Страница 16 из 18
Казалось бы, КПРФ должны были создать люди, на дух не приемлющие гражданскую импотентность бывших членов КПСС, люди, которые на печальном опыте ее должны были проникнуться глубочайшим чувством личной ответственности за судьбу вновь образованной политической организации, за поведение ее лидеров, за адекватность лозунгов и практических шагов всех членов партии – снизу доверху. КПРФ должна была стать партией подлинных бойцов за интересы трудящихся масс, действительно стать умом, честью и совестью трудового народа, ведущей бескомпромиссную борьбу с воровским режимом. Только открытая и решительная борьба с антинародным режимом могла бы воодушевить обобранный трудовой люд на постоянную политическую и материальную поддержку своего политического авангарда, поддерживать обоюдную надежду на неизбежную победу над своими притеснителями.
Разумеется, бескомпромиссная борьба партии с врагами Родины вызвала бы град всевозможных ударов со стороны криминальной власти. Но, объединяясь в политическую партию (не партию пива!), ставящую цель перехвата власти, ее члены, думаю, не строили иллюзий быть засыпанными своими противниками пряниками. И чем больше ударов сыпалось бы на партию, тем большими любовью и уважением пользовалась бы она среди трудящихся, которые бы воочию убеждались: страдают физически и морально не только они, но и партия, отстаивающая их интересы. Совместно переживаемые страдания сплачивают, единят. И это был бы не тот мнимый синтез «Народ и партия – едины!» времен господства КПСС, а единение, рожденное совместной борьбой. Тогда и люди сами искали бы встречи с партией, что они не одиноки, их услышат и поймут. Это подлинное единение партии и народа бодрило бы и тех, и других, умножая общее мужество и веру в победу. К сожалению, такого единения не состоялось. Прорвавшись в Думу, партийное руководство основной упор в своей деятельности сделало на «парламентскую вермишель», на расширение своего присутствия в парламенте. Вне его работа была в основном сведена к борьбе за голоса избирателей во время предвыборных кампаний.
Как реагировала на это грехопадение партия? Вместо естественной реакции возмущения, высказывания решительного недоверия своим лидерам, согласившимся из рук разрушителя Отечества даже принять орден (Селезнев, 1997 год), попытки замены их на более принципиальных борцов с антинародным режимом партия заняла позицию молчаливого согласия. Не осмелившись дать принципиальную оценку своему партавангарду, партия сама стала нравственно опускаться. Что сдерживало рядовую партийную массу от выдвижения ею требований партийному руководству сменить тактику соглашательства на тактику боевой наступательной борьбы с преступным режимом, не останавливаясь даже перед роспуском Думы?
Обычным контраргументом Зюганова на обвинения по адресу его «ватных» ударов по кремлевской физиономии являются рассуждения типа: «Если бы мы заняли неуступчивую позицию в Думе по отношению к правительству, Ельцин бы разогнал Думу и за период отсутствия наиздавал бы указов, на основании которых Россию разворовали бы, армию добили…» и т. п. И этот флер разносился его трубадурами по всей России. Но идеологи соглашательства замалчивают тот факт, что сидение коммунистов в Думе (1994–1999 годы) не помешало Ельцину и К° грабить природные богатства России, разрушать экономику, выводить по 20–30 миллиардов долларов ежегодно за границу, раздевать и разоружать армию и флот (трагедия подлодки «Курск», пожар Останкинской телебашни – как следствие этого грабежа), рушить социалку и т. д. А принятием закона «О разделе продукции» коммунисты еще и сами способствовали разграблению народных богатств.
Комфракция всегда избегала лобового столкновения с режимом, годами сея среди трудящихся масс чувства смятения, недоумения, неуверенности и безысходности. Вечное отступление деморализует армию, и фракция своей многолетней соглашательской деятельностью достигла немалых успехов в ослаблении морального духа трудящихся. Поэтому она и вхожа в кремлевские кабинеты, ибо там знают, что комфракция – «революционер» предсказуемый, ответственный… перед властью, выбирает только «подушечные» протесты, хотя иногда и разражается площадной бранью; но это не страшно, правилами Большой Игры допускается. В наиболее масштабном классовом столкновении после 1993 года – «рельсовой войне» 1998 года – КПРФ практически не участвовала, самоустранилась, что в громадной степени ослабило натиск трудовых коллективов на режим, а ведь какая была реальная возможность на базе комфракции создать штаб по координации всех протестных действий в накаленной ненавистью к режиму стране. Но благодаря трусливой позиции лидеров «не раскачивать лодку» партия в целом существенной помощи бастующим рабочим не оказала. И эту позицию партии в целом необходимо объективно охарактеризовать как негласную унию с режимом. Миллионы людей видят хватательный инстинкт новоявленных «народолюбцев» (обросли бесплатными московскими квартирами, министерскими пенсиями, депутатскими привилегиями и т. д.) и потому не делают принципиального различия между коммунистами и прочим правым думским сбродом. «За кого голосовать? Они все там гребут под себя!» – вопиет обыватель и голосует ногами. Выборы любого уровня вызывают у людей уже рвотный рефлекс, настолько депутатами любых партий они опошлены. 35–40 % избирателей не участвуют даже в парламентских и президентских кампаниях. Про местные (внутриобластные) и говорить стыдно: максимум 20–40 %. Таковы плоды соглашательской деятельности думской компартии.
Могут спросить: «А почему же все-таки миллионы людей голосуют за Зюганова и КПРФ?» Потому, во-первых, что свежа еще память у людей о жизни при власти коммунистов, при которых последние 20–25 лет жилось относительно сносно, существовали определенные немалые социальные гарантии, которых нет сегодня; не было разгула преступности и т. д. Во-вторых, для многих другие политические лидеры и партии еще хуже. Зюганов знает, что значительная часть населения «заражена левизной» (чему способствуют людоедские «реформанства» деморателей), и спекулирует на этом, совершенно не желая менять тактику своих отношений с властью.
В чем причины падения КПРФ? Некоторые из них были озвучены участниками дискуссии в «ЭГ», например, отсутствие в широких масштабах в партии критики и самокритики. Критика зажимается, неугодным не дают слова на партийных форумах, их выталкивают на периферию партийной деятельности. Меня же особенно возмущает тот факт, что к этим чрезвычайно негативным явлениям, в конечном итоге погубившим КПСС, партийные массы относятся весьма примирительно, тем самым потворствуя партбюрократам и далее нарушать партдисциплину. Вместо массового возмущения – массовое молчание. Вместо массового переизбрания завравшихся партбоссов партмассы вновь и вновь оставляют их в тех же креслах и делегируют в рабочие парторганы всех уровней. Это свидетельство массового снижения моральных требований к себе и своим начальникам, массового отравления партии ядом равнодушия к публичной оценке деятельности партии в обществе, отравления ядом коллективной безответственности за поступки своих руководителей и партии в целом.
Не так давно эти язвы сожрали КПСС. Почему история повторяется? По причине генетической преемственности. Как известно, членский состав КПРФ в основном состоит из бывших членов КПСС и унаследовал от нее все «родимые пятна». Да и увеличившийся на десяток лет возраст (средний 60–62 года) не прибавил здоровья – ни физического, ни, что особенно важно, духовного. Менталитет бывших членов КПСС, ставших сегодня членами КПРФ, не претерпел качественных изменений и давит на них тяжким грузом, не позволяя им преобразиться «из савлов в павлов». Все это обусловило их чрезвычайно низкие политические и нравственные требования к себе и своим руководителям.
Высокие требования могут вырасти только при постоянном повышении самообразования, при постоянном общении с серьезной литературой: социологической, исторической, экономической и пр. К сожалению, мировоззренческая оснащенность массового члена КПРФ характеризуется идеологической кашей. На такой основе Личности, Гражданина, Борца за права человека, трудящегося не сформируешь… «Культурного цемента» недостаточно. Как у Ленина: коммунистом может стать лишь тот, кто освоит предшествующую культуру человечества. И опять же Ленин: лучше меньше, да лучше.