Страница 37 из 62
Эпизод 16: Энигма
Величайшим художником, скульптором и зодчим Афин
был Дедал, потомок Эрехтея.
О нём рассказывали, что он высекал из белоснежного
мрамора такие дивные статуи,
что они казались живыми; казалось, что статуи
Дедала смотрят и двигаются.
Далеко шла слава о Дедале.
Николай Альбертович Кун «Легенды и мифы Древней Греции»
Роберт обещал, что сегодня я узнаю, чем он занимается.
У него дома была музыкальная студия со старинным роялем, на котором часто играли. Свидетельство тому всегда открытая крышка рояля и затертая обшивка банкетки.
В студии я нашла несколько акустических и электрических гитар изящных форм. Но никаких звукозаписывающих штучек. Он – музыкант? В вечер нашей встречи Роберт с Элом выходили из бара, а Эл был с гитарой – значит, он с Элом заодно, тем более, они что-то там вместе делали на следующий день.
И ещё его рисунки, среди которых затерялись листочки с эскизами музыкальных инструментов. Итак, он, Эл и музыка. Но всё равно ничего определённого.
Я вспомнила последний сон о нём: там его руки, такие натруженные. Я не могла понять – почему. Вчера я долго рассматривала его руки. Большие ладони, длинные сильные пальцы. Аккуратны и ухожены – мужчины редко так внимательны к рукам. Однако, на них несчётное число следов от заноз, свежих и старых мозолей. Чем он занимается?
Утром эта загадка должна разрешиться, и я готовилась её разгадывать стоя перед зеркалом. На мне был короткий шерстяной сарафан, короткий настолько, что кружево самых ажурных чулок в мире едва прикрывалось. И, конечно, самая эротическая часть женского гардероба – это… само собой, туфли! Они, как должно́ быть, изысканные и на высоком каблуке: я парила в двенадцати сантиметрах от пола в оливковых Bourne, довольная и счастливая настолько, что из глаз вырывались искры радости. Убедившись, что в таком виде в самый раз отправиться на экскурсию, я спустилась к Роберту.
И вот он стоит предо мной: безупречный, внушительный, до невозможности элегантный, стоит на ступеньках своего дома, улыбается и ждёт меня.
Он открыл дверь светло-голубого Morris Minor, приглашая меня в салон автомобиля. Сначала я подумала, что Роберт раздобыл Морриса со свалки годов пятидесятых прошлого века: поцарапанное крыло, бампер подёрнут ржавчиной. Но оказавшись внутри, я попала в стильную роскошь, да и мотор пел песни так мелодично, а старик Моррис так резво заворачивал на поворотах, что не каждый современный автомобиль согласился бы соревноваться. Начинка его была безупречна.
– Мой Бог любитель ретро?
– Ну, не знаю… – Роберт улыбнулся, переместив руку с ручки коробки передач ко мне на колено, – я красивое люблю.
Мы приехали в тихий квартал со старыми домами. У входа в подземный этаж одного из домов, засунув руки в брюки и улыбаясь на всю вселенную, прогуливался Эл.
– О, доброе утро! – Эл горячо пожал руку Роберту и бросился обниматься со мной.
– Ты так рад нас видеть? – я и не пыталась освободиться от его объятий.
– Это он тебя видеть рад, – Роберт с подозрением смотрел на Эла.
Я тут же была выставлена в виде щита, за которым Эл укрылся.
– Честное слово, они сами убежали.
– У тебя были мои последние ключи. И что нам делать? – спросил Роберт.
– Не нужно было мне их давать, я их теряю, – Эл бубнил за ширмой из моих волос.
– Но ты сам их просил, – Роберт изображал возмущение.
– А не надо было давать, – Эл перешёл в наступление, но не высовывал носа из-за моей головы.
Роберт безнадёжно махнул рукой на друга, но уточнил:
– Вообще-то я не спрашиваю, чего не нужно было делать мне – тут всё ясно, больше не получишь. Я спрашиваю, что делать нам сейчас?
Эл приободрился:
– Тима ждать!
Видимо, Тим – чародей или мастер по взломам.
Тим долго ждать себя не заставил, подъехав на грохочущем за версту Levis, более древнем, чем Morris Роберта. Здоровый бородатый дядька преклонных лет с кротким именем Тим припарковал мотоцикл и подошёл к нам. Он молча поздоровался за руку с Робертом, кивнул Элу, стоящему за моей спиной, сурово взглянул на меня и крякнул. Взгляд из-под нависших бровей испепелял, и я захотела поменяться местами с Элом. Но тот крепко держал меня или за меня держался.
Потом Тим, нахмурив брови, недоумённо посмотрел на Роберта, которой, пожал плечами. Тим ещё сильнее сдвинул брови и ещё суровей посмотрел на меня, пытаясь узреть за мной Эла.
– Что? – громогласный грудной бас подобен гласу Зевса.
– Тим, а у тебя есть ключи? – голос Эла как песенка лесного ручейка.
Тим крякнул и прогремел:
– Я отдал их тебе на прошлой неделе.
Очень-очень долгая пауза.
Глаза Зевса метали молнии. Я ждала грома. Но Тим крякнул, развернулся, завёл мотоцикл и уехал.
Эл, наконец, выполз из-за моей спины.
– Куда он?
– Спросил бы сам, – Роберт забавлялся, и было над чем. Эл представлял собой жалкое зрелище.
– Я к ключам не притронусь больше никогда. Правда! – глаза Эла молили Роберта о пощаде.
– Я и не подумаю тебя защищать. Забудь.
Эл вздохнул.
– Я пропал. Тим, наверное, поехал, за бензопилой, чтобы разделаться со мной. Моя жизнь кончена.
Вскоре Levis снова загрохотал, и Тим прибыл… с небольшой бензопилой.
Роберт веселился, я тоже – такое не каждый день увидишь. Хотя мне не привыкать к виде́ниям, но всё же.
Тим слез с мотоцикла, крякнул и направился мимо Эла, который прикинулся каменной статуей, к маленькому окну подземного этажа, забранному решёткой. Обрадованный тем, что кара на сей раз миновала, Эл догнал Тима и хлопнул его по плечу:
– Тим, ты – голова!
Тим крякнул.
Разделавшись с металлической решёткой, силач разбил стекло голыми руками и счистил осколки. Потом опять крякнул, любуясь сделанным, и грозно на меня посмотрел. Ну и взгляд – мощнее, чем торс! Мне два раза повторять не нужно, и в крохотное окно кроме меня никто не пролезет. Задача была понятна: пролезть внутрь через окно и открыть дверь изнутри. Я улеглась на тротуар – только так можно попасть в разбитое окно, находившееся на уровне земли, и просунула голову внутрь. В лицо ударили разные запахи: краска, химические растворители, железная стружка, клей... И душистое свежее дерево. Мастерская!
Но в темноте я ничего не разглядела. Я подалась вперёд и подождала, когда глаза привыкнут к мраку.
– Отличный вид, – услышала я тихий смеющийся голос Роберта позади и почувствовала его руку на отличном виде.
Я потянулась вниз в надежде достать до пола, но не дотянулась. Поменяв части внедрения задом наперёд, я нащупала пол ногами и опустилась не него. В окно заглянул Роберт.
– Дверь направо, свет включается слева от двери, – Роберт протянул мобильный телефон, – посвети, там всё разбросано, будь осторожна.
Слабый луч от телефона чуть осветил мастерскую.
– Разбросано… Тут всё вверх дном...
– Это творческий порядок.
– Это творческий бардак. Ой! – я ударилась о полку, с неё упало что-то тяжёлое мне на голову, одарив шишкой.
Пару раз споткнувшись, я дошла до двери и, нащупав выключатель, зажгла свет: большая комната, там и сям столярный инструмент, станочки, полки, столы, банки с клеем и краской, деревянные чурки и цельные брёвна, металлические пластины, проволока, стружки всех цветов и оттенков, гитары – наполовину собранные и готовые, красивые, расписные, лакированные, блестящие, акустические, электрические, и несколько заготовок для скрипок. Всё это собрание вещей валялось в таком беспорядке, что наступить было некуда. В конце комнаты возвышались акустические колонки. Гамма запахов и тишина, такая же, как в студии у Роберта дома.