Страница 3 из 5
Закончив свою речь, женщина затушила сигарету и допила второй бокал вина.
Девушка смотрела на нее своими черными глазами. Она сжимала зубы, оголив их каким-то нечеловеческим оскалом. Она закричала и стукнула рукой по столу.
– Почему мне так больно? – кричала она, схватившись за скатерть.
День пролетел. К вечеру зал наполнился голодными людьми.
– Что с тобой? – послышалось за спиной. Кто-то тронул ее за плечо, и она вздрогнула.
– Что? – она обернулась и увидела официантку, которая стояла перед ней с круглыми глазами.
– Что с тобой? Ты уже полчаса стоишь как вкопанная и плачешь. Хочешь, чтоб тебя уволили? Между прочим, они тебя не видят только потому, что ругаются, – официантка указала рукой на женщину и мужчину, которые сидели за центральным столом. Там сегодня утром сидела и она.
– Я просто кое-что вспомнила, – она очнулась от своего драматического воспоминания и вытерла слезы.
– Умойся! Я постою за тебя, – официантка вытолкнула девушку из-за стойки рецепции.
Она прошла в уборную и, взглянув на себя в зеркало, ужаснулась. Что ее напугало?
Она видела свое измученное лицо и пустой взгляд с темными кругами под глазами. Душевное страдание и боль печатали морщины вокруг губ. Дыхание участилось, и слезы снова вырвались из нее жалким стоном. Она вовлеклась в игру, от которой больно было только ей. В этом треугольнике непонятных чувств и эмоций ее разрывало холодное и колючее страдание. Она любила их. Женщину, которая вот уже несколько лет заменяла ей мать и мужчину, который разглядел в ней красоту. Вся эта история была ее личным сериалом, ее кнутом и пряником, ее раем и адом. Работать в их семейном ресторане, став почти членом семьи и став почти стенами этого ресторана, было для нее ошейником и цепью. И это заточение она сама себе устроила в наказание за то, что не смогла спасти свою мать, которая покончила с собой из-за бесконечных измен второго мужа. Девушке нравилось страдать и лить слезы, пропуская радостную жизнь сквозь пальцы. Она привыкла к этому с детства. После смерти матери отчим стал позволять себе еще больше в отношении молоденькой падчерицы. Она сбежала от него и мучила себя виной за то, в чем не было ее вины. Она хлестала себя по сердцу своей выдуманной любовью к чужому мужу. К мужу той, которая стала для нее лучшим другом, которая дала ей работу и вытащила из нищеты. Все, что она делала, не имело смысла. Пустота и тишина. Все исчезло. И она сама будто растворялась в стенах этого ресторана. Зеркало размывало ее изображение. Или она теряла сознание.
– Ну как она? – спросила взрослая женщина в безразмерном черном платье.
– Обычный обморок и беременность! – ответил доктор, не поднимая глаз с анализов на планшете.
– Что? – переспросила женщина.
– Она беременна! – сказал доктор и улыбнулся. – Ваша дочь беременна.
– Это не… – женщина оборвала свою фразу и отвернулась к окну, пытаясь сдержать слезы.
Преступление
– Я полностью признаю свою вину и отдаю себя в руки закона.
Она не сопротивлялась полицейскому, который защелкнул наручники на ее руках. Совершенно спокойная, она покорно исполняла все указания тех, кто пришел ее пленить. Белая рубашка, мокрая от крови, выправилась из юбки и болталась на ней как грязная тряпка. Лицо и шея, еще разгоряченные от гнева и ярости, были влажными от пота. Она потребовала адвоката и попросила, чтобы сообщили ее родителям как можно деликатнее. Она понимала, что такие новости не могут быть деликатными, но этими просьбами она будто пыталась казаться той благородной служительницей человечеству, которой она была всего несколько часов назад.
– Зачем вы сделали это? – спросил рыжий мужчина в деловом костюме и красном галстуке.
– Довольно безвкусно и неуважительно носить красный галстук в такой день и по такому поводу, – говорила она тихо, почти шепотом.
– Нам нужно обсуждать ваше дело, а не мой стиль, – криво улыбался адвокат.
– У вас нет стиля, сударь, – усмехнулась она.
Он молчал в ожидании ответа на свой вопрос.
– Верность, – вдруг сказала она.
– Что? – переспросил адвокат.
– Есть много всяких мыслей и книг об этом. Только все это ложь.
Она сидела в наручниках и в серой тюремной форме, совсем не двигаясь. Казалось, что ее тело онемело, и только губы двигались, произнося слова с непоколебимым спокойствием. Темные волосы были аккуратно собраны в пучок на затылке, а синие глаза стали немного светлее. Она выглядела абсолютно здоровой и свежей. Не было никаких признаков страдания. Алые губы были влажными, а кожа сияла, будто она только что вышла от косметолога.
– Верность выдумали, – вдруг заявила она, – придумали как религию, чтобы управлять людьми. Я уверена, что в давние времена люди любили друг друга без понятий верности или измены. Они просто были с тем, с кем было хорошо в конкретный момент. А может и со всеми сразу. Или ни с кем.
Она замолчала и закрыла глаза.
– Если вы так рассуждаете, то зачем вы это сделали? – продолжал адвокат.
– Я думала, что смогу делить его с кем-то. Я хотела понять природу истины. Я пыталась понимать его и уважать его суть. Мужчины, знаете ли, не меняются. Когда мы поженились, он зачем то пообещал, что никогда не изменит мне. Хотя я знала о нем все. И поэтому его обещание было смешным. Я попросила его тогда, чтобы он не изменял себе, в первую очередь, и чтобы всегда был честен со мной. Он понял меня. Я видела это. И вы знаете, я прощала ему все измены. Так называемые измены! Я старалась сохранять в себе убеждение, что все это нормально и нет повода для беспокойства. Мужчины полигамны, говорила я себе. Я уверяла себя, что нужно быть понимающей женой как какая-нибудь европейская королева. Судя по книгам, которые я читала, они часто сами выбирали любовниц для своих мужей – королей. И в наше время я встречала такие семьи. Я хотела быть не такой как все. Хотела быть мудрой. Но я только такой казалась.
Она протянула руку к стакану с водой и продолжала.
– Каждый раз это была какая-то новая девица. И все они были на раз. Я не беспокоилась и иногда даже презервативы ему в бардачок складывала. В глубине души я наделялась, что он их выбрасывает. Но я знала, что он использует их. И довольно часто.
Она выпила полстакана воды и посмотрела адвокату в глаза.
– У вас есть жена?
– Нет.
– Я рада. Вам некого огорчать. Сейчас редко встретишь адекватную свободомыслящую даму.
Молодая женщина села в первоначальную позу и продолжала свой рассказ.
– Я знаю каждую девушку, с которой он спал. У нас была с ним договоренность. Ведь он обещал быть честным. Если мы встречали где-нибудь одну из его «одноразовых» девиц, он определенным образом кивал в ее сторону. Так я могла оградить себя от дурного окружения. Ведь я человек общественный. Вокруг меня всегда много женщин и мужчин. Больше женщин. Он знал, что я не выношу грязные слухи и т.п. вещи, и поэтому наша договоренность внушала мне даже уважение к самой себе. И я могла быть уверенной в том, что среди моих друзей и знакомых, среди моих сотрудников нет ни одной шлюхи. Хотя шлюхами были вовсе не все эти девицы. Мы договорились, что в моем окружении для него нет «добычи».