразиться легковесным изящным словом, ритмом и рифмой.
По крыше и окнам машины по-прежнему со звоном плясали капли ливневого дождя, но настроение у Веры было далеко не пасмурным и какие-то навязчивые строки вместе с ритмом дождя проигрывались в её голове.
Зайдя в уютную свою квартиру, она не переодеваясь, схватила блокнот и быстро застрочила мелодию слов, наигранную ей дождём.
Скрасил сумрак…
Скрасил сумрак миг встречи в тот вечер,
за окном дождь не плакался нам… —
он, как нищий, был весел, беспечен,
подставлял все прорехи ветрам.