Титус Кроу

Даже произнося эти слова, колосс не выказал никаких эмоций, тон его голоса продолжал оставаться безжизненным.

— Если отродья Ктулху совершили с тобой такое, тогда Ктулху твой враг не менее, чем мой! — вскричал Кроу. — А ты отдал себя в услужение ему, стал его рабом. Я бы скорее умер, чем стал рабом Ктулху, и буду сражаться, пока во мне есть жизнь!

Страж Клетки отвечал:

— О, и об этом Они тоже позаботились. Я тоже мог бы сражаться, тоже мог предпочесть смерть такому бытию, которое Они уготовали для меня, — если бы Они не усилили вдесятеро мой человеческий инстинкт самосохранения. У меня осталось только неудержимое желание выжить, а чтобы выжить, я обязан повиноваться.

С этими словами бледнокожий колосс наклонился и сгреб Титуса Кроу в кулак, когда тот и пальцем пошевелить не успел. Кроу принялся колошматить ятаганом по могучей деснице, но Страж Клетки оставался бесчувственным к его ударам, и кровь не текла из его мертвой плоти.

— Теперь, — продолжал Страж, — прекрати свои бесплодные попытки обрести волю и скажи мне, кто ты такой и почему так сильно отличаешься от других людей. Для смертного сновидца ты наделен фантастической силой. Какой-то ты странный.

— А если я тебе обо всем этом расскажу, ты освободишь женщину?

— Нет, нет. И ты, и она должны спуститься вниз, в царство кошмара. Там, в этой яме, где работают и стучат Моторы Ужаса, ваши души станут питать самые мрачные сны Великих Старейшин, а те кошмары, которые Они насылают видящим сны людям, будут еще ужаснее.

— Тогда я не стану говорить с тобой. А говорить я буду только с… Ньярлатотепом! — в отчаянии выкрикнул Титус Кроу.

— С Ньярлатотепом? — вопрос Стража Клетки прозвучал без эмоций, но с долей недоверчивости. — Какое тебе дело до Ньярлатотепа — почему ты думаешь, что Великому Вестнику есть какое-то дело до тебя?

— Он желает… Он желает нас видеть, — настойчиво произнес Кроу. — Зачем — я не знаю.

— Если ты говоришь правду, значит, я не ошибаюсь и ты действительно человек особенный. Я тебе верю.

Сказав это, Страж Клетки поднял вверх огромную белую руку и поманил к себе гигантского упыря. Тот немедленно опустился и сел на плечо своего повелителя, крепко сжимая в когтях брыкающуюся Тианию.

— Я способен, — изрек Страж Клетки, — общаться с Ними, спящими беспамятным сном. Быть может, Они отправят Ньярлатотепа прямо сюда, повидаться с тобой.

— Нет! — выдохнул Кроу.

— О? Так ты солгал, значит?

— Нет, но…

— Но ты действительно хочешь повстречаться с Ньярлатотепом? Понятно. Тебе не нравятся его планы на ваш счет. Я пообщаюсь с Ними. Но пока что мой фамилиар должен сделать свою работу. Видишь ли, ты освободил всех моих пленников. Они бежали через дыру, которую ты проделал в клетке.

Кроу скосил глаза вниз и увидел, что Страж не лжет. Последний из беглецов поспешно переваливал через вершину большого бархана. Вскоре он скрылся из виду. Страж дал знак гигантскому упырю. Тиания выпала из его разжавшихся когтей, с испуганным криком пролетела вдоль белесой груди колосса и рухнула ему на колени.

Страж Клетки усадил себе на колени и Титуса Кроу, но в это самое мгновение, когда гигантский упырь замахал крыльями и помчался вдогонку за беглецами, произошло нечто невероятное!

7. Сны больного сознания

С небес, выше белесого горизонта, над барханами, по гигантскому упырю ударил луч чистейшего белого света, и одно его темно-серое крыло распалось на крошечные частички, превратившиеся в дымку. Луч сразу исчез, и источник его остался невидимым, а покалеченный упырь отлетел назад и завертелся над воронкой кратера. Пролетев через поднимающиеся вверх концентрические кольца не то дыма, не то пара, упырь ударился о стенку кратера, стал подобен кому рваного тряпья и вскоре исчез в бездне. Ни звука не издал этот монстр, улетая в преисподнюю ночных кошмаров.

— Что бы это такое ни было, — произнес Страж Клетки, — мне это явно не на пользу. Похоже, кто-то пытается спасти вас или уничтожить меня — а может быть, и то, и другое. Если намерение заключается в том, чтобы спасти вас, сначала надо уничтожить меня. Поэтому я не предоставлю вашему возможному спасителю такой возможности!

Произнося эти слова, колосс сжал Титуса и Тианию в одной могучей ручище и поднял их высоко над воронкой кратера. И тут вновь появился белый луч и ударил гиганта прямо в грудь.

Страж вскочил на ноги и зашатался у края кратера. Его странные глаза стали огромными, а из его пробитой и закопченной груди донеслись глубинные, странные хрипы. Он медленно разжал пальцы занесенной над ямой руки. Пленникам пришлось поспешно карабкаться вверх. Они уселись на тыльной стороне ладони и, обнявшись, крепко прижались друг к другу.

— Если оно снова ударит в меня, кто бы или что бы это ни было, то удар придется по всем нам, — проговорил Страж голосом, в котором послышалась боль, но эмоций по-прежнему не было. — Ибо вы упадете в яму вместе со мной, вот только вы окажетесь в самом глубоком чистилище. Понимаете? Мой инстинкт самосохранения…

Теперь часы времен стали видны отчетливо. Они описывали большие круги в вышине над клеткой и ее Стражем. Титус Кроу знал, что только Анри-Лоран де Мариньи мог управлять машиной, и пока он следил за кружением часов времен, в его сердце затеплилась надежда. Страж Клетки проследил за взглядом Кроу и спросил:

— Что это за устройство?

— В данный момент — оружие, — ответил Кроу. — Из мира бодрствования. Оружие для борьбы со всеми Божествами Цикла Ктулху и их приспешниками!

— А ты… еще необычнее, чем я думал, сновидец, — проговорил колосс срывающимся голосом, в котором стало слышаться глухое потрескивание. Казалось где-то вдалеке грохочет гром. Его огромная рука, на которой сидели Титус Кроу и Тиания, сильно задрожала. Титусу и его подруге пришлось поспешно улечься ничком и обхватить большущие пальцы.

Внезапно Страж Клетки рухнул на колени, и пол пещеры содрогнулся в то мгновение, когда на песок надавили несколько тонн веса колосса. При этом он все еще держал вытянутую руку над жерлом огромной воронки. Часы времен замерли в воздухе. Их циферблат был повернут к фантастической сцене внизу.

Там, на краю инфернальной воронки, из жуткой глотки которой то и дело извергались кольца пара, стоял на коленях Страж Клетки. Он явно был ранен не на шутку. Кроу и Тиания отчаянно держались за его гигантские пальцы, а великан дрожал и раскачивался вперед и назад. Опустевшая клетка рядом с ним стала похожа на ловушку для омаров, сплетенную из блестящих и изъеденных серой ржавчиной прутьев. Во все стороны простирался ослепительно белый, стерильный песок. Часы времен немного опустились, приблизились к Стражу и снова застыли в неподвижности.

— Я думаю, — послышался надтреснутый голос Стража Клетки, и это заставило Кроу отвести взгляд от часов времен, — что как бы прекрасна ни была странная красота твоей женщины, сновидец, ты куда более важен для мироздания. А поскольку это так, то я сейчас брошу ее в преисподнюю кошмаров, а тебя приберегу на потом. Но если только ты не велишь своему воздушному оружию убраться, ты непременно последуешь за ней.

— Если ты дашь ей упасть, — прокричал Кроу голосом, полным ужаса, гнева и отчаяния, — я немедленно прикажу убить тебя!

— И себя?

Кроу понял, что имеет в виду Страж Клетки: если белый луч убьет его, тогда Кроу упадет с его руки в яму. Он ответил:

— И меня.

— Блефуешь.

Страж Клетки придвинул к левой руке правую и протянул к Тиании большой и указательный пальцы. Красавица в отчаянии обхватила руками возлюбленного.

— Стой! — Титус Кроу начал бить по пальцам Стража ятаганом, что было совершенно бесполезно. — Даже если бы я блефовал, как же быть с Ньярлатотепом? Он хочет нас видеть. Ты забыл? Даже если ты не лишишься своей жалкой жизни — если мое оружие из мира бодрствования не сумеет тебя убить, — как ты объяснишь мою гибель и гибель моей женщины своим господам?