Страница 30 из 62
– А ты… Ты мне недоступна. И это волнует.
(Я ликую! Роберт! Прекрати, прекрати сей час же! Ты представить себе не можешь, какие подарки ты мне даришь! У меня кружится голова!)
Чтобы не прыгать от восторга, я держалась за ручку кресла под прикрытием спасительного пледа и усиленно жевала пирожные для сокрытия дикой радости.
– А почему ты так сказал, что страшно хочется узнать, но хочется и страшно? – каких исполинских усилий воли мне стоит непринужденно спрашивать его.
Естественно, он засмеялся. И я знаю причину. Он сколько угодно мог услаждать мои уши о моей загадочности, но мне понятно, что он видел, как мне приятно, и как я стараюсь ему этого не показывать. Уж не знаю, какую он загадку во мне разгадать не мог, но мои пылающие щёки он видел, потому и смеялся. И с удовольствием. Ему нравилось моё смущение: я тоже кое-что в тебе вижу, о, мой Молодой Бог!
– Попробую объяснить. Это как в детстве, в день рождения ждёшь подарков, а сам за полгода вперед родителям и всем возможным дарителям уши заговорил, что хочешь получить вот такую большую красную радиоуправляемую машину. Встаёшь пораньше утром, пока все спят, и знаешь, что рядом лежит заказанный подарок, который ты выпрашивал, и ещё знаешь… ну, веришь, что в подарке есть сюрприз, и он неожиданный, неизвестный, и заглянуть страшно, потому что превосходит ожидания. Волшебно так… знаешь… вот и страшно от переполненности и предвосхищения. Понимаешь?
(Ещё как понимаю! Сама сижу и боюсь!)
– Так ты меня чего – заказал? – ляпнула я.
И вновь взрыв его смеха.
Он сидит рядом, веселится от души, такой долгожданный, знакомый и незнакомый, я его привлекаю, я для него интересна, он пробует меня разгадать, и не может. Мы – загадка друг для друга, и понимаем это.
– Я хочу спросить тебя, – он подвинулся ближе.
– Кто ты?
(Сама рада бы узнать.)
– И откуда ты?
(И этого я не знаю.)
– Ты задал очень сложные вопросы…
Эти вопросы меня интересовали больше всего, и я искала, искала ответы на них всю жизнь и не могла найти. Что сказать ему?
– Могу ответить на второй вопрос.
Я с серьёзным видом наклонилась к нему через столик, и прошептала, по-шпионски посмотрев по сторонам:
– Я, конечно, скажу тебе, откуда я.
Он весь – внимание. Я вся – торжественность.
– Я оттуда, со стены… – таинственно шепчу, едва слышно.
Складочка между бровей стала глубокой, он секунду обдумывал мои слова, и понял, что я его разыграла.
– И как с тобой серьёзно разговаривать?
– А никак. Я – не серьёзная ни разу.
– Предполагаю – и того хуже?
– Верно!
– И?
– А… безответственная разгильдяйка, непредсказуемая, ничего святого. Видимо, и умом не здоровая, и память моя повреждена. Такая вот краткая характеристика.
– Да, судя по тому, что ты рассказываешь страшные истории и по стенам ночами гуляешь – кое-что сходится. С тобой, наверное, опасно связываться?
– Поздно. Уже связался. В конце концов, это не я упала тебе в руки, это ты меня поймал. Потому – наслаждайся уловом.
– Именно этим и занимаюсь, и рад, что поймал.
Он опять смотрит в мои глаза. Он опять со мной это делает!
– Вот что, Роберт. Если ты будешь так смотреть на меня, я буду всё время смущаться и…
– Хорошо, – перебивает, – впредь я буду надевать тёмные очки. Но обещать не смотреть на тебя никак не могу.
– Впредь. А сегодня, получается, я обречена?
– Выходит, так.
– Ладно, попробую совладать с собой, – бормочу я.
Роберт улыбается и молчит, не отводя взгляда, словно ждёт продолжения моего рассказа обо мне. Я продолжаю.
– Всё это весело. Но это мне сейчас весело.
(Молодые Боги и шоколадные пирожные мастерски делают своё дело.)
– Вчера мне было не до шуток.
– Я заметил.
– Да?
– По твоим глазам.
– И что они?
– Такие… большие… – Роберт артистично изобразил величину моих вчерашних глаз.
– Смейся-смейся.
Роберт пытается сделать серьёзное лицо. Безуспешно. Он милый, и я любуюсь им.
– С учётом того, что я пережила…
Я замолчала. Мне казалось, что ничего не было: ни монстров, ни иных злоключений, даже прошлая жизнь поблекла и потеряла смысл. Всё то – мелочи, которые незначительны по сравнению с возможностью быть рядом с ним.
– Мне здорово повезло, что я тебя встретила. Если бы не ты, куда бы я пошла и что бы со мной стало? Сидела бы в тёмном углу и дрожала бы от неизвестности. А сегодня мне кажется, что мне приснился дурной сон. Я и сейчас ничего не знаю, но неизвестность эта иного рода.
Тут я заметила, что Роберт больше не улыбается, но безотрывно и мягко смотрит на меня.
– Так вот, это мне повезло с тобой, а тебе со мной – не очень.
– Почему так считаешь?
– Потому что тебе придётся со мной возиться. Мне некуда идти, мне нечего делать, я и не знаю, что мне делать, хуже того – не знаю как дальше жить.
– Глобально…
– Конечно, глобально. У меня мозги набекрень, а ты здесь единственный, кого я знаю и…
– Я готов ко всему! Всё это, к тому же, интересно. Поэтому давай договоримся, что нам друг с другом повезло, и начнём разбираться вместе – как жить дальше, – тон его голоса был спокойным и убедительным.
– И как?
– Как дальше жить?
– Да.
– Разумеется – хорошо, – он подмигнул мне.
– Я совершенно не против, но, если нагрянут эти…
– Не думаю.
– Ты мне не веришь?
Роберт молчал.
– Я сама себе не верю. Лучше бы это и в правду было плодом моего воспалённого ума.
– Я тебе верю, и я говорил тебе об том. И с твоим умом всё в порядке. Я верю, даже знаю наверняка, что ты их видишь.
– Ты хочешь сказать… – у меня перехватило дыхание от поразительной догадки. Вся жизнь снова переворачивалась с ног на голову.
Я поделилась с Робертом смутным соображением, похожим на лёгкие мазки акварелью, ещё без структуры:
– Значит ли это, что я их вижу, а другие – не видят? Ты это имеешь в виду?
Роберт кивнул едва заметно.
– В таком случае, диагноз моей болезни очевиден.
– С тобой всё в порядке, не сомневайся.
– Тогда я ничего не понимаю. Как же эксперимент? Как давно он продолжается? Почему я их сейчас не вижу? Или их здесь нет? А ты их видишь? И почему они не появятся? Откуда ты знаешь?
– Нет, нет, нет! Так не пойдет. Слишком много вопросов сразу.
– Не поверишь, у меня вопросов куда больше.
– И этому я верю. Давай попробуем разобраться по порядку.
Ну и каша у меня в голове творится.
– Хм… По порядку… Мои вопросы беспорядочны и не укладываются в стройный ряд. Их много и все важные.
– Это нормальная женская логика – много всего, всё важное, и всё в одной большой куче. Со временем разберёшь, если захочешь.
– Хорошо, – я попыталась создать некое подобие порядка из бесчисленных вопросов. Не получилось. И я выбрала самый значимый для выживания:
– Почему ты считаешь, что они здесь не появятся?
– Пока просто поверь мне и ни о чём не волнуйся.
Ничего на свете не внушает мне такого доверия, чем его взгляд. Ничего на свете для меня не может быть убедительней его голоса.
– Ты обещаешь? – спросила для удовольствия, чтобы ещё раз услышать его уверенный голос.
– Я тебе обещаю – они не появятся.
Чуть позже он сказал:
– Но я не могу обещать, что я объясню тебе всё, о чём ты спрашиваешь, тем более, сегодня. Дай мне немного времени. Я просто не знаю, как объяснить некоторые… ээм… явления.