Титус Кроу

— И для нас, — добавил де Мариньи. — Из-за часов, конечно. Часы — творение Старших Богов, и для мира сновидений они чужеродны.

— Ну, часы чужеродны, это да, — кивнул Титус Кроу, и между его бровей залегла упрямая морщина. — Но они невероятно изобретательны. Вряд ли эта стена остановит нас надолго, Анри.

— Титус, я не понимаю…

— Послушай, друг мой. Когда я находился внутри этих часов, мне удалось уйти от жуткого притяжения черной дыры в пространстве, от всеядного уродства природы, бежать от которого не способен даже свет. И я сумел сбежать, не облетая вокруг Черной Дыры, а просто… удаляясь от нее. Видишь ли, часы времен — это не просто пространственно-временная машина, но еще и портал между промежуточными измерениями. Доказательство моего утверждения зиждется на элементарном факте: в данный момент часы находятся здесь, в мире сновидений, и ты самолично пользовался ими для странствий из одного измерения в другое, Анри. Потому что мир сновидений, в конце концов, всего лишь параллельное измерение, существующее на уровне, сравнимом с подсознанием человека.

Но я не только удрал от Черной Дыры. Мне удалось благополучно проникнуть в тюремное измерение Йог-Сотхота, Обитателя Порога, удалось и столь же благополучно выбраться оттуда. А между прочим, туда не способны проникать даже Великие Мысли Кхтанида. Да, а оттуда я отправился прямиком в Элизию! Так что часы времен перемещаются между измерениями так же легко, как через пространство и время! — Титус Кроу немного помолчал. — Однако времени мы с тобой уже истратили немало, так что теперь давай посмотрим, как себя покажут часы времен.

В следующие десять минут Титус Кроу занимался тем, что уводил часы времен в одно параллельное измерение за другим. Он пользовался этой полуразумной машиной так, что это смутило бы даже самих Старших Богов. Де Мариньи с изумлением и восторгом наблюдал за видами, открывавшимися ему через сканеры. Некоторые из плоскостей бытия представляли собой мрачные, наполненные темными газами пространства, где неведомым образом передвигались какие-то смутные силуэты. В других буйствовали первозданные краски, и, казалось, кроме этих красок, там ничего не существовало. В еще двух измерениях де Мариньи увидел четко очерченные геометрические фигуры, но Кроу постарался побыстрее покинуть эти пространства. Наверное, его напугал интерес, проявленный некоторыми фигурами к часам времен.

Но больше всего де Мариньи изумило то, что в некоторых из этих параллельных измерений барьер, окружавший Илек-Вад, — а вернее, барьеры, находившиеся в аналогичном месте в других пространствах и временах, — были не только ощутимы, но и видимы. В одном измерении барьер был виден через сканеры в виде огромной мерцающей, серебристой сферы, в другом — в виде полупрозрачной пирамиды невероятных размеров. Но как бы ни выглядела эта стена, одно оставалось неизменным: во всех измерениях она была непроницаема для часов времен.

Но вот Титус Кроу проник в очередное измерение, и друзья оказались внутри багряного свечения, внутрь которого тут и там пробивались лучи зеленого света, не сталкиваясь между собой. Титус издал победный крик.

— Вот они, Анри! Вот врата, через которые мы попадем в Илек-Вад! В этом субизмерении барьера не существует! Сканеры его не регистрируют! Мы просто двигаемся вперед — физически, вот так… — Чужая вселенная за бортом часов времен начала быстро вращаться. — А теперь мы скользнем через параллельные измерения в мир сновидений!

Потом был калейдоскоп ярчайших красок, силуэтов и движений. Титус Кроу вел часы времен боком через десяток взаимопересекающихся плоскостей бытия. И вот наконец друзья вновь очутились над поверхностью Сумеречного моря. Все выглядело в точности, как раньше, но теперь они двигались к Илек-Ваду и сумели пересечь линию на расстоянии десяти миль от города. Линию невидимой преграды.

Впереди, внизу, стал хорошо виден Илек-Вад, сказочный город башен, куполов и замков, поднимавшихся над полыми обсидиановыми утесами величественного вулканического мыса, обрывавшегося в море, в водах которого неустанно трудились Гнорри. Послеполуденное солнце озаряло Илек-Вад, сверкало в окнах, отбрасывало блики от полированных металлических статуй. На площадях и в садах собирались толпы ярко одетых горожан, которые с изумлением наблюдали за приближением странного летучего предмета.

Когда они подлетели еще ближе к городу, внимание де Мариньи привлекло нечто наподобие огромного зеркала, установленного на самом краю обсидианового мыса. У подножия этого устройства, служившего, похоже, чем-то наподобие контрольно-пропускного пункта, суетились два солдата в шлемах. Затем по всей границе города, в крепостных стенах, одновременно открылись отверстия, и из этих отверстий выехало еще несколько огромных зеркал.

— Титус, — неуверенно произнес де Мариньи, — как-то мне это не…

Но он не успел договорить. Илек-Вад вдруг исчез за слепящей вспышкой света, рванувшегося вверх от большущих зеркал. Город при этом ни капельки не пострадал. Вспышка исчезла так же стремительно, как появилась, но в следующее мгновение возникла вновь. Гигантские зеркала испустили мощные лучи света.

Теперь ответ был очевиден, и Кроу озвучил недосказанную де Мариньи мысль:

— Эти штуки — оружие, Анри! — вскричал Титус. — Проклятье, они стреляют в нас!

2. Воеводы мира сновидений

Раз пять или шесть корпус часов времен попадал в перекрестье слепящих лучей, исходивших от зеркальных батарей Илек-Вада, и только потом изумленный и озадаченный Титус Кроу додумался до того, что от этих лучей стоит уклониться. Правда, к этому времени стало ясно, что лучи от зеркал никакого вреда часам причинить не могут.

Отряды солдат, управлявших рефракторами, это тоже заметили, и через несколько мгновений город был накрыт мерцающим красноватым куполом, испускавшим явно физическую энергию.

— Без толку, друзья хорошие, — ухмыльнулся Кроу. — И это нас тоже не остановит.

Он повел часы времен вперед, и они преодолели искрящуюся преграду так, словно ее не существовало.

Титус Кроу повел часы в самое сердце города. Теперь он управлял своим чудесным судном медленно и осторожно, чтобы не чересчур напугать обитателей Илек-Вада. Наконец, зависнув над несколькими садами главного дворца, он опустил часы на землю между звенящими фонтанами и экзотическими цветущими кустами.

Вскоре после этого из новых построек, похожих на казармы, выбежало не меньше тысячи солдат в легкой броне и блестящих металлических шлемах. Они заняли оборонительные позиции. Солдаты были вооружены мечами и закрывались щитами, каждый из которых представлял собой маленькое зеркало-рефрактор. Никто из воинов не решился подойти к часам времен ближе, чем на тридцать-сорок футов, и как только они закрылись щитами, то сразу остановились. Кроу и де Мариньи пока что радовались тому, что внутри своего волшебного судна они в полной безопасности. Они ждали развития событий… и вскоре дождались.

В сопровождении пары дюжин личных охранников из дворца вышел странный человек — стройный, в роскошном одеянии из серебряной и золотой парчи. Окружавшие его воины явно были уроженцами Илек-Вада и столь же явно были специально отобраны для такой службы. Но хотя они все ростом были намного выше среднего обитателя мира сновидений, на голову выше любого из них и шире в плечах был тот человек, которого они сопровождали.

— Этот мужчина… — произнес де Мариньи. — Он такого же роста, как я. Но молод он… или стар. Никак не могу понять. И конечно же он…

— Родом из мира бодрствования? — подсказал Титус Кроу и сам ответил: — Да, это так, Анри. И если только я сильно не ошибаюсь, нам оказана великая честь. О да, видишь? Он узнаёт часы времен! И должен узнать, потому что пользовался ими задолго до того, как я узнал об их существовании.

— Рэндольф Картер! — Де Мариньи все понял и кивнул. С восторгом и изумлением он выговорил: — Картер, король Илек-Вада!