Страница 28 из 29
Кстати, зал, где проходил печально известный россиянам мюзикл «Норд-Ост», в день теракта тоже был заполнен менее обычного. Многие ранее купленные билеты оказались неиспользованными, что уменьшило общее число жертв. Возможно, и здесь сработала внутренняя информация.
Интуиция – основа творчества. Выдающийся физик Луи де Бройль говорил, что все крупные открытия обусловлены «внезапными и опасными скачками мысли», порожденными не столько логикой и рассудком, сколько воображением и интуицией. Поэты – тоже «жертвы» многочисленных инсайдов.
Но творчество, как уже широко признается, является сущностной характеристикой человека, созданного по образу и подобию Бога-Творца. Следовательно, интуиция, лежащая в основе творчества, – в еще более выраженной степени сущностная характеристика человека. Интуиция есть форма проявления творческих потенций духовного начала, его основной инструмент. Именно интуиция качественно отличает человека от сверхсовременного компьютера, способного действовать только логически, перебирая и сравнивая варианты решений. Человеку же помогает то, «что Бог на душу положит».
Собственно, разум и сам есть не более чем продукт интуитивного порождения. Через озарение он возник, через цепь озарений совершенствовался – как инструмент приспособления человека к рационализированной среде. В паре с интуицией разум – вполне законный участник любого творческого процесса. Но он может быть успешным и полезным на втором этапе этого процесса, когда уже есть принципиальное решение и теперь нужно его обработать, проанализировать, дифференцировать, выделить в нем составные части, найти лучшие варианты использования в реальной жизни. В общем, приспособить к внешней среде. Такая «мелочевка» – не для интуиции, не «царское» это дело.
В конце 2005 года голландские ученые заявили о новых данных, характеризующих соотношение возможностей интуиции и разума. Оказалось, при простых решениях, когда можно опереться на знания и опыт, разум достаточно надежен, тогда как в сложных и ответственных ситуациях его не спасает никакой перебор вариантов, даже компьютерный. Чем сложнее ситуация, тем чаще ошибается разум. Тут надежда только на интуицию.
Трудно говорить о какой-либо физиологической основе интуиции, она – несомненно, продукт деятельности духовного начала человека. Однако, по мнению психологов, такие характеристики интуитивного решения, как чувственность образов и неосознанность способа получения результата, свидетельствуют о существенном вкладе механизмов правого полушария в этот процесс (37).
Как и все связанное с сердцем, интуиция почти недоступна пониманию и практически неуправляема. Ее нельзя вызвать в нужный момент, при тех или иных обстоятельствах. Гете называл интуицию «загадкой из загадок». Об этом же говорит Закон Божий: «Как совершается такая перемена в душе человеческой, этого дела Божия людям не понять». Если бы мы могли познать и управлять тем, что является сущностным для человека, мы могли бы заявить, что знаем человека. Но нам подобное не дано. Этой независимостью интуиции объясняется весьма сложное отношение к ней рациональной цивилизации. Ведь поведение людей, способных к интуитивным решениям, трудно предсказать, и столь же трудно ими манипулировать. С теми, кто действует только по уму и логике, все проще.
Интуитивное знание – вне сомнений и споров. Все, что от разума, – многозначно, многовариантно и поэтому в каждом конкретном виде спорно, чревато заблуждениями. По Гегелю, только интуиция дает «… безоговорочное, несомненное, ясное, как солнце» решение острейшей проблемы. Она все воспринимает таким, каково все и есть, – без противоречий, формальных нагромождений и лживых доказательств. Отсюда – ее непогрешимость. Видимо, люди золотого века жили и действовали не только в Царстве любви, но и в Царстве интуиции. И поэтому обладали всезнанием, были способны без слов понимать друг друга, природу, Бога.
Интуиция есть у всех людей, но не все к ней прислушиваются. Чем больше в наших действиях логики, разумности, цивилизованности, тем дальше мы от своего внутреннего голоса. Следовательно, и от возможностей интуиции. Поэтому у ребенка интуиция до закрытия ее «ментальной завесой» более активна и действенна, чем у взрослых.
Интуиция в человеке изначальна – как на историческом пути человечества, так и в каждой индивидуальной истории. По словам Шри Ауробиндо, в Греции к началу новой эры интуиция уступила место человеческому интеллекту, «который был, несомненно, и ниже, и грубее интуиции», но зато – понятнее, определеннее, четче (132, 144).
В процессе индивидуального развития человека с интуицией происходит примерно то же и с теми же последствиями. Она есть у ребенка с младенчества, ей не учат и ее, в отличие от разума, не формируют. Дети, еще не способные к осмысленной оценке окружающего и логической аргументации, очень точно различают добро и зло, интуитивно чувствуют обман, недоброжелательность и даже угадывают мысли взрослых. Мы порою только подумали, что следовало бы сказать ребенку, а он вдруг поворачивается и переспрашивает, будто услышал нашу мысль. Все эти качества нельзя воспитать убеждением, примером, тренировкой. С развитием мышления они подавляются, теряют свою действенность.
Ребенок неразумен, но он имеет некую особую способность глубинного и целостного видения каждого события. По наблюдениям Л.С. Выготского, младенец убежден, что таким же, как у него, «всезнайством», способностью понимать все без слов и разъяснений обладают и взрослые. Например, в 1,5–2 года он может обращаться к родителям, когда ему что-то нужно, одним лишь словом «пожалуйста», не заботясь о том, чтобы уточнить, чего он хочет. Ребенок убежден, что все его желания родителям известны (30).
Пока каналы души ребенка свободны, он способен на то, в чем взрослые уже беспомощны. Например, ему доступна особая способность интуитивного постижения мира. По наблюдениям К. Юнга, «детям свойственно жуткое качество – инстинктивно чуять личные недостатки воспитателя. Они лучше, чем хотелось бы, чувствуют правду и ложь» (169).
По этому же поводу сетует известный иллюзионист Эмиль Кио: «Для нас, иллюзионистов, самый “страшный” зритель – дети. Они очень часто догадываются о механизме фокуса. Дети не обременены высшим образованием, законами физики… Любую проблему они решают элементарно. Однажды после представления ко мне подошел мальчик и передал пухлую тетрадку, в которой описал механизмы всех моих фокусов. Представляете, на семьдесят процентов угадал! Если же расспросить после моего представления две тысячи взрослых, они вам дадут две тысячи решений – исходя из своего образования, личного опыта и субъективного мнения. Безнадежное дело! Ну, может быть, один только ответ будет правильным».
С возрастом возможность проявления интуиции заметно снижается. По мере того как человек становится все более опытным и знающим, он закрывается от своего внутреннего мира усвоенными во взаимодействии с внешней средой затверженными шаблонами знаний и действий. Ничто новое, неожиданное эти шаблоны уже не пропускают. «Ребенок мягок и неустойчив. Взрослый тверд и устойчив, – пишет Г. Померанц. – Твердые, устойчивые представления непроницаемы для неожиданного, чудесного» (118, 68).
Сохранившаяся в выраженной форме у особо одаренных взрослых людей детскость также позволяет им избежать непроницаемой оккупации внутреннего мира общепринятыми шаблонами, сохранять раскрепощенность души и, следовательно, способность свободно, без навязанных извне стереотипов смотреть на окружающее.
Непримиримость противостояния интуитивного и рассудочного в цивилизованной жизни, основанной на постоянстве законов, правил, норм, А.С. Пушкин показал на примере отношений между Моцартом и Сальери. Сальери – не гений; он – музыкант, и хороший музыкант. Но он – как бы рационализированный, онаученный музыкант. У Сальери все продумано, заранее спланировано; к цели он идет последовательно, шаг за шагом, через терпение и кропотливый труд. Таков его жизненный путь в музыку, и таков процесс создания каждого отдельного произведения в ней.