Страница 9 из 9
Не знаю, был ли Тургенев первым, кто сказал, что роман должен быть «куском жизни», как говорили еще совсем недавно (кстати, по-моему, весьма некрасивое выражение[35]), но сам Тургенев в своей прозе стремился именно к этой цели. Вот почему, несмотря на всю поэтичность его творчества, а он был настоящим поэтом, Тургенев гораздо реалистичнее, чем прочие реалисты, в изображении людей, старых и молодых, и того, как они живут, чувствуют, думают и говорят.
Его «Рудин», например, новый английский перевод которого был недавно опубликован в сборнике тургеневских произведений, вышедших под общим названием «Отцы и дети», мне кажется не очень сильным романом с точки зрения сюжета, но сам герой-идеалист, мастер красивых речей, слабовольный приживал, существующий на даровщину, – реальный, живой человек, окруженный такими же реальными, живыми людьми… На последней странице романа мы, правда, узнаем, что Рудин погибает на парижских баррикадах 1848 года, и вот это единственное, в чем я не могу вполне поверить автору.
«Отцы и дети» сильнее «Рудина» сюжетом, хотя и не всегда достоверностью. В моем теперешнем возрасте главный герой романа, Базаров, мне скорее неприятен – этакий грубый молодой нигилист, ниспровергающий идеалы старшего поколения, хотя, когда я сам был молод, он казался мне человеком героического склада. Его образ, однако, верен жизни как своеобразный тип идеалиста, отрицающего необходимость идеалов. Это одна из самых памятных фигур в русской литературе – возвышающийся над другими героями романа интеллектуальный деспот, – но все же именно «старики», которые, по сравнению с Базаровым, кажутся пигмеями, именно они с их добротой и сердечностью делают роман сосудом красоты.
Как характерны для Тургенева с его даром сочувствия и заключительные строки романа, когда мы видим отца и мать Базарова у его могилы: «Неужели их молитвы, их слезы напрасны? Неужели любовь, святая, преданная любовь не всесильна? О нет! Какое бы страстное, грешное, бунтующее сердце не скрылось в могиле, цветы, растущие на ней, безмятежно глядят на нас своими невинными глазами; не об одном вечном спокойствии говорят нам они, о том великом спокойствии «равнодушной природы»; они говорят также о вечном примирении и о жизни бесконечной…»
Возможно, вы решите, что это сентиментально и так сказать способен самый заурядный писатель, однако чувство, которым проникнуты эти строки, слишком искренно, чтобы считать их только сентиментальностью: сердечность Тургенева всегда слишком для этого глубока и неподдельна. Вот почему он, наверное, станет одним из любимых писателей и для следующего поколения читателей-англичан, которые прочтут его романы в новом переводе Ричарда Хэйра, как был он любим теми, кто читал его в прекрасном переложении Констэнс Гарнет почти полстолетия назад[36].
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
35
Впервые его употребил Ги де Мопассан в статье о Тургеневе.
36
Это предвидение оправдалось, если судить по «тургеневским» публикациям в Англии и США, например, по изданиям романа «Отцы и дети» в 1961, 1965, 1966, 1995, 1997, 1998, 2003, 2005, 2007 (трижды), 2008, 2009 годах, и это неполные данные.