Страница 23 из 30
Если же, оставив в стороне метафоры, вернуться к вопросу о судьбе Книги, то весьма убедительно выглядит экспертное сопоставление преимуществ и недостатков полиграфической и электронной книги, осуществленное О.В. Барышевой и Р.С. Гиляревским[133]. Авторы пришли к выводам: «При непредвзятом рассмотрении доводов “за” и “против” электронной книги первые, несомненно, перевешивают своей значимостью и перспективностью. Многие виды электронных книг (словари, справочники, энциклопедии, учебные пособия), а также журналы уже потеснили своих печатных собратьев, и будут теснить их с возрастающей скоростью. В области интеллектуальных коммуникаций действует своеобразный закон сохранения форм (в отличие от техники, например). Поэтому электронная книга никогда полностью не заменит печатную, но отберет у нее много функций»(с. 63). Мы добавим, что судьба Книги в конечном счете зависит от библиотечной интеллигенции, которая является главной движущей силой в эволюции отечественной библиосферы. Можно представить библиотеку без книжных фондов и без читальных залов, но «библиотеку без библиотекаря» вообразить нельзя.
2.3. Библиотечная интеллигенция
Когда заходит речь о библиотечной интеллигенции, чаще всего подразумеваются профессиональные библиотечные работники. Считается, что библиотечного интеллигента можно обнаружить только в библиотечных стенах, а вне библиотечных профессионалов библиотечная интеллигенция не существует. Выходит, для того, чтобы стать библиотечным интеллигентом, нужно приобрести определенную квалификацию – например, закончить библиотечный факультет или колледж, и умело выполнять свои производственные функции. Желательно владеть иностранными языками, быть начитанным, обладать художественным вкусом. И все. Никакого особого этического самоопределения не предполагается. Это упрощенно-обыденное понимание библиотечной интеллигентности нуждается в уточнении.
Как показывают наши формулы, интеллигентность, как и интеллектуальность, – понятия не профессиологические, а социально-этические. Интеллигенция – социальная группа, объединяющая людей по интеллектно-этическому, а не профессиональному признаку. Если наложить профессиональные ограничения (библиотечный интеллигент – обязательно профессиональный библиотекарь или библиограф), то вне рядов библиотечной интеллигенции окажутся преподаватели библиотечной школы, ученые библиотековеды, сотрудники библиотечной прессы и, конечно, учредители библиотек, государственные администраторы, по долгу службы управляющие библиотечной системой (от министра культуры до инспектора по делам библиотек), не говоря уже об индивидуальных почитателях Книги – библиофилах и библиоманах. Получается нелепость: те, кто обучает библиотечной интеллигентности, кто изучает библиотечную интеллигенцию, кто направляет её практическую деятельность, сами библиотечными интеллигентами не являются. Значит, простейшее и, казалось бы, самоочевидное решение – считать библиотечную интеллигенцию творческой элитой в трудовых библиотечных коллективах, нуждается в коррективах: следует считать библиотечной интеллигенцией всех интеллигентов, профессионально или непрофессионально связанных с библиотечным институтом.
Уточним, что под библиотечным социальным институтом нами понимается профессиональная система (отрасль общественного производства), состоящая из пяти функционально-специализированных подсистем: практика, образование, наука, коммуникация, управление. Библиотечная профессия – одна из гуманитарных профессий, это профессия типа «человек – человек» и «человек – знаковая система», и она предъявляет повышенные этические требования к практическим работникам, именуемым «библиотекари-библиографы». Разумеется, образованные и креативные сотрудники других функциональных подсистем библиотечного института также не могут быть этически индифферентны, несмотря на то, что они зачастую не имеют специального библиотечного образования или опыта работы в библиотеках. Их этическое самоопределение может приближаться к формуле интеллигентности или к формуле интеллектуальности, то есть оно может быть альтруистическим или эгоистическим, толерантным или интолерантным, по-разному культурно насыщенным. Правомерность отнесения их к библиотечной интеллигенции обусловлена их соответствием требованиям библиотечной интеллигентности. В чем заключаются эти требования?
Библиотечная интеллигентность представляет собой конкретизацию формулы интеллигентности. Эта конкретизация состоит, во-первых, в дополнении образованности книжной культурностью (владение литературным языком и письменной речью, начитанность, библиотечно-библиографическая грамотность); во-вторых, в следующих уточнениях содержания этической переменной:
альтруизм – осознание общественной значимости библиотечно-библиографического дела для просвещения и культурного прогресса нации; ощущение ответственности за удовлетворение и развитие познавательных, коммуникационных, ценностно-ориентационных потребностей и интересов своих сограждан;
толерантность – свобода доступа к документным потокам и фондам; исключение коммуникационного насилия по отношению к читателям (цензура, непрошеное руководство чтением, ограничение свободы выбора, навязчивая реклама и т. п.), а также исключение тенденциозной организации фондов и каталогов, прежде всего – спецхранов и идеологических чисток фондов;
благоговение перед Книгой как высшей культурной ценностью, безусловное обеспечение сохранности фондов, исключение библиоцида как святотатства.
Благоговение перед Книгой – не ритуальное почитание произведений письменности и печати, а состояние души интеллигента-книжника. Это эмоциональное состояние описывается в терминах «очарованные книгой»[134], «вечные спутники»[135], выражается стихотворными одами, ораторскими панегириками и философскими поучениями. В.Г. Лидин, раскрывая состояние души благоговеющего перед Книгой библиофила, писал, что им ощущается «очень тонкая, очень глубокая любовь, и странно, иногда кажется, что человек, который любит книгу, встречает и её ответную любовь»[136].
Разумеется, не всякий интеллигент относится к числу библиотечных интеллигентов, то есть интеллигентов-книжников. Более того, не всякого библиотечного профессионала можно назвать библиотечным интеллигентом, ибо очарованность письменным словом, благоговейное почитание овеществленной мысли давно ушедших авторов знакомо далеко не всякому. Выражением библиотечной интеллигентности является книга Валерия Леонова «Пространство библиотеки: Библиотечная симфония»[137]. Автор ощущает библиотечное пространство не как вместилище консервированных изданий, а как «отражение космоса в текстах», о котором он пытается говорить словами, но не в повествовательном, а в «музыкальном жанре». Симфонический жанр был подсказан интеллигенту-книжнику Леонову не рационально взвешенным размышлением, а страстной любовью, эмоциональным переживанием вызовов и угроз, надвигающихся сегодня на библиосферу и библиотечную профессию. Он пишет: «Интуитивно я понимаю, что существует некое таинство рождения библиотекаря внутри человеческой личности. Мне это всегда представлялось нормальным и естественным: специалист, прежде всего, обязан чувствовать себя личностью, а затем уже профессионалом» (с.9). В этой музыкальной фразе слышится мелодия формирования библиотечной интеллигентности. Эту мелодию в духе allegro moderato Леонов повторяет в другом месте своей симфонии: «Для немногих библиотека – цель и смысл жизни; попытка через изучение прошлого лучше понять то, что происходит сегодня, увидеть завтра; возможность соприкоснуться с красотой и гармонией книги. Для большинства – обычная работа: сохранение, разыскание, поиски, нахождение нужного читателю материала» (с. 19). Вывод очевиден: библиотечный интеллигент, будучи человеком, органично связанным с книжной культурой, не может не быть книголюбом-библиофилом. Некоторые ученые различают понятия «книголюб» и «библиофил»[138], мы же отождествим эти понятия, считая, что в обоих случаях речь идет об интеллигенте-книжнике, представителе библиотечной интеллигенции.
133
Барышева О.В., Гиляревский Р.С. Книга в паутине. – М.: НТИ-КОМПАКТ, 2003. С. 35–63.
134
Очарованные книгой. Русские писатели о книгах, чтении, библиофилах. Рассказы, очерки, эссе / Сост. А.В. Блюм. – М.: Книга, 1982. 287 с.
135
Вечные спутники: Советские писатели о книге, чтении, библиофильстве / Сост. А.В. Блюм. – М.: Книга, 1983. – 223 с.
136
Лидин В.Г. Друзья мои – книги. Рассказы книголюба. – М., 1976. С. 3–4.
137
Леонов В.П. Пространство библиотеки: Библиотечная симфония. – М.: Наука, 2003. 123 с.
138
А.А. Сидоров полагает, что книголюб в качестве «друга книги» «уважает книгу всегда и везде: и в чужом собрании, в государственной, строго охраняемой библиотеке, и в многотиражном издании», а отличительным признаком библиофила является «страсть собирательства», «призвание коллекционирования, составление собственной библиотеки, большой или малой, специализированной или универсальной» (Сидоров А.А. Друг книги – советский библиофил // Берков П.Н. История советского библиофильства (1917–1967). -М., 1983. С. 26–27).