Страница 34 из 62
Эпизод 14: Утро
Задремали звезды золотые,
Задрожало зеркало затона,
Брезжит свет на заводи речные
И румянит сетку небосклона.
Сергей Есенин «С добрым утром!»
Я не помню, когда мы заснули. Я только помню, как я растаяла в его тепле.
Я вспомнила себя утром. Я спала крепко, без снов. Будто исчезла на время и вернулась вдруг из ниоткуда – новая, полная сил. Вспомнила себя потому, что мои глаза щекотал луч солнца, пробивающийся через плотный занавес окна. Луч был маленький, но настойчивый: тянул и дёргал меня за ресницы, пока я не открыла глаза. Потянувшись в блаженстве, исследовала рукой местность – я лежала одна, укрытая пледом. Отчаянно вытягивая каждую клеточку, сочно зевнула и стекла на пол. Прошла из студии в холл, пытаясь закрепить на себе непослушный халат. В зеркальном стекле двери разглядела донельзя счастливое и лохматое существо: улыбнулась своему отражению и махнула ему рукой.
Холл был залит солнцем. Роберта в холле я не нашла и отправилась наверх на поиски. Но в дверь позвонили. Я машинально повернула к двери и открыла её.
Беззвучный вопль застрял у меня на губах, потому что на пороге стояло невероятно вонючее, серо-зелёное волосатое существо с мизерными глазками и протягивало ко мне мерзкую лапу. Я хотела закричать, позвать Роберта, но не могла. Меня сковывал липкий страх, но не мой, а его – этого монстра, он боялся, но всё равно тянул ко мне лапу. Я пыталась вдохнуть, но густой смрад не давал мне дышать.
Между нами, как по волшебству, очутился Роберт. Он вежливо улыбнулся, поздоровался с ужасающим гостем, что-то забрал у него, потом что-то написал на протянутом листе, поблагодарил его и, наконец, закрыл дверь.
Я же так и стояла, с полуоткрытым ртом.
Роберт обнял меня, дотронувшись губами до моих волос.
– Привет, большеглазая Принцесса.
– Как… как это возможно? Что это было?
Смрад от монстра рассеивался, перебиваемый свежим запахом Роберта, и я смогла дышать.
– Это не «что». Это – кто. Просто почтальон. Он доставил мне посылку.
Роберт был спокоен и держал в руке толстый конверт.
– Ты что не видел? Это же… это же… этот почтальон зелёный и пахнет, как… воняет просто, как…
Роберт утягивал меня за рукав халата вглубь холла.
– Ну, не мылся он, значит, давно, – я невольно улыбнулась его шутке, всё ещё потрясённая.
– Но ты… ты видел?
– Видел, – Роберт положил конверт на стол и, легко приподняв меня, усадил на краешек стола. – Принцесса моя, я всё видел. Это просто почтальон. Ну, согласен, он слегка зеленоват…
– Слегка?
– Пусть не слегка. Лохмат и вонюч. Но он совершенно безобиден. Он сам себя боится, тебя испугался. А испугался потому, что ты его увидела тем, кто он есть. Глаза твои отражают всё! Он увидел, но ничего не понял. Непонятное – страшно.
– Уж точно страшно.
– Вот видишь, если тебе страшно, то представляешь, как страшно ему, бессознательному зелёному?
– Могу догадаться – всё почувствовала.
Роберт молчал и ждал, пока я успокоюсь. Я взяла себя в руки и посмотрела Роберту в глаза.
– Наконец-то, – он улыбнулся. – Приглашаю тебя на завтрак, и…
– Не надо про еду… – меня мутило от запашка почтальона, и я дышала глубже ароматным Робертом, прогоняя тошноту.
– И я никуда из дома не пойду, там эти!
Роберт уточнил:
– Эти?
– Они самые! Монстры! И ты их видишь?
– Вижу.
– Вот как? Почему ты мне вчера не сказал?
– Потому, что у тебя загрузка процессора, – он провел ладонью по моей голове, – и без того была стопроцентная.
– И давно ты их видишь?
– Сколько себя помню.
– Хм… а давно они здесь?
– А ты как думаешь?
(Опачки!)
Кусочки картины складывались. Ответы начали приходить сами.
– Получается, они всегда были?
– Думаю, что да.
– Значит, не было никакого эксперимента?
– Я думаю, что не было. Во всяком случае, именно такого, как тебе представилось.
– Представилось? Весь этот «зоопарк» мне привиделся?
– Нет, не так. Я имею в виду, что для тебя так всё выглядит. Пока так.
– А завтра будет выглядеть по-другому?
– Возможно.
Роберт молчал.
– И всё же: как я здесь очутилась? Это ведь «экспериментаторы» доставили меня к тебе.
– Спасибо им большое, я им несказанно благодарен.
– Но! Если не было эксперимента, и я внезапно увидела, каков этот мир, то кто же меня сюда привёз? Вот ведь путаница! И где здесь настоящая реальность?
– Здесь, – мой Бог коснулся ладонью моей груди у сердца.
Я видела его лицо, юное, красивое, озорное. И как в нём сочеталась озорная юность и невозмутимое спокойствие, граничащая с мудростью? Его спокойствие передавалось мне незримым образом, и ум освобождался от вопросов, но неспешно.
– Роберт, почему я их вижу, почему ты их видишь?
– Просто мы таким зрением обладаем.
– А ты чувствуешь, как они пахнут, какие эмоции они переживают?
– Да.
– А ты кому-нибудь говорил об этом?
– Шутишь?
– Но разве ты не хотел с кем-то поделиться?
– Моя сестра, Роза, она тоже видит. Мы, кстати, двойняшки. Мы по детству делились впечатлениями. Этого было достаточно. Потом потеряло смысл. Всё стало естественным.
– А ваши родители видят?
– Нет.
– А кто-то из твоих знакомых видит?
– Нет. Во всяком случае, никто не признаётся, и я сам не узнаю в них этого.
– А разве можно узнать того, кто видит?
– Но я ведь тебя узнал.
(Вот оно что!)
– А как ты с этим живешь?
– Нормально живу. Я умею управлять моим ви́дением. Если я не хочу видеть – не вижу, не хочу чувствовать – не чувствую. Сложнее с запахами.
– Ой, не напоминай, – я страдальчески сморщила нос – в горле ещё стоял комок.
– Я понимаю тебя, но со временем привыкаешь. Можно просто не дышать иногда, когда…
Мой нос ещё больше выразил неодобрение темы запахов.
– А как ты управляешь? Какая технология?
– Я не знаю. Нет технологии. Точнее я не могу описать её. Не хочу – не вижу. Хочу – вижу. Это скорее так: вижу постоянно, но когда не хочется или нет необходимости, то выключаю.
– Везёт тебе.
– Научишься, подожди. Ты начала видеть внезапно и не так давно, тебя это впечатляет, поэтому трудно управлять. Дай себе время.
– А почему я вдруг начала?
– Разве я могу знать? Я сам задавался этим вопросом о себе. Я додумался до того, что если ты намерен увидеть больше, то будешь видеть больше. Часть тебя сопротивляется такому обширному кругозору, эта часть оберегает твой обыденный разум, но твой обыденный разум сам и добавляет масла в огонь: рисует всякие образы со страшилками, – Роберт улыбнулся, глядя на меня, как на неразумное дитя.
– А ты как их видишь?
– Совсем иначе, чем ты. Кроме запахов и эмоций, которые они переживают. А так – мне даже трудно объяснить. Никаких образов. Я просто чувствую сущность. Ну, то, что представляет собой человек: его намерения, цели, мотивы, желания, страсти, состояния, боль, наслаждение, мысли – всё вместе и сразу. В общем-то, все люди. Но каждым движет какая-то особая идея, вроде смысла существования, и иногда она настолько всепоглощающая, что оставляет мало места для всего иного, что может наполнять человеческую жизнь. Эти идеи – они разные. Не всегда благородные, не всегда… хм… человеческие что ли. Не знаю, как сказать. Люди поглощены этими идеями словно страстями. Я думаю, что пока ты чувствуешь именно эту штуку в виде образов.